— Эдуард Дмитриевич, через несколько дней президентский совет по образованию утвердит правила распределения президентских грантов для лучших учебных заведений и преподавателей страны. Что вы ждете от реализации этого и остальных национальных проектов в образовании?

— Не надо обольщаться! Сегодня уровень финансирования образования (в сопоставимых ценах) ниже 1991 года. Доля расходов на образование в ВВП в России всего 3,1% — в 5,5 раза меньше, чем в Германии и в 25 раз меньше, чем в США. Хуже дело обстоит только в Таджикистане, где тратят на образование 2,1% ВВП, и в Индонезии (1,2%). По расходам на одного школьника (в процентах от подушевого ВВП) Россия занимает предпоследнее место в мире — перед Зимбабве. Впрочем, крайне низки и расходы на одного российского студента: в 20 раз меньше, чем в Финляндии и в 40 раз меньше, чем в США. На содержание заключенного у нас тратят в семь раз больше, чем на обучение студента. Государство тем временем сокращает свое присутствие в образовательной сфере, а вместе с ним и ее госфинансирование. Денег в отечественном образовании катастрофически не хватает!

Что же касается пяти основных образовательных инициатив президента, высказанных им 5 сентября (грантовая поддержка «инновационных» образовательных учреждений и талантливой молодежи; подключение к интернету 20 тыс. школ; меры по поддержанию профессионального образования; переход на нормативное финансирование; повышение учительских зарплат. — «Газета.Ru»), то не могу отделаться от ощущения, что это разрозненные, локальные меры, не имеющие сколько-нибудь определяющего значения ни для образования, ни для страны в целом. Взять хотя бы грантовую поддержку «инновационных» образовательных учреждений, а также 5 тыс. грантов, обещанных талантливой молодежи. Все это лишь иллюзия разрекламированного прорыва.

— Почему?

— Прежде всего потому, что 5 тыс. грантов — это капля в море. Поддержка отдельных школ — это то, что делали в нашей стране зарубежные гуманитарные фонды 10—13 лет назад. Но они и не были обязаны поддерживать наше массовое образование. А президент страны обязан заботиться не только о передовых, инновационных школах, но прежде всего о тех, где учится основная часть детей. А значит, нужны не разовые гранты для немногих, а выведение образования из нищеты. А также специальный комплекс мер по выявлению и поддержке одаренных детей и молодежи. В нашем образовании и так уже произошла селекция, а с введением системы грантов пойдет углубление сегрегации. Ее и без того подстегивает коммерциализация образования. Только за последний год объем платных услуг в этой сфере вырос более чем втрое и достиг 376 млрд. руб. Где уж тут пробиться таланту, особенно из малоимущей семьи! А у нас более 25 млн. человек живут за чертой бедности, а 74 млн. человек (51% населения) являются малообеспеченными.

Меня, честно говоря, смущает отсутствие четких критериев распределения грантов.

— В Минобрнауки это объясняют необходимостью «сначала обсудить их с народом». Ведь деньги предстоит делить большие...

— Развернутое обсуждение — это профанация гласности. Его затеяли, чтобы отвлечь людей от главного. А что министерство действительно было обязано «обсудить с народом», так это основные направления реформы образования. Но вот этого как раз сделано и не было. Впервые за последние 20 лет реформу образования готовили закрыто, за спиной общества. Правда, чиновники уверяют, что «Приоритетные направления» реформы были опубликованы в печати и на сайте министерства, но все это ложь! Ни одного документа никогда не было опубликовано, а на министерском сайте вывешены не «Приоритетные направления», а только ошметки этого документа. Главного спорного момента (раздела 5.3, посвященного средней школе) там нет. Ответственно заявляю: сегодня в России нет ни одного человека, понимающего смысл реформ. Не понимают этого и депутаты Госдумы, хотя там проводились специальные слушания по этому вопросу.

— Нет ли у вас опасений, что часть отпущенных средств будет просто разворована?

— Сегодня наша страна страдает многими болезнями, но главная из них — рак коррупции, и вузы занимают по этому показателю одно из первых мест. Вбрасывать в эти метастазы дополнительное питание — миллиардные гранты — серьезная ошибка.

Не хочу упрекать во взяточничестве всех управленцев, но боюсь, что многих грантополучателей будут назначать с соответствующим откатом. В министерстве он составляет от 10 до 50%.

— Ну уж против президентского проекта компьютеризации школы вряд ли что-нибудь можно возразить?

— Сама-то по себе идея подключения еще

20 тыс. российских школ к интернету очень хороша. Только не забывайте, что мы уже имеем крайне негативный опыт ее решения. Чиновники уверяют, что во исполнение предыдущей аналогичной президентской инициативы к интернету подключены 10 тыс. российских школ. На самом деле это фикция: 10 тыс. школ получили спутниковые антенны, но доступа в интернет не имеют — антенны работают только на прием. То же самое, кстати, и с вузами. Из 16 тыс. закупленных пять лет назад спутниковых антенн установлено менее половины. Остальные все еще лежат на складе в Подмосковье. И есть все основания предполагать, что и нынешние указания президента тоже потонут в чиновничьем болоте. К тому же и здесь чисто российская ситуация: половина школ якобы имеет интернет, а вторая не имеет даже туалета.

