"Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, Свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?.."
Федор ТЮТЧЕВ.

     Все было в августе — и жаркие лучи солнца, и проливень щедрых обещаний, и грозные отсветы Курской огненной дуги, и самоварное золото партийной агитации, и первые негустые потоки янтарного зерна, а вот золотого луча Свободы не пролилось. Как ни внушали нам целую дюжину лет, что в августе 1991 года с победой над ГКЧП и исторической Российской державой взошло светило либеральной свободы — с годами сами же творцы и пешки этих событий понимают историческую ничтожность и трагичность свершившегося. Россия продолжает пребывать во мгле.

     Наиболее ярким событием начала августа стала для меня пресс-конференция президента Беларуси Александра Лукашенко, которую он провел для представителей российских региональных СМИ, откликнувшись на их многочисленные просьбы об интервью, потому что глубинная Россия не может постоянно глотать ложь, передергивания или замалчивания, предлагаемые большинством так называемых федеральных СМИ. При всех проблемах республики и претензиях к самому Лукашенко сам президент может сразить любого критика, особенно из насквозь коррумпированной России, одним вопросом: «Скажите, сегодня мафиозные структуры управляют нашим государством? Мафиозных элементов хватает в Беларуси, коррупционеров достаточно, но мафиозные кланы, как в других странах, в Беларуси не управляют. Страной управляет президент. Иначе это называют «диктатурой». А кто управляет Россией?». Вопрос повисает в воздухе. Но журналисты не только слушали президента, они еще имели возможность прикоснуться к реальности.

     Вот наглядный пример: агрокомбинат «Ждановичи» — государственное сельскохозяйственное предприятие, бывший пригородный совхоз Минска, который в 1992 году хотели порушить, когда подорожал газ, лопнули все хозяйственные связи. Сегодня это флагман среди производителей овощей закрытого грунта не только Минского района, но и всей республики. Растения здесь выращивают не в грунте, а используя в качестве почвы специальную минеральную вату, к которой подведены управляемые компьютером капельницы, подающие побегу питательные вещества и воду в необходимом количестве и в нужное время. Благодаря этому сбалансированному питанию в овощах не накапливаются нитраты. Эта голландская технология — малообъемная гидропоника — позволяет получать огромные урожаи огурцов — с февраля и помидоров — с апреля. Поражают эти аккуратно сложенные лианы стеблей, на которых висят грозди зреющих постепенно томатов. Овощеводы собирают с каждого метра теплицы 44 килограмма помидоров и 55 килограммов огурцов — фантастика! Отборные овощи идут в Минск, Москву и Санкт-Петербург.

     В «Ждановичах» огромное стадо в 2100 голов. В 2002 году удой на одну корову составил 6658 килограммов, а в этом году животноводы стараются закрепиться на рубеже 8000 килограммов. В 2002 году средняя урожайность зерновых на нечерноземных землях под Минском составила 61 центнер с гектара. Это же все реальные достижения без спекулятивных заклинаний: «Земле хозяин нужен». Генеральный директор «Ждановичей», лауреат звания «Человек года» Минской области 2002 года Григорий Чуйко, как и все его верные соратники, — подлинные хозяева земли и гидропоники заодно. Средняя зарплата на агрофирме — 5000 рублей на наши деньги. Вы встречали такую зарплату в российских товариществах и частных хозяйствах? Я на своих российских дорогах — нет. А ведь в «Ждановичах», в поселке Кунцевщине, не погубили социальную сферу — Дворец культуры, пополняющуюся библиотеку, торговый центр, ясли-сад на 280 мест при 810 работающих. Пенсионеры пользуются всеми льготами, предусмотренными для членов трудового коллектива. Это образцовое государственное хозяйство спокойно вписалось в рынок Беларуси и России.

     Президент Лукашенко принимал отставного российского президента Ельцина, они ехали по Гомельщине, мимо созревающих хлебов. «Хорошие поля!» — продемонстрировал свои обкомовские знания Ельцин и добавил: «Частные?». «Нет, колхозные», — улыбнулся Лукашенко. «У тебя что, колхозы остались? Ведь это анахронизм,» — насупил брови Ельцин. «Конечно, остались и прекрасно работают». «Нет, ну, это пережиток — колхозы», — уперся разрушитель России. «Да какая разница — хлеб же хороший, сами сказали!». «Нет, понимашь, как-то того...». Вот она, непроходимая зашоренность, убийственная и корыстная ограниченность, приведшая к тотальной приватизации, развалу и погубившая сельское хозяйство России.

     На встрече с журналистами Лукашенко посетовал, что не видно реальных плодов от недавно созданной телерадиокомпании «Союз»: «Есть лишь одна программа «Москва — Минск», которая гуляет по сетке РТВ, и я сам уже запутался, в какое дневное время она выходит. На других каналах Беларусь практически отсутствует или присутствует в таком виде... Можно Лукашенко бить, критиковать. Политик, президент — он должен терпеть. Но народ за что? Вы побывали в Беларуси и, верю, за сутки убедились, что не за что белорусов обижать».

