Реакция властей что Ростовской области, что Краснодарского края была жесткой – кого оштрафовали, кого посадили на 10–12 суток. С самого начала марша было очевидно, что именно этим он и завершится, такие уж сейчас времена, когда, на мой взгляд, чиновники чувствуют запрос на ужесточение и им не страшно кого-то наказать, пусть даже и неадекватно жестко, страшнее прослыть либералом во всех смыслах. Не отстает и пресса. В провластной прессе вовсю обсуждается вопрос, по чьей указке действовали фермеры и в чьих интересах. 
Последние годы власти только и делали, что ужесточали законодательство о митингах и шествиях, затрудняли любые формы протестной активности, старались взять под контроль любые значимые общественные партии и движения. И справедливости ради было с чего.
Мне как адвокату в ходе судебных процессов по событиям 6 мая 2012 года на Болотной площади, довелось наблюдать вблизи так называемый «болотный протест». И надо сказать, что он был очень разумно, грамотно и профессионально устроен. Очевидно, что пока государство с 90-х боролось с коммунистами, нацболами и вообще левыми и патриотами, либеральный протест, во многом сросшийся с властью, бизнесом, рядом СМИ, не получал никакого отпора и даже наоборот, накапливал большие ресурсы. Он почти в открытую финансировался из-за границы и частью местного крупного бизнеса, рос и развивался, пока не получил повод выступить открыто – таким поводом стали многочисленные и, на мой взгляд, очень существенные нарушения на выборах 2011 года. Ирония ситуации была в том, что как раз наибольшие потери от фальсификаций понесла КПРФ, структура, совершенно чуждая и враждебная «либералам», потому что абсолютное большинство «либералов» и тогда и уж тем более сейчас принципиально не избираемы куда-либо. 
В «болотном протесте», как мы это видели позднее на украинском майдане, каждой категории протестующих в лучших традициях рынка было предложено по своему «куску». Были псевдолевые, псевдоэкологи, псевдонационалисты, псевдоправозащитники, фальшивые «борцы с коррупцией» и «активисты милосердия», разного рода «волонтеры» и представители, как они себя сами называли, «гражданского общества». Лидеры этих направлений примерно в одно время проходили стажировки в США и обучались по отработанным методикам так называемых оранжевых революций. И совершенно неизвестно, куда бы завели страну эти «болотные протесты», в которые вовлекалось большое число честных, искренних, но не слишком искушенных в политике людей, если бы не майдан, показавший настоящее звериное лицо лидеров подобного рода «протестов».
Увы, именно эти так называемые оппозиционеры не получали, да по большому счету не получают и сейчас почти никакого отпора от властей. Даже количество выходящих на их митинги уменьшилось не из-за репрессивной политики власти, а из-за позиции лидеров «либеральной оппозиции» по Крыму, Донбассу, Сирии, неприемлемой для абсолютного большинства населения. Ведь одно дело выступать против нечестных выборов, воровства и коррупции, и совсем другое дело поддерживать сожжение живых людей в Одессе, геноцид Донбасса и государственный переворот в Киеве. 
Так или иначе, к либералам и вообще прозападной оппозиции власти относились намного мягче, чем к оппозиции левой и патриотической, и на фоне трех лет лишения свободы Олегу Миронову за протест против войны на концерте Макаревича, «двушечка» для «Пусси райт» уже не кажется такой жестокой, не говоря уже про лидера «либералов», раз за разом, получающего по тяжким статьям условные сроки. И даже за ту же Болотную площадь были осуждены левые Сергей Удальцов и Леонид Развозжаев, бывшие в событиях 6 мая 2012 года, мягко говоря, не на первых ролях, а из рядовых участников и вовсе случайные, попавшиеся под руку люди.
В результате почти любая форма протеста в нашей стране быстро попадает под контроль «либералов», имеющих большие финансовые и организационные возможности, в том числе и по транслированию своей версии событий в зарубежные СМИ, имеющих, извините за терминологию 90-х, «хорошую крышу».
Я готов допустить мысль, что верховные власти страны действительно хотели бы видеть некую «патриотическую оппозицию», которая болела бы за интересы страны и могла бы донести до Кремля сведения о реальных проблемах и подлинном положении дел.
На практике же происходит прямо обратное. Подавляя настоящую оппозицию, проявляя нетерпимость к любой форме протеста, власти фактически отдают любые формы протестной активности на откуп самым деструктивным, управляемым из-за рубежа силам, которые не боятся ни репрессий, ни разрушения страны. Более того, их задача подставить под репрессии как можно больше людей, чтобы дискредитировать Россию, а смена режима на более прозападный, по сути возвращение к 90-м годам, просто является их целью.
Между тем очевидно, что самая лучшая форма контроля за общественным протестом была бы не закручивание гаек, а как раз возможность для людей этот протест мирно и безнаказанно выразить. Народ в нашей стране в абсолютном большинстве своем патриотичен и если и будет протестовать, то как раз в интересах государства, а не против него. Не произойдет ничего страшного, если общественные активисты будут знать, что за сообщение о фактах коррупции к ним не применят никаких репрессий, а наоборот, возьмут эти сообщения «на карандаш». Не рухнет мир, если кубанские фермеры на тракторах доедут до Москвы, левые и патриоты проведут митинг и шествие там, где их заметят власти, а не подальше от центра города и даже, страшно сказать, если большинство в парламенте – совершенно, кстати, бесправном по Конституции 1993 года – окажется у здоровых левых и патриотических сил.

Дмитрий Аграновский