В скором времени, может статься, калининградцев приучат к новому месту поклонения. Взамен мемориала 1200 гвардейцам, установленного в честь павших при штурме Кенигсберга, появится более грандиозный памятник. Военнослужащим вермахта. Так вежливо в документах называют фашистов, погибших от рук советских солдат, от рук союзников.

Мало кто знает, что с 1994 года на месте бывшего гражданского упокоилища «Кранцер Аллее» потихоньку строится «Интернациональное сборное воинское кладбище жертв Второй мировой войны». Оно будет располагаться на улице Невского, между больницей «Скорой помощи» и психиатрической лечебницей. Интернациональным оно названо условно, дабы не возбуждать национальные чувства русских. Хоронить здесь намерены преимущественно нем-цев, погибших во время боев.

По утверждению «германского народного союза попечительства за немецкими захоронениями», на территории Калининградской области в разных местах сложили головы 55 тысяч немецких солдат. Их могилы в соответствии с договоренностью между Гельмутом Колем и Борисом Ельциным, закрепленной межправительственным соглашением, предстоит разыскать, подвергнуть эксгумации, а останки перезахоронить в одном из девяти кладбищ — в Калининграде, Черня-ховске, Балтийске, Советске, Мамонове, Приморске, в поселках Русское Зеленоградского, Добровольск Краснознаменского и Веселое (Бальга) Багратионовского районов. Адреса кладбищ определены постановлением от 7.07.99 № 396 Леонида Горбенко, главы администрации Калининградской области. Первым обустроили кладбище близ Русского. 1 июля аналогичный комплекс открыли в Мамонове. Во время це-ремонии прозвучала новая цифра — 70 тысяч погибших в пределах нашей области.

В самом областном центре выбор немцев пал на кладбище «Кранцер Аллее», которое фактически перестало существовать и за полвека превратилось в запущенный парк, где гуляли пациенты городской больницы «Скорой помощи». Здесь, как утверждает проживающий в Черняховске Вячеслав Нагорнов, представитель ассоциации «Военные мемориалы», активно сотрудничающий с «Германским союзом», в 1944 году были захоронены 4 тысячи жителей и солдат Кенигсберга, погибших во время английской бомбардировки (по другим сведениям — до 6 тысяч). Да плюс 90 военнопленных французов, да плюс те граждане, для которых, собственно, и предназначалось кладбище изначально. Сюда привезут останки тысяч других фашистов, извлеченные на просторах области. Это вам не 1200 советских солдат с Гвардейского проспекта!

Все мы — жертвы

Создание на территориях России и Германии мемориалов жертвам Второй мировой — акт примирения. Гуманистическая идея предполагает все 50 миллионов, сложивших головы на той войне, признать жертвами. И того карателя, чья пуля настигла моего деда Ивана Андреевича Наумова, бесследно сгинувшего в 42-м. И того, кто пытался угнать в Германию моего отца Сергея Акуловича Рожкова, да он сбежал и до прихода советских солдат в Шарибовку Будо-Кошелевского района скрывался в сарае. И того, кто потом поливал его, дошедшего до Берлина, из «шмайсера», но, к счастью, не попал. Рядового штурмовика, и фельдмаршала. Керченского партизана и киевского полицая. Саласпилсского еврея и нациста. Гуманисты из Берлина предлагают уравнять всех:

простых гансов с гитлерами, Гиммлерами, борманами, герингами, мюллерами, паулюсами, Геббельсами, гейдрихами, менгелями; патриота Карбышева и предателя Власова; госпитальных врачей и вешателей; поставленных к расстрельной стенке грузин и немецких операторов газовых камер. Отныне мы всех должны называть жертвами: и напавших на мою страну, и защищавших ее ценою жизни. Тех, кто мечтал промаршировать под знаменами со свастикой по московским улицам и площадям, и тех, кто с криком

«Ни пяди советской земли!» вгрызался в сталинграские берега истерзанной, наполненной кровью Волги. Я должен снимать шляпу перед Гюнтером, посылавшим в 41-м с фронта своей Гертруде веселые письма о том, как они богато заживут в прекрасном поместье на Украине, на завоеванной земле, которую ему подарит фюрер как хорошему послушному солдату, убившему много-много второсортных ук-раинцев и русских. Приносить на его могилу цветы так же, как Ивану, защищавшему свою Родину от порабощения. Фашисты по этой логике уже вовсе не фашисты, они несчастные жертвы войны. А война скорее всего выдумка историков. Никто, оказывается, не виноват в том, что гибли люди с той и другой стороны. Они сами себя, наверное, перестреляли. И никаких военных преступников, конечно же, не было. Разве что Адольф Гитлер. Да и он, видимо, стал жертвой собственного заблуждения.