     Как не согласиться с президентом, но, честно говоря, когда он свел все к трем федеральным каналам, которые принимаются и царят в эфире Беларуси, я был удивлен и расстроен. Как можно не упомянуть хоть вскользь о тех патриотических СМИ, редакторах и авторах, которые, рискуя, вызывая гнев российских властей и даже теряя поддержку некоторых влиятельных сторонников, из последних сил, безоговорочно и бескорыстно поддерживали Лукашенко. В самые трудные для него времена газеты «Советская Россия» и «Завтра» давали с ним беседы на разворот — ни слова! (Кстати, первая — единственная из всей центральной прессы дала и эту многочасовую беседу на целый разворот). Телепрограмма «Русский дом» на свои жалкие подмосковные финансы приезжала в Минск, снимала и рассказывала восторженно в эфире о Беларуси и Лукашенко в нескольких программах — ни спасибочки. Характерно, что и нынешняя «Московия», купленная олигархом, все-таки прислала свою съемочную группу, и Иван Волонихин, словно храня верность традициям и правде жизни, сделал очень содержательный, объективный репортаж. Ну а радио «Резонанс», которое я представлял, выпустило в эфир шесть часовых программ, так или иначе рассказывающих о поездке, о пресс-конференции, давая неограниченное время для прямого слова Лукашенко. Но, выходит, всех нас, верных друзей Беларуси и Союза, перевесил один перепродаваемый, но не меняющийся канал НТВ, лицо которого — Шустер. Печально... Вот отсюда тоже идут все наши русские поражения и нестроения.

     И дальше эти раздумья нашли подтверждение, когда речь зашла о партиях и политическом раскладе в России. «Что касается политических партий. У нас нет особых отношений с какими-то партиями — у меня как президента или у руководства Беларуси. Да, у меня хорошие отношения с Геннадием Николаевичем Селезневым, который возглавляет известную партию, Юрием Михайловичем Лужковым, находящимся в руководстве одной из партий. То есть мы в силу давних традиций поддерживаем контакты со многими лидерами партий. С другими лидерами, особенно правых партий, у нас есть горький опыт сотрудничества. Вы это тоже хорошо знаете. Но чтобы какие-то отношения между руководством страны и партией, у нас этого нет. Не могу здесь чем-то похвастаться».

     Да простит меня белорусский лидер, такая отстраненность, даже пусть дипломатично декларированная, выглядит странной. Ведь в России многие партии и движения определились со своими главными политическими установками, программами, в том числе и по отношению к Беларуси, к Союзному государству. Например, Путин скажет про мух и котлеты — «Единая Россия» и не вспомнит про Союз, Немцову дадут полную волю — СПС в прямом эфире обвинит власти Беларуси в убийствах — аж ведущий подскочит. Единственная партия в политическом, а не в конъюнктурном смысле слова — КПРФ — ставит братские отношения с Беларусью во главу угла, доказывает это на деле (например, проведя форум сторонников Союзного государства). Я не являюсь членом ни этой, ни какой-то другой партии, но искренне не понимаю: как можно не учитывать такой веский фактор, такую преданность общему делу?! Да Лукашенко и сам об этом косвенно говорит, но впрямую — почему-то не хочет или не решается.

     В заключение встречи Лукашенко сказал: «Я не прошу вас ни о чем, кроме одного: будьте честными и объективными». По мере сил следую этому призыву.

     Борис Березовский выступил в последнем подчиненном ему органе «Коммерсантъ» со статьей, где обвинил Путина в разжигании гражданской войны. Результаты дерзкой публикации и панических призывов к собратьям по классу были ничтожны. К тому же из окружения президента намекнули, что «наезд» на «ЮКОС» состоялся чуть ли без ведома Путина. Этот сигнал был принят даже вдалеке от родных пенат. Как написал в «Слове» профессор Станислав Мельников из Амстердама: «Разумеется, если бы Владимир Путин действительно замыслил развернуть приватизацию на 180 градусов, прихватив при этом только самые крупные капиталы и не тронув большинство предпринимателей, он нашел бы широкую поддержку и простого народа, и, возможно, части среднего класса. Но признаков такого намерения нет, да и не предвидится. Президент за сохранение основ капитализма, причем в его самой что ни на есть неолиберальной форме... И Березовский, когда бы он ни претворялся «капиталистическим Лениным», это хорошо понимает».

     Однако при всем понимании Березовский предпринял попытку анализа состояния элит и продемонстрировал наличие изощренного ума, соединенного с недопониманием, неприятием того, что составляет сакральную суть и загадку России. При этом он, имевший дело в основном с прикормленной властью и олигархами, либеральной интеллигенцией, пренебрежительней всего отзывается как раз о тех, кого сам одаривал премией «Триумф»: «И наконец, последняя, восьмая элита, — интеллигенция. К сожалению, действительно последняя. Последняя по своему влиянию на общество и на власть. Эта элита является носителем культурной и научной традиции нации. Ее главный стратегический приоритет — период катаклизмов, который переживает Россия, состоит всего лишь в самосохранении. У этой элиты традиционно отсутствует воля в каждый ответственный момент нашей истории. Но одновременно она становится важной опорой для общества, когда вектор исторического развития поворачивается в сторону свобод».

