Бывая на Мамаевом кургане, я не раз задавался вопросом: есть ли прототип у монумента “Родина-мать”? И кто та женщина, которой мы обязаны самому высокому памятнику в мире, занесенному в Книгу рекордов Гиннесса? Или же это плод фантазии скульптора? И вот спустя годы узнаю, что женщина, позировавшая Евгению Вучетичу, живет в Барнауле. Это Анастасия Антоновна Пешкова. И родом она с Алтая, из села Усть-Мосиха.

РОДИЛАСЬ НАСТЯ в простой семье, гордостью которой был дед, профессиональный революционер, ездивший на съезд к Ленину. Под его влиянием она уже в 19 лет стала членом партии и отправилась покорять столицу. Поступила в Московский государственный педагогический институт имени В.И. Ленина на исторический факультет. Училась хорошо. Экзамены сдавала досрочно. Время требовалось, чтобы работать экскурсоводом. Однажды познакомилась с женой скульптора Думаняна и стала натурщицей.

Думанян тогда работал над скульптурой “Материнство”, которая, кстати, теперь находится в Третьяковке. Затем Настя была запечатлена в образе одной из девушек скульптурной композиции “Песня” Екатерины Белашовой. Знаменитый Кибальников сделал с нее скульптуру, украшающую ныне Владивосток. С Пешковой было сделано только одно живописное полотно — Николай Обрымба написал “Целинный хлеб”. На этой картине женщина в красном ситцевом платье сидит в поле и держит каравай. В основном она служила моделью для скульпторов. И если бы тогда проводились конкурсы красоты, то Настя с ее точеной фигуркой греческой богини непременно стала бы “мисс России”.

И в свои 69 лет Анастасия Антоновна сохранила черты красавицы. А строгостью и обаянием лица стала походить на образы “Родины-матери” и “Скорбь матери”. Разумеется, когда Вучетич делал макеты, она была молода, и он “состарил” образ.

Как “вышел” скульптор на провинциалку? Можно сказать, случайно. Окончив институт, Анастасия устроилась на работу на комбинат Художественного фонда СССР. И очень даже побаивалась строгого Вучетича, бывшего к тому же в фаворе у Сталина. Но он сам обратил на нее внимание. Однажды приходит в цех и говорит: “Что это за девица у нас появилась?” Устроил смотрины. И тут же стал “репетировать”.

— Уж как он меня крутил-вертел,— вспоминает Анастасия Антоновна.— То и дело заглядывал в книги, показывал мне изображения древних богов, языческих идолов. Наконец, предложил мне встать с поднятой вверх рукой. Но без меча. Эта идея придет к нему позже, в ходе работы. Да и откуда мне было знать его замысел? И хотя я безвылазно находилась в мастерской четыре месяца, относилась к этому как к временной работе, которая к тому же кормила меня.

Открытие мемориального комплекса состоялось в 1967 году — к 50-летию Советской власти. Анастасия Антоновна узнала об этом из газет. И поначалу у нее и в мыслях не было, что она причастна к его созданию. Вскоре Пешкова уехала в Монголию, преподавала в русской школе. Вернувшись из загранкомандировки, хотела сходить к Вучетичу, чтобы сказать слова благодарности. Но оказалось, что именно в том году он умер.

— Меня часто укоряли, что я столько времени делала из этого тайну,— говорит собеседница.— Но ведь это такая святая тема! Да и что значит моя роль в сравнении с тем, что увидел и сделал Вучетич? И главное — по сравнению с подвигом наших воинов в Сталинграде?

Вот такая история. Когда-то на Алтае формировались сибирские полки, отстоявшие Сталинград. А ныне в Барнауле живет женщина, ставшая прототипом “Родины-матери”. Сейчас она домохозяйка. Пишет стихи и предается воспоминаниям, которые охотно печатают местные газеты. А вспомнить есть о чем.

Виктор САПОВ.

(Корр. “Правды”).

Волгоград — Барнаул.