Вчера в Москве на Васильевском спуске прошел стотысячный митинг "Россия против террора". Лучшие чувства людей – сострадание и любовь к детям – были использованы для организации спецмероприятия, напомнившего специальному корреспонденту Ъ ВАЛЕРИЮ Ъ-ПАНЮШКИНУ советские демонстрации и единодушное осуждение врагов народа.

В начале улицы Варварка стояло милицейское оцепление и девять рамок металлоискателей. Люди начали приходить часа за три до митинга, и у рамок то собиралась огромная толпа, то вообще никого не было. Это было так потому, что люди пришли на митинг не поодиночке и не семьями, а трудовыми коллективами, и весь трудовой коллектив, партия, профсоюзная организация или университет подходили к рамкам металлоискателя разом, организованно, создавая давку.

Настроение царило несообразно поводу праздничное. Бежали студенты со стопками маек и флагами, преподаватели пересчитывали своих подопечных, журили, что мало их пришло с такого-то факультета, грозили, что факультету за это влетит. При этом от мало кому известного Социального университета была целая толпа галдящей молодежи в желтых майках, а от МГУ или РГГУ – никаких официальных делегаций. Были федерация профсоюзов России, Партия жизни, партия "Родина", ЛДПР, Союз православных хоругвеносцев, то есть черная сотня.

– Товарищи, а где наливают-то? – кричала веселая полная женщина с плакатом "Мы останемся великим народом, если сумеем защитить наших детей".

Я подошел к ней и спросил:

– Можно мы не будем великим народом? Можно мы просто защитим детей?

– Чего? – женщина явно не понимала, о чем я спрашиваю. Она, похоже, не читала своего плаката.

А почитать было что. Толпа все прибывала, толпой были запружены уже вся площадь и весь мост, и над толпой были лозунги "Нас не запугать" и "Терроризм страшнее чумы" одновременно. Были лозунги "Беслан, мы с тобой!" и "Путин, мы с тобой!", как будто президенту Путину так же плохо, как городу Беслану.

Еще был огромный на длинном полотнище растянутый, по-английски написанный лозунг, обращенный к Соединенным Штатам: "Хотите помочь, экстрадируйте Ахмадова!" И такой же призыв к Великобритании: "Хотите помочь, экстрадируйте Закаева!" Не хватало только чего-нибудь про натовскую военщину, впрочем, был по-английски написанный лозунг, призывавший неизвестно кого англоговорящего не зарабатывать больше на слезах матерей.

Рации милиционеров говорили:

– К тебе колонна идет с моста, рассредоточь ее, чтоб одинаковые лозунги рядом не стояли.

На трибуну поднялся какой-то человек и сказал:

– Техническая проверка,– и стал говорить в микрофон числительные: 235, 236, 237...

– Он что, погибших считает? – тихо сказала рядом со мной пожилая женщина в черном.– Ему еще долго считать.

Такие люди, как эта женщина, в толпе были, и их было довольно много. Они пришли в одиночку, а не с трудовым коллективом, потому что им жалко детей, а не потому, что велел начальник, у них не было флагов в руках, они были одеты в траур, а не в веселенькие желтые майки. Они не кричали, не смеялись, не трепались по мобильному телефону, они плакали.

Для проверки звука включили музыку, песню Булата Окуджавы "Пока земля еще вертится". На фразе "Умному дай голову" эта незнакомая женщина, стоявшая рядом со мной, покачнулась и оперлась о мою руку и перестала опираться только на фразе "Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть".

Митинг начался с минуты молчания. Многие люди, сидевшие на бордюрах, во время минуты молчания не почли нужным встать, но тишина была впечатляющей. А после тишины стал выступать телеведущий Владимир Соловьев. И он хорошо говорил. Он говорил, что мы должны подумать о тех, кому нужна наша помощь. Он говорил:

– Ну почему за это никто не отвечает? Кто-нибудь ответит, почему жив до сих пор Басаев?

Он говорил, что террористы заставляют нас жить по придуманным ими правилам. Он говорил, что в Москве никогда не было такой национальной розни и теперешняя национальная рознь в Москве есть наша уступка террористам.

Милиция следила за тем, чтобы одинаковые лозунги не стояли рядом

Казалось, что вот сейчас, вопреки этой лозунговой и флаговой показухе, вокруг прозвучат-таки слова, которые хотелось бы говорить и слышать мне, этой незнакомой женщине рядом со мной и все остальным людям, пришедшим на Васильевский спуск без рекламной продукции и в трауре.

Но куда там. Артист Константин Райкин говорил, что мы должны сплотиться, покончить с нашим разгильдяйством, и не говорил почему-то, что надо покончить с разгильдяйством силовых органов.

Поэтесса Дина Мамчуева сказала, что в Беслане погибли дети, чистые души, цветы жизни, ангелы. На слове "ангелы" женщина рядом со мной стала вытирать слезы, а девушка, державшая плакат "Враг будет разбит, победа будет за нами" стала звонить домой и говорить, что освободится еще часа через полтора. А поэтесса продолжала, обращаясь к президенту Путину и завывая немножко:

– Я понимаю, как трудно быть президентом России! – Она говорила с таким пафосом, будто президентом России быть труднее, чем матерью бесланского школьника.– Но, уважаемый Владимир Владимирович, через великие испытания проходят только избранные, и под вашим руководством...

Начался дождь. К микрофону подошел мэр Москвы Юрий Лужков и сказал:

– Вчера я был в Беслане, там небо плакало над погибшими детьми. Сегодня в Москве небо плачет, провожая в последний путь тех воинов, которые погибли, спасая детей...

У него дрожал голос:

– Мы не должны быть равнодушными, потому что террорист живет рядом. Мы должны спросить силовые структуры, как современное российское оружие попадает к террористам...

Тут одна часть речи мэра закончилась и началась другая:

– Мы должны спросить правительство, почему нам запрещают вводить регистрацию, которая защищает наш город.

В конце митинга артист Василий Лановой читал резолюцию. В резолюции говорилось, что мы скорбим о погибших детях, что осуждаем терроризм, что требуем от властей создать эффективную систему предотвращения терроризма. Требуем наказания для террористов, для заказчиков терактов и для их пособников. Никаких возражений.

Но своим поставленным голосом, читая резолюцию, артист Лановой обратился к пособникам терроризма напрямую:

– Господа, ваши слова о правах человека и общечеловеческих ценностях лукавы и лживы.

Получалось так, что теперь всякий, кто говорит о правах человека и общечеловеческих ценностях, лукавый лжец и пособник терроризма.

Прежде чем объявить митинг закрытым, ведущий попросил присутствующих проголосовать за эту резолюцию. Многие подняли руки. Но не все. Далеко не все.

ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН

www.kommersant.ru