«У вас СПИД» — полтора года назад мне сказал врач. «У вас были случайные половые контакты?» — «Да». — «Вы употребляли наркотики?». — «Да, героин в течение трех лет». — «Вы лежали в больнице?». — «Да, в наркологической».

     Стандартные вопросы. Стандартные ответы. «Вам нужна помощь психолога?» — «Нет». — «Ваш номер 2024».

     Я сам себе психолог. В конце концов этого и стоило ожидать. Я почти был к этому готов. Это сейчас я — журналист. Четыре года назад был обычным наркоманом, каких тысячи. Так что пишу я не только о себе.

     Десять лет назад на торжественном собрании по поводу окончания учебы в школе директор сказал: «Для вас открыты все дороги». Я пошел курить марихуану. Курил я ее еще пять лет. Каждый день. Утром, днем, вечером, на занятиях в техникуме.

     «Косяк» стал привычнее сигареты. В техникуме бывал редко — если появлялся, то проводил время в коридоре — учителя уже привыкли получать от меня подарки накануне экзамена, так что мое отсутствие в классе их не огорчало.

     Свалившееся на меня свободное время пришлось «убивать» кражами из автомашин и организацией подпольного производства шестеренок для автомобильных стеклоподъемников. На учебу, пиво и марихуану денег хватало.

     Это было самое веселое и беспечное время в моей жизни. Марихуана и гашиш стали привычным атрибутом нашей жизни. Почти все мои друзья носили в кармане небольшой «мешочек со смехом». Уже тогда мы знали, что впереди нас ждут «вены дорожек — дорожки вен». Невероятная доступность легкого наркотика только усиливала наше желание попробовать героин. И мы стали медленно, но верно осваивать дороги в поселок Луч, город Бор, громить ближайшие к городу деревни, где хозяйственные старушки выращивали мак для булочек.

     К своему немалому удивлению, техникум я закончил на «хорошо» и плюс стал победителем престижного конкурса ГАЗа «Молодость творит и созидает». То ли перестарался с подарками педагогам, то ли руководство автозавода оценило мою контрафактную шестеренку. Знали бы они тогда, что в моем лице «молодость творит».

     На торжественном собрании по поводу окончания учебы в техникуме директор сказал: «Для вас открыты все дороги».

     Это событие меня никак не коснулось. Просто я почти ничего не могу вспомнить из того, что случилось со мной в 1998 году. Весь год посвятил героину. Еще, правда, были две передозировки — когда я был на грани между жизнью и смертью, да две — три спасенные мною жизни в таких же ситуациях. Три года я провел в притонах и на улице. Сменил несколько мест работы, мой личный рекорд — 8 дней. На девятый поймали на воровстве. Поймали бы раньше — рекорд был бы более впечатляющим.

     Мы ходили между вами, как тени, — несколько тысяч молодых людей, ищущих дорогу, со своими «дорогами» на венах. Ходили и думали — как бы вас еще обмануть и обокрасть, чтобы не сдохнуть от ломки. Мы вас ненавидели. Ненавидели за ваше благополучие. Впрочем, и вы нам отвечали тем же.

     Даже когда вы искренне пытались нам помочь. Ваши журналисты приезжали к нам в Щербинки и на Бор, чтобы рассказать вам о нашей нелегкой судьбе, о нашем «потерянном поколении». Мы тащили из машин этих журналистов все подряд.

     Вы лечили нас в своих наркологических больницах, а потом удивлялись: как можно за ночь спустить из окна четвертого этажа холодильник, телевизор, занавески, все продать, а утром наши стеклянные глаза казались удивленными не меньше, чем глаза врачей.

     Ваши т.н. стражи порядка собирали нас по всем Щербинкам, а затем выкидывали из автобуса на Мызинском мосту, предварительно обобрав до нитки.

     Вы жили серой, обыденной жизнью. Мы жили в героиновом раю.

     Почти каждый день мы видели смерть от передозировки. Но меньше нас не становилось. Очередные выпускники «открывали эту дорогу». Тогда я стал свидетелем «дефолта» целого поколения. Многие из тех, кто выжил тогда, — сейчас стоят в очереди на «тот свет». Кто-то первый, кто-то 2025-й.

     Я знаю, что эта очередь не стоит на месте. Наша смерть — вопрос времени.

     Как жить, зная, что, возможно, скоро умрешь? Нормально. Все-таки все когда-то умрут. Просто у вас своя очередь, у нас — своя. Из общей толпы мы не выделяемся, только красный треугольник и порядковый номер на медицинской карточке выдают нас.

     Что случилось со мной сейчас? Даже не знаю. Я не могу сказать, что известие о болезни заставило меня пересмотреть взгляды на жизнь. Многие из тех, кто узнавал о болезни, продолжали колоться и относиться к жизни, а точнее — к смерти еще более проще. Я же «слез» с иглы еще до поставленного диагноза. «Слез» сам: постарался забыть кайф и сменил круг общения. Не знаю того, кому помогла в этом медицина. Действительно — «помоги себе сам».

     Всю свою короткую жизнь мы опускались по жизни — поднимаясь к смерти.

     Кажется, нам это удалось.

     Глупо сейчас кого-то в этом обвинять. И не надо нас сейчас осуждать.

     Помогите своим детям. Не «открывайте для них все дороги». Покажите им правильные. Знайте — некоторые ведут в нашу очередь. Экспресс-очередь на «тот свет».