Нет, я, конечно, не призываю к вековой вражде. Да, мертвые хватают живых. И мы должны питать любовь к отеческим гробам, к милым сердцу пепелищам. Вечная память отошедшим в мир иной!

Но хорошо ли ворошить прах покоящихся в земле? Правильно ли вынимать из земли и стаскивать в одну яму истлевшие кости? Гуманно ли забывать о других умерших? Почивших мирно и спокойно. В своих постелях. По-христиански. Задолго до войны. Не стрелявших из пулеметов и танковых орудий, не жаривших из огнеметов, а просто выпекавших хлеб, возивших воду, тачавших сапоги, варивших пиво, растивших богобоязненных детей. Простых кенигсбергских жителей.

Странно, что Германия ничего не предпринимает для восстановления не менее уважаемых могил. К примеру, гражданского кладбища, на месте которого стоит сегодня Дом искусств. Или погоста деревни Кнайпхоф, располагавшегося близ Кафедрального собора. Многих других, о которых предпочитают не вспоминать.

Ветеран Великой отечественной войны Василий Ананьевич Осиян рассказывал, как советские солдаты, войдя в Кенигсберг, нашли в том районе, где до недавнего времени проживала теща Путина, огромные скопления соотечественников, пригнанных в Германию. Женщины жили там в бараках. Умиравших от непосильного труда и от болезней, их тоже где-то хоронили. Или они не жертвы войны? Жертвы. Однако отчего-то сердобольных гуманных сегодняшних немцев их могилы не интересуют.

Политические дивиденды

— Я считаю это политической ошибкой — размещать немецкое кладбище в центре города, — гово-рит депутат-коммунист Сергей Карпушенко. — Что скажут ветераны? Те самые, которые брали приступом Кенигсберг. Забытых и нищих, после смерти их приходится везти хоронить за десять верст в Сазоновку Гурьевского района. В чистое поле, мало похожее на кладбище. А что скажут ветераны войны, находящиеся на лечении в прилегающей к «Кранцер Аллее» больнице? И почему все обставлено тихо? Никто и не подумал посоветоваться с населением города. Или считается, что мы тут больше не живем? Мы уже не хозяева? За нас решают в Берлине и в Москве? Повторяю, в Калининграде настолько специфическая ситуация, что нельзя так неосмотрительно принимать подобные решения. Не посоветовавшись с гражданами.

Прав Сергей Петрович. Никто бы не возразил против немецкого кладбища где-нибудь в чистом поле.

И сегодня Ирина Сергеевна Кузнецова, когда-то возглавлявшая Комиссию по реализации постановлений правительства, не изменила собственна взгляда:

— Однажды я получила приглашение от главы 3еленоградской администрации Шегеды. У них в поселке Русское, бывший Гермау, устанавливался памятник. Камень, на котором высечено: в память во жителей Гермау, погибших в 1948 году. С какой стати? В 48-м году никакой войны не было. Выходит, память всех жителей по аналогии можно водрузи на каждом доме табличку в память о тех людях, кот рые обретались там. (Подобная табличка с надпись на немецком языке уже появилась на ул. Бахчисара! ской в Калининграде. — Прим. авт.) Решение кладбище в Калининграде принималось постфакту] Ассоциация «Воинские мемориалы» уже давно работала, вложив огромные суммы денег. И ул. А. Невского предполагалось возвести фантастчески большой памятник. Разрушить замысел было поздно. И мы вмешались, узаконив это, но ограничить масштабы... Если мы реализуем постановлени подписанное Черномырдиным, наша область превратится в сплошное немецкое захоронение. Mое личное убеждение: определить одно-два места в Калининградской области, и ни шагу в сторону. Я решительно была против устроения захоронения в Балтийске. Это все-таки военная база. Нечего там немцам-туристам болтаться. Я была против того, что где ни попадя это делать. Давайте сделаем базовым местом поселок Русское, где уже построен мемориальный комплекс. В Черняховске. И еще в каком-нибудь месте. Больше и не требуется. Мало кто знает сегодня, что в Кенигсберге в 1810-м множество кладбищ было ликвидировано, потому что город расширялся, переходил за границы того времени. Так немцы поступили с кладбищем на острове, располагавшемся близ Кафедрального собора. Надгробными плитами, которые они признали исторически ценными, выстелили пол в соборе, а остальными вымостили улицы. Они ходили по этим плитам. И ничего! А мы начинаем перед ними на задние лапки вставать...

