«Сила влияния нравственного выше всяких сил» — так утверждал идеалист Гоголь. Он еще и додуматься не мог, какой разрушительной силой может обладать массовое влияние безнравственного... Нет предела столичному новорусскому хамству!

4 марта 1852 года умер Николай Васильевич Гоголь. Врачи, не понимая причины его болезни, пытались лечить его тело, но это истаивала душа гения. Он уготовил себе сознательный уход: Гоголь не мог уже писать, а значит, не мог жить.

В 8 часов утра 21 февраля по старому стилю дыхание Николая Васильевича прекратилось. Горестным криком из Петербурга отозвался Иван Тургенев: «Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право, данное нам смертию, назвать великим».

Горевала по великому сыну мыслящая Россия, хлынула в Москву, затопила ее улицы, Никитский бульвар, и на руках вынесла гроб его из квартиры, где в наши дни — библиотека имени Гоголя и мемориальная комната. Гроб поставили в церкви Московского университета. Сам генерал-адъютант Закревский встал в почетный караул, голова Гоголя была увенчана лавровым венком. Утром 24 февраля актер Щепкин, переживший своего земляка и любимца, закрыл крышку гроба. До самого Данилова монастыря гроб несли на руках, у могилы стояли Чаадаев, Грановский, рыдал Хомяков. А в доме Талызиных на Никитском бульваре квартальный надзиратель составлял акт об оставшемся имуществе скончавшегося. Вместе с золотыми часами, енотовой шубой, русскими и иностранными книгами, коих насчитывалось 234, имущество покойного Николая Гоголя составило стоимость 43 рубля и 88 копеек серебром...

Как высоко и бескорыстно служили России, духу ее и славе лучшие сыны! Тем отвратительней видеть, что на их святых именах и созданных образах жируют хамство и корысть. На Старом Арбате в доме 36/2 работает классическая московская рюмочная «GOGOL,»! Можно ли себе такое представить в Полтаве? Нет, конечно!

Владельцы «клуба-распивочной», как они именуют заведение, выпустили кощунственные листовки с изображением не пившего Николая Васильевича, который держит на голове, как циркач, лафитник с водкой. Кто дал право изгаляться над памятью гения? Кто вообще следит за печатной продукцией, а шире — за названиями злачных заведений? Почему могут появляться имена писателей и их героев на вывесках подобных пристанищ новорусских — от ресторана «Пушкин» до ресторана «Обломов»? Волшебное слово — брэнд, как теперь тявкают, привлекает к ним внимание, а что они хотя бы сделали для увековечения тех гениев, память о которых эксплуатируют?

Давно пора внести в закон о рекламе, о регистрации и прочем запрет на бездумное и кощунственное использование святых имен и понятий. Я писал на этих страницах, что правительство Москвы приватизировало такие общесоюзные названия, как Кремль, Москва-река (большая часть течения ее лежит на территории Московской области), Останкинская и даже Шуховская телебашни. За использование их надо платить. А с Пушкиным и Гоголем, выходит, твори что хочешь! Но почему в бывшей культурной столице России с ее армией чиновников никто не пресекает кощунство?

Деньги в России до нынешнего режима никогда не решали все. Недаром суровый Ярослав Смеляков написал:

Первоначально и доныне,

Как солнце зимнее в окне,

Должны быть все-таки святыни

В любой порядочной стране.

Или мы окончательно предали свои святыни, заслонили их храмами-новоделами, а потому утратили, продали на Арбате и пропили в клубах-распивочных всякую порядочность? Вот больной вопрос, всплывающий в день памяти Гоголя и обращенный к общественности.

Александр БОБРОВ,

член ревизионной комиссии

Союза писателей России.