В скрижали истории воеводы Топтыгины — Первый, Второй и Третий — угодили по особливому радению старика Евграфыча. Следует, однако же, отдать должное и самим Топтыгиным. Нешто бы этим мерзавцам Евграфыч внимание уделил, ежели бы каждый из них хоть чем-то не воспрославился: один — неутолимым хотением кровопролитиев, другой, напротив, — устремлением к бескровному живодерству, третий — молчаливым потворством оному без личного в нем участия.

С тех пор как Топтыгин Третий, будучи посажен мужиками на вилы, под иройством своим итоговую черту подвел, много в топтыгинских владениях самогону утекло.

Все бы шло хорошо, да только, откуда ни возьмись, появился Топтыгин Четвертый. Говорят, подняли его из берлоги, где с большого бодуна ворочался с боку на бок, забугорные его «братья по разуму» Осел и Слон.

— Хошь, — сказали, — воеводой тебя сделаем?

— А на опохмел дадите?

— Обижаешь! Знаем: вернешь с процентами.

— Как не вернуть — пчел в лесу здесь видимо-невидимо. Натаскают меду и на проценты, понимашь.

И начал медведище воеводить. Вековые деревья с корнем выворачивал, а которые помоложе — через колено пополам изводил. Дров наломал таким манером ни в сказке сказать, ни пером описать! Попробовали было Соколы, которые на вершине самого высокого дуба гнездились, перечить Четвертому, так тот Крота вызвал и велел ему из танка соколиное гнездо сокрушить и крылья у Сокола подпалить. Крот приказ выполнил в точности, и Топтыгин его похвалил.

После оной преславной виктории воевода наш сильно поднялся в собственном мнении и расцвел многими талантами, кои в медвежьей натуре при иных, менее благоприятных обстоятельствах пропали бы втуне: стал подписывать указы, одновременно ловя удочкой рыбу и даже играя с Волком в теннис. Эти таланты не могли быть не замечены, и Топтыгина Четвертого стали приглашать участвовать в цирковых представлениях. Какие только номера косолапый не выкидывал! И на деревянных ложках попсу стучал, и оркестром дирижировал — медведь на ухо ему не наступил, это он другим наступал, и не только на уши. Одна была беда: когда его из-под купола опускали, медвежью слабость проявлял.

— Дискредитирует он воеводское звание своей слабостью. Пора заменять его более путным воеводою, — решили Слон и Осел.

И появился в лесу Топтыгин Пятый. Откуда его выкопали, никто не знает. Этот начал с того, что объявил медвежью слабость силой, способной сокрушить любых супостатов в любом месте, даже отхожем. Поверили не все, однако все пришли в восторг: мужской пол обнимался, представительницы прекрасной половины рода человеческого, по выражению поэта, «в воздух чепчики бросали». Одна старая медвежиха прямо-таки зашлась от умиления:

— У красавца-то нашего такая походка, такая... не идет, а летит. Одно слово — орел. И не простой, а двуглавый!

Топтыгин Пятый в самом деле летал. Во все концы. С галстуком и без. И кивал головой в знак согласия. Притом постоянно клекотал. Правда, по бумажке.

Пока он это делал, в лесу развелось мухоморов тьма-тьмущая. А опят почти совсем не стало. Откуда опятам взяться, когда пней нет: Топтыгин Четвертый деревья с корнем выворачивал. А Пятый ничего в отношении пней и корней менять не собирался. Мелкая лесная живность начала тощать и сокращаться: ежи там и белки разные дохли, как мухи.

Сокращались молча, особенно рыбы. Довольны были и не молчали только Сороки-воровки и безмозглые Дятлы. Сороки питались, роясь с Навозными Жуками в топтыгинских отходах, а Дятлы — на умирающих деревьях. Эти пернатые долдонили денно и нощно:

— Топтыгин Пятый — душка, отец и спаситель наш. А Красноголовики — бяки. Ни дна бы им, ни покрышки.

— Что Дятлам-Сорокам Красноголовики плохого сделали? — недоумевали Улитки и Сороконожки.

— Ничего, — разъясняла им мудрая Coвa. — Просто Дятлы-Сороки разузнали, что у Пятого только Белые в чести.

Скоро сказка сказывается, а за бугром у себя Слон и Осел того быстрее все съестное сожрали и отхожим продуктом все закутки переполнили — повернуться некуда и дышать нечем. И начали забугорные «братья» Пятого обхаживать:

— Пусти нас в твои кущи-рощи, есть у нас до них жизненный интерес. Должок, пардон, не забыт, надеемся?

— Иес! Натюрлих! — приятно удивил Пятый собеседников знанием разных языков. Легче оказалось найти общий.

Приятно обрадовал Пятый и собственную лесную братию:

— Хочу с вами со всеми разом потолковать: вы мне — бесплатный вопрос, я вам — дешевый ответ.

Вопросов посыпалось — мильён. Обо всем. Даже о сукиных детях. Пятый назвал их «славными ребятами» и похвалил их за то, что они ведут себя активно. Вспомнив о Слоне и Осле, стал располагать и к ним своих подданных. Осторожно, чтоб «не сорвать резьбу». И все-таки медведь есть медведь — он ее сорвал...

Чем дело кончилось, сказывать ли? А может, сами догадаетесь?!

В.ПУТИНЦЕВ.

Нолинск, Кировская область.