Весь мир содрогнулся от известия об авиакатастрофе в небе Германии. С двенадцатикилометровой высоты на берег Боденского озера близ городка Уберлинп рухнули обломки двух лайнеров вперемешку с останками башкирских детей, которых везли на отдых в Исланию. Сам президент Швейцарии благородно был пя прибыть в Башкирию на погребение. Но правителыл республики попросило его не делать этого. Как вы думаете, почему? Граждане маленького северного народа порыва его души не поняли бы. А ведь президента не в чем упрекнуть, трагедия произошла по вине швейцарского авиадиспетчера. И тем не менее... А у нас почти в центре Калининграда будет немецкое кладбще которое затмит все другие погосты.

Здравомыслящие люди еще в самом начале предупреждали о безрассудности такого шага. На одном из заседаний областной комиссии по социальным» вопросам военнослужащих Ю. Беспалов убеждал «Мы начнем эксгумацию — и похороним город. Рядом с действующими больницами кладбище не размещают. Надо уважать себя, тогда нас будут уважать». Комиссия, ответственная за реализацию постановлений правительства, 17 апреля 1997 года решила «считать нецелесообразным создание кладбищ в Калининграде и Балтийске». «Прошу вас отменить постановление о выделении земли ассоциации «Военные мемориалы» под сборное кладбище, умоляла в том же году мэра Калининграда заместитель главы администрации профессор Ирина Кузнецова. Будучи всего лишь и. о. мэра, Юрий Савенко в 1998 году предпринял попытку изъять земель» участок на ул. А. Невского, предоставленный п «Интернациональное сборное кладбище». Из адмнистрации области его предупредили: дескать, не спешите, Юрий Алексеевич. Комиссию Кузнецовой принялись срочно перетряхивать, избавляясь от несговорчивых. Угодливые чиновники кивали на волю президента Ельцина. Забыв, что воля Бориса Николаевича до первой чарки железная...

История создания немецких кладбищ окутана завесой некоей таинственности и странности. Складывается впечатление, что местную власть либо обманули, либо подкупили. На протяжении почти десятка лет происходили весьма загадочные явления. Активные противники калининградского захоронения — генерал Борис Косенков, мэр Игорь Кожемякин, капитаны первого ранга, тоже в разное время занимавшие пост мэра Виталий Шипов и Юрий Савенко — вдруг превращались в его ревнительных сторонников. Представители местной власти, давая «добро» на оборудование немецкого кладбища, в своих решениях отталкивались от постановления правительства от 13.01.95 № 33, в котором перечислены несколько российских областей, в которых разрешено вести работы. Но в том списке нет Калининградской области. То есть законного повода начинать формирование кладбищ в янтарном крае не было!

Вся переписка по проблеме носит какой-то навязчиво увещевательный характер, немецкая сторона рассыпается в комплиментах по адресу тех, кто хоть как-то обозначился в участниках акции. Господин Нагорнов порой скатывается до банального шантажа:

«От правильного решения вопроса по кладбищу на А. Невского в определенной степени зависят экономические связи, а также политические дивиденды города и области...»

Документы изобилуют противоречивой информацией, их составители путаются в понятиях и определениях. Сборные кладбища в постановлениях черномырдинского правительства и Леонида Горбенко названы иностранными воинскими захоронениями, герр X. Фойерригель, представляющий «Германский народный союз», в своем письме называет их военными захоронениями, в протоколах областной комиссии по социальным вопросам фигурирует слово «интернациональное». Жертвы фашистских лагерей смерти сотрудниками «Германского союза», а также в тексте межправительственного соглашения называются безобидным, примирительно-нейтральным словом «умершие», сами лагеря уже не концентрационные — просто «германские лагеря для интернированных».

Владимир Лучников, глава Ленинградского района, 11 июля опубликовал свое интервью в «Калининградской правде». Отвечая на вопрос о патриотизме, он перечислил многие братские могилы, памятники и «патриотические» объекты. Забыл самый крупный. Кладбище «Кранцер Аллее».

