Завершившийся 13 декабря саммит Европейского союза, посвященный принятию общей конституции, завершился провалом – эта новость обошла все мировые информационные агентства. Такой результат, как указывают некоторые аналитики, вообще может поставить под угрозу расширение ЕС. И дело даже не столько в том, что сообщество не может жить без конституции, сколько в тех открывшихся противоречиях между разными странами Европы.

Еще до начала саммита наблюдатели отмечали, что обсуждение некоторых вопросов будет очень непростым, а итальянскому премьер-министру Сильвио Берлускони, чья страна председательствует в Евросоюзе, не оставалось ничего, кроме как надеяться на то, что в Брюсселе «произойдет чудо». Наибольшие споры в проекте единой конституции вызвал вопрос о способе голосования при принятии тех или иных решений. Среди недовольных выработанным проектом оказались Испания и Польша, благодаря стараниям которых переговоры и закончились ничем.

Предыстория разногласий такова. Три года назад в Ницце было достигнуто соглашение о принципах будущего европейского устройства, предусматривавшее примерно равное распределение голосов между крупными государствами: Франция и Германия — 29, Испания и Польша — 27. При таком раскладе лидеры ЕС и относительно отсталые, но большие государства были бы равны при голосовании в Европарламенте. Однако при подготовке конституции немцы и французы (а рабочую группу возглавлял бывший французский президент Валери Жискар д’Эстен) передумали и внесли поправку, сводившую на нет предыдущие договоренности. Теперь предлагалось ввести принцип «двойного большинства», т.е. решения вступали в силу, если за них проголосовало более половины стран — членов ЕС с населением не менее 60% от общего числа жителей. Естественно, что Франция и Германия, в которых проживает в два раза больше людей, чем в Испании и Польше, смогли бы проводить свою политику, не считаясь с интересами малых и средних стран. Именно поэтому на брюссельском саммите ожесточенные дискуссии разгорелись между представителями Франции и Германии, с одной стороны, и Польши и Испании, с другой. Компромисса достичь не удалось, что и определило провал саммита, ведь конституция могла быть принята лишь при согласии всех 25 глав государств (15 членов Евросоюза и 10 стран, вступающих в ЕС в следующем году). Кризис европейского строительства налицо.

Впрочем, в вопросе о принципах общей конституции проявился весь клубок противоречий внутри «объединяющейся» Европы. И прежде всего, как это ни парадоксально звучит, во внутриевропейских делах сыграло отрицательную роль нарастающее соперничество США и Европы. Понятно, что в условиях глобализации европейские корпорации могут рассчитывать на успех, если будут опираться на мощные властные структуры Евросоюза. Отсюда и важность споров о принципах его построения. На сегодняшний день слишком расплывчатые правила принятия решений, громоздкость процедур согласования не дает полностью реализовать на мировой арене тот потенциал, которым обладает Европа. Разделенность европейцев препятствует экономическому развитию. Принятие конституции должно было показать решимость двигаться по пути дальнейшей интеграции, а одобрение франко-германского предложения создавало реальные предпосылки укрепления единства Европы. Брюссельский саммит в этих процессах должен был сыграть ключевую роль не только в связи с переговорами по проекту конституции, но и потому, что в повестке дня стояли вопросы сотрудничества в области обороны. Более того, здесь результаты оказались более весомыми: удалось договориться о создании независимой от НАТО группы военного планирования ЕС, которая будет разрабатывать и проводить собственные военные и миротворческие операции. Комиссар ЕС по внешней политики и безопасности Хавьер Солана так оценил это событие: «Я скажу лишь одно: впервые в истории существования Евросоюза принят документ о европейской стратегии безопасности. Теперь у ЕС есть своя «дорожная карта», отныне мы можем выполнять роль стратегического партнера». Все это выглядит логичным продолжением внешнеполитической линии Парижа и Берлина.

Опасность своим стратегическим интересам осознают в Вашингтоне, которому сильный конкурент совершенно не нужен. Очевидно, что американцы приложат все усилия, чтобы сорвать или хотя бы замедлить появление обновленного Евросоюза. Необходимо отметить, что для осуществления этих планов у них есть определенные механизмы влияния. Это касается прежде всего позиции средних европейских стран.

В ходе иракской кампании раскол произошел не только между Америкой и Европой, но и внутри самой Европы: некоторые страны, возглавляемые Испанией и Польшей, выразили безусловную поддержку действиям США. Руководство этих государств продолжает и сейчас следовать в фарватере американской внешней политики. Благодаря ним вашингтонская администрация держит руку на пульсе европейских дел. Лидеры европейской интеграции столкнулись с оппозиционными настроениями правительств ряда средних стран, отстаивающих не только и не столько свое право влиять на политические решения, сколько геополитические интересы «заокеанского партнера». Такая позиция подвергается критике и внутри этих стран. Так, представитель Испании в Европарламенте Энрике Барона заявил, что из-за чрезмерного равнения на США нынешние власти Испании позволили себе осложнить отношения с ведущими странами Европы.

Эти проблемы решить отнюдь не так просто. Здесь возможны несколько сценариев. Во время обозначившегося перерыва в обсуждении конституции Франция и Германия будут оказывать давление на саботеров. Польские власти, одновременно угождая Вашингтону и стремясь в Евросоюз, вынуждены будут окончательно определиться и прекратить лавирование, иначе могут возникнуть неожиданные проблемы прямо накануне расширения еврозоны. Испании же в будущем году предстоят парламентские выборы, которые покажут, насколько фрондерство премьера Хосе-Мариа Аснара соответствует желаниям испанцев. Нажим на Мадрид и Варшаву уже начал оказываться: шесть ведущих европейских стран предложили сократить общеевропейский бюджет на 2007—2013 годы на 25 миллиардов евро, что уменьшает шансы получения этих средств Испанией и Польшей, которые необходимы им для реструктуризации экономики. Глава Еврокомиссии Романо Проди выразил уверенность в том, что конституция будет принята в нынешнем виде: «То, что я держу в руках, — хороший проект, и рано или поздно его понимание придет, поверьте мне».

В случае неудачи возможен и иной вариант, сводящийся к плану «двухскоростной интеграции», подразумевающем окончательное разделение Европы на доминирующее ядро, где страны-лидеры продолжат укрепление наднациональных институтов, и полупериферию, которая будет участвовать в европейской интеграции постольку, поскольку примет диктуемые условия игры. Именно на такое развитие событий стали намекать в Брюсселе, Берлине и Париже. Президент Франции Жак Ширак в ответ на неудачу переговоров так охарактеризовал возможный переход к «двухъярусной» Европе: «Я считаю, что такая система была бы хороша. Передовые страны стали бы двигателем, они подавали бы пример, это позволило бы Европе двигаться быстрее, дальше и вернее». Данный план не нашел всеобщей поддержки: скептические настроения преобладают в Великобритании — давнем и верном партнере США в Европе. Несмотря на то, что действительное осуществление данного сценария, означающее кординальную трансформацию Евросоюза, представляется маловероятным, сама постановка проблемы может заставить призадуматься Варшаву и Мадрид.

Кризис в европейском сообществе, назревавший уже долгое время, выплеснулся наружу в тот момент, когда Европа как никогда была близка к прорыву на новый уровень интеграции и значительному укреплению общеевропейских органов власти. Судьба расширения ЕС висит на волоске, политики же Старого Света встали перед выбором: либо большой, но непрочный «европейский дом», либо маленькая «европейская крепость».

Дмитрий ШУТОВ.