В прошедшие выходные Венесуэла пережила два дня чрезвычайно драматических событий. В атмосфере «всеобщей забастовки» в стране, которая была организована по типу той давней забастовки в Чили, когда Пиночет совершил военный переворот и убил законно избранного президента С. Альенде, и как бы расстрела демонстрантов по приказу президента Чавеса часть верхушки венесуэльских военных захотела почти тридцать лет спустя повторить похожий сценарий в Венесуэле.

Уго Чавес был избран президентом Венесуэлы в конце 1998 I года в обстановке чрезвычайно тяжелого экономического положения в стране. В богатейшей природными ресурсами стране, четвертом по величине производителе нефти в мире, в Венесуэле ( в то время 80% из ее 34-миллионного населения прозябало за чертой бедности, а страна имела огромный внешний долг. Эти «успехи» были достигнуты в результате внедрения неолиберальных рецептов развития экономики, навязываемых Вашингтоном и проводником его политики в мире МВФ, а также политики разграбления ее национальных богатств транснациональными корпорациями и местной проамериканской политической кликой. Как писал лондонский консервативный «Экономист» еще в 1999 году, за два десятилетия внедрения в Венесуэле рецептов МВФ «число голодающих в стране увеличилось в четыре раза», а в 1996 году, когда Венесуэла увеличила свой экспорт нефти в два раза и получила за него 20 млрд. долларов, никакого улучшения экономического положения в стране не произошло, а внешний долг еще к тому же увеличился. Народ реагировал на такое положение массовыми протестами, которые «демократические» власти подавляли силой, включая расстрелы, как это было в 1989 году, когда правительственные войска устроили настоящую бойню, в которой погибло порядка тысячи демонстрантов. (А в это время «цивилизованные страны» постоянно твердили о Кубе как единственной диктатуре в Латинской Америке.)

У. Чавес обещал и выполнил свое предвыборное обещание —созвать Конституционное собрание для разработки и утверждения новой конституции, которая соответствовала бы демократическим принципам и чаяниям народа и таким образом дала бы народу возможность влиять на принятие важнейших политических решений. В плане экономических реформ У. Чавес обещал сделать так, чтобы нефть стала действительно национальным богатством страны, продавалась бы по справедливой цене на мировом рынке во благо всего народа, а не использовалась бы американскими корпорациями по своему усмотрению для своего обогащения и подкупа узкого слоя местной буржуазии, чуткой к пожеланиям Дяди Сэма. В сельском хозяйстве У. Чавес пообещал провести аграрную реформу, поскольку в Венесуэле, как и во всей Латинской Америке, основная часть сельско-хозяйственных земель сконцентрирована в руках узкого круга латифундистов, а огромные массы сельского населения, будучи безземельными, живут в нищете.

На выборах в Конституционное собрание из 131 места в этом органе 3 места были зарезервированы за представителями местного индейского населения, 8 мест получили противники У. Чавеса, а 120 мест завоевали его сторонники. Сразу же после этого оглушительного поражения проамери-канских интересов в Венесуэле из уст официальных лиц в Вашингтоне начали звучать заявления об озабоченности по поводу нарушения прав человека и приверженности принципам демократии в этой латиноамериканской стране. А все как один «плюралистические» органы массовой информации навесили на У. Чавеса ярлык якобинца, начали кампанию его дискредитации и превратили демократически избранного президента во врага № 2 Вашингтона в Латинской Америке.

Основные западные СМИ сразу же представили военный переворот в Каракасе как «смещение» Чавеса под давлением «всеобщей забастовки» в стране. Международное французское радио каждые полчаса, начиная очередную сводку новостей, сообщало, что смещение произошло в обстановке «индифферентности» со стороны населения страны. Приглашенный к микрофону «специалист» по Венесуэле объяснял слушателям причины смещения Чавеса тем, что он нажил себе много врагов и противников во всех слоях населения Венесуэлы, особенно в последнее время своего правления. Ни одна из главных западных радиостанций, которые очень часто бросаются защищать демократию и как бы попираемые права человека в Китае, КНДР, на Кубе, в Белоруссии, так же как и ни один из наших «объективных и беспристрастных» телеканалов, не выразила ни возмущения, ни даже слабого протеста в связи с антиконституционными действиями путчистов. Ни одно из правительств «цивилизованной Европы» не осудило переворота (по крайней мере, сообщений об этом в главных западных СМИ не было). Наш же премьер озаботился в этой ситуации только ценой на нефть и выразил уверенность, что она не слишком резко опустится. А самая цивилизованная из всех цивилизованных стран даже выразила удовлетворение по поводу «восстановления демократических принципов» в Венесуэле.

На наших телеэкранах, из которых черпает информацию по-давляющая часть наших граждан, о Венесуэле, о политических преобразованиях там за последние годы не сказано ничего внятного. Труженики пера и микрофона нас просветили только в том плане, что У. Чавес является другом Ф. Кастро. А поскольку кубинский лидер на наших национальных телеэкранах проходит как диктатор, а о Кубе говорят только то, что там карточная система, то, естественно, и портрет венесуэльского лидера, а косвенно и ситуация в Венесуэле создаются не с помощью информации, а используя технологию намеков, полунамеков и «маленьких» хитростей.

В воскресенье, когда конституционный порядок в Венесуэле был восстановлен, Международное французское радио начало употреблять термин «государственный переворот» при изложении событий в Венесуэле, сообщило о «триумфальном возвращении» венесуэльского президента, но не объяснило, почему они в течение целого дня накануне говорили об индифферентности населения Каракаса, в то время как десятки тысяч демонстрантов штурмовали президентский дворец, когда там пребывал самозваный президент, и захватили национальную телестанцию. Не объяснили и вряд ли объяснят.

Анатолий ВЕРБИН.