Трудно отделаться от ощущения лукавства, которым веет от всего замысла. В истории с немецкими кладбищами на территории Калининградской области угадывается иной подтекст: забота о памяти жертв носит бутафорский характер, и на самом деле преследуются совсем другие цели. Какие? Это поймут люди следующего поколения. Но переделать уже ничего будет нельзя. Слишком поздно. И Россия для них окажется далекой страной.

Кладбище «Кранцер Аллее» намечено открыть в следующем году Еще есть время остановить безумие, готовое разразиться опасным конфликтом, массовым народным протестом. Надо всего лишь найти в себе мужество вернуть взятки, полученные от заинтересованных лиц, компенсировать немцам их материальные затраты, извиниться и предложить вместо девяти гектаров на А. Невского другую территорию. Например, где-нибудь возле Большакова, на пересечении всех путей-дорог. Пока не поздно.

Немцы придут?

Существующая почти сто лет общественная организация «Германский народный союз попечительства за немецкими захоронениями» и международная ассоциация «Военные мемориалы» достойны всяческого уважения. Однако, кроме них, существуют и другие, более влиятельные силы.

Последнее десятилетие в сознание российских граждан настойчиво внедряется мысль о том, что Германии не до Калининградской области, дескать, немцам на сто лет хватит такой обузы, как присоединенная восточная часть с ее социалистическим сознанием, с недоразвитой инфраструктурой, требующей многомиллиардных капитальных вложений.

Короче, Калининград может спать спокойно.

Пока Калининград, заброшенный российской властью на задворки страны, спокойно спит, тревожась разве что по «пустячкам» вроде блокады Европейским союзом, из-за которой, не имея шенгенской визы, через год калининградцам до Москвы уже не добраться, в благопристойной Германии исподволь формируется кое-какая официальная политика. Широко не рекламируемая. Пишутся статьи, издаются книжки, разрабатываются всевозможные культурные программы.

Труд историка Фрица Гаузе «Кенигсберг в Пруссии. История одного европейского города», впервые изданный на немецком языке в 1987 году, в 1994-м был переведен на русский. Всего тысяча экземпляров. Стало быть, на широкое хождение не рассчитан. Предназначен исключительно для посвященных. Книга весьма любопытная. И не только историческими сведениями она примечательна. В ней присутствуют авторские умозаключения. Перелистаем две последние главы.

«Когда Риббентропп на обратном пути из Москвы сделал остановку в Кенигсберге и стало известно о подписанном им договоре со Сталиным (без секретного протокола), — пишет автор, — стало ясно, что Гитлер умышленно создавал кризисную ситуацию. То, что в итоге это привело к мировой войне, было его виной, но не намерением». Гаузе живописует о зверствах, чинившихся нашими солдатами: «Возможно, что и были дисциплинированные советские воинские части. Кенигсберщы таких не видели. Они познали только толпы распоясавшихся извергов, охваченных местью, учинивших грабеж, воровство, изнасилования, поджоги без признаков какого-либо порядка и здравого смысла... Тысячи подверглись ужасным истязаниям, немало было и убито... Во всем царил абсолютный произвол. Все, что до сих пор было смыслом жизни и социального устройства, перестало существовать; все стало добычей победителей: собственность и жилье, семья и друзья, сама жизнь...»

Мне приходилось работать с архивными документами первого послевоенного пятилетия, рассекреченными ныне. В приказах, донесениях, в сотнях докладных записок того времени ни одного намека на перечисленные Гаузе ужасы я не обнаружил. В Калининграде со дня его объявления открытым городом побывали практически все дожившие до наших дней кенигсбергцы, и никто из них словом не обмолвился о массовом насилии. Напротив, приезжая, они разыскивали русских, с которыми до начала депортации коренного населения в 1948 году успели подружиться.

Но даже не этими пассажами обращает на себя внимание книга, а только самым последним предложением. Читаем: «Однако нас не оставляет надежда, что в рамках нового европейского порядка город приобретет и новое значение».

Комментарии излишни. Остается добавить немного. Книга — не просто носитель субъективных взглядов, изданная на страх и риск частного лица, на что оно (лицо) имеет полное право. Книга является официальным изданием Геттингенского исследовательского центра и вышла в свет при содействии министра внутренних дел ФРГ.

Константин РОЖКОВ,

редактор газеты «Светлогорье».

Калининградская область.