— А что скажете насчет новых предложений по профессиональной подготовке?

— На самом деле здесь два блока. Первый из них предусматривает создание в армии центров, которые будут готовить солдат-срочников по программе начального профессионального образования. Это «плод любви» Минобрнауки и Минобороны, выпестованный исключительно во имя интересов последнего. Минобороны просто готовит почву для отмены отсрочек от призыва в армию учащихся ПТУ и техникумов, о чем, собственно, уже говорил глава этого ведомства Сергей Иванов.

Только зачем играть в жмурки и камуфлировать это решение «гражданскими дипломами начального профессионального образования»? За три-четыре месяца подготовить специалиста нельзя, и в лучшем случае дипломы-скороспелки будут свидетельствовать об элементарной профессиональной подготовке, а никак не о полноценном начальном профессиональном образовании. Что касается введения льгот для военнослужащих-контрактников при поступлении в вузы, то это можно только приветствовать.

Второй блок свелся к идее открыть два новых университета (в Южном и Сибирском федеральных округах) и две новые бизнес-школы (в Москве и в Питере). Идея хорошая, но открывать новые вузы — «не царское дело». Это вполне мог сделать не президент, а Минобрнауки. Так что и это тоже частный, локальный проект.

— Есть ли, с вашей точки зрения, среди президентских инициатив системные?

— Единственный системный образовательный вопрос, затронутый в президентских тезисах, — это переход на нормативное финансирование учебного процесса. Однако и здесь президента подставили его спичрайтеры и советники, связав этот переход исключительно с требованием, чтобы «деньги следовали за учеником». На самом деле нормативное финансирование — сложнейшая система, включающая в себя еще массу разных затрат: от средств на содержание школьных зданий до оплаты коммунальных услуг. При этом ни апробированных методик, ни практики ее применения в министерстве нет: эксперименты ведутся только в трех регионах: Чувашии, Самарской и Саратовской областях. Поэтому завершить повсеместный переход на нормативное финансирование в 2006 году, как было указано в президентских тезисах, абсолютно нереально. Это плод авантюризма и безответственности Минобрнауки и советников президента.

Наконец пятым и главным пунктом президентских тезисов является зарплаты учителей. Однако этот вопрос так и остался нерешенным, поскольку обещанная президентом прибавка в 1 тыс. руб. за классное руководство поднимет учительскую зарплату только до 60% от средней зарплаты в стране. Кстати, напомню, что надбавки за классное руководство — отнюдь не подарок, а лишь возвращение долга. Они, равно как и надбавки за проверку тетрадей и заведование кабинетами, были украдены у учителей правительством Черномырдина в 1994 году. И это ощутимая потеря, поскольку в сумме они составляли почти треть учительской зарплаты.

Теперь обещают вернуть лишь одну из отнятых надбавок. Да и то не всем — ее получат менее половины учителей.

Гранты лучшим учителям затронут менее 0,5% учительства. Что же касается обещанного повышения учительских зарплат, то его неизбежно съест инфляция. Так что учитель как был, так и останется нищим. Хотя непременным, непререкаемым условием начала образовательной реформы должно быть повышение зарплат учителей до уровня средних зарплат в стране. Без этого никакая реформа образования невозможна!

— Не кажется ли вам, что, выступая со своими инициативами, президент как раз пытался поменять вектор образовательных реформ?

— И даже дважды. «Сентябрьские тезисы» — это вторая попытка президента. Первую он сделал 20 июня 2005 года, заявив о необходимости ввести в стране обязательное бесплатное 11-летнее среднее образование. Эта инициатива была на много порядков весомее (и в социальном, и в образовательном плане) всех вместе взятых предложений, прозвучавших из уст президента 5 сентября. В отличие от них, она действительно имела фундаментальное, стратегическое значение.

— Почему?

— Во-первых, потому, что в корне пресекала все потуги Минобрнауки ввести платное школьное образование. Но главное — потому что эта инициатива была нацелена на подъем образовательного уровня нации и соответствовала интересам всех, а не только избранных, которым преимущественно были адресованы сентябрьские предложения президента. Именно это предложение могло стать центральным звеном долгосрочной стратегии развития российского образования. Тогда, кстати, и сентябрьские предложения президента вплелись бы в общую канву и действительно обозначили бы основные, прорывные направления реформирования. Чтобы это произошло, Минобрнауки нужно было лишь развернуть июньскую инициативу президента в комплекс конкретных мер, но оно этого не сделало. Уловив, что прежняя реформа, одобренная правительством 9 декабря 2004 года, заморожена, Минобрнауки на полгода впало в небытие. Выходить из него оно начинает только сейчас. И снова под натиском президентских инициатив.

— А почему, с вашей точки зрения, президент решил поменять вектор реформ?

— Он четко уловил крайне негативное отношение общества в целом и образовательного сообщества в частности к антисоциальной направленности реформ по-министерски. Не забывайте и о сложившейся к этому времени общей политической ситуации, а точнее говоря, о бурной волне народного недовольства, вызванной монетизацией льгот. Этот урок не прошел даром для наиболее вменяемой части властных кругов, и они, увидев общественное сопротивление образовательной реформе, предпочли не обострять ситуацию.