     Достоевский при всем знании европейских языков не щеголял затасканным ныне словом «элита», а высказался очень по-русски: «Лучшие люди (курсив Достоевского. — А.Б.) познаются высшим нравственным развитием и высшим нравственным влиянием». О нравственном развитии и влиянии относительно восьми перечисленных элит у Березовского — вообще ни слова, он просто не понимает, что это такое. «Воля» — это понятно. Волю любил демонстрировать и навязывать другим (в том числе главарям рейха) Ницше, который, по анекдоту, безапелляционно написал на заборе: «Бог умер» (Ницше), через некоторое время рядом появилась надпись: «Ницше умер» (Бог).

     Анна Ахматова вспоминала: «Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже (в ссылке. — А.Б.), когда он был совсем несвободен: «И в голосе моем после удушья звучит земля — последнее оружье». Березовский со своим «вектором свободы» никогда не поймет русского поэта, будь это даже еврей Осип Мандельштам. Мне было даже отрадно прочитать эту статью, особенно ту часть, которая касалась интеллигенции, потому что она внушает надежду, что Березовский и компания не любят, не понимают, не принимают тех, кто держится за родную землю, как за последнее оружие и, как поется в песне, надеюсь, что это — взаимно, что не сдавшиеся люди России наконец-то поймут: время, история, великая литература спасительно работают на них, только никак они не стряхнут оцепенения, не обратятся к святым заветам, к образцам служения Родине.

     Сколько скорбных и пышных слов было написано на кончину Пушкина. А в веках остался простой горестный вздох: «Солнце нашей Поэзии закатилось». Эти знаменитые слова написал Владимир Федорович Одоевский — критик, фантаст, философ, сказочник, издатель и композитор, чье 200-летие приходится на сентябрь. Теперь уже такие светлые умы и выдающиеся общественные деятели отнесены к фигурам второго, а то и третьего ряда. А мудрый редактор «Современника» — Пушкин писал, прося новую повесть «Княжна Зизи»: «Всякое даяние Ваше благо...Без Вас пропал «Современник»...

     В свою очередь Одоевский, понимая значение Пушкина, написал страстную и гневную статью: «О нападениях петербургских журналов на русского поэта Пушкина». Многоговорящее название! Написанная в тяжком для Пушкина 1836 году, она увидела свет только через тридцать лет, ибо, как с горечью заметил автор, «в Петербурге не было литературных изданий, кроме тех, против которых она была направлена». Так что судьба русского литератора в столицах, отвернувшихся от всего родного, никогда не была сладка...

     Отпрыск древнего княжеского рода, рюрикович по отцу, Владимир Одоевский родился от матери — крепостной крестьянки, получившей волную, а потому смог спокойно сохранить славную фамилию и получить блестящее образование в Московском университетском благородном пансионе, куда позже бабушка Арсеньева отдала Лермонтова. В 1823 году Одоевский возглавил философский кружок любомудров, в который входили светочи нашей литературы и общественной мысли — Веневитинов, Киреевский, Тютчев, Хомяков, Погодин. Для них для всех двадцатилетний Одоевский был признанным и непререкаемым авторитетом. Он поддерживал дружеские отношения с будущими декабристами, хотя считал их «заговор несвоевременным», и очень любил своего двоюродного брата — поэта Александра Одоевского. Тот был старше на несколько месяцев и в Александровском либеральном Петербурге начал службу блестящим офицером, но в 1825 году стал одним из самых молодых и горячих участников Декабрьского восстания, лучшие свои строки создал на каторге, а умер сосланным Николаем I рядовым в поселке Псезуапе (нынешнее Лазаревское под Сочи) в 1839 году. «И свет не пощадил, и Бог не спас», — как вздохнул его друг Лермонтов, который полюбил друга по несчастью всей душой на Кавказе. Как все переплетено в истории нашей истинно народной и высокой литературе!

     После несчастного 14 декабря Одоевский собрал членов Общества любомудрия и с особенной торжественностью предал огню в своем камине и устав, и протоколы заседаний, ибо знал, что в такие моменты истории легко подвести под монастырь соратников, прослыть заговорщиком или, как заклеймили бы сейчас, экстремистом. В 1826 году он переехал из Москвы в Петербург и поступил на службу в Комитет иностранной цензуры, предвосхитив службу Тютчева на том же поприще. На склоне лет известный писатель, музыкальный критик и редактор популярного журнала «Сельское чтение» стал директором Румянцевского музея и, наконец, вместе со своим детищем вернулся в Москву.

     В 1844 году была опубликована главная книга Одоевского — «Русские ночи», писавшаяся два десятилетия. Она уникальна в нашей литературе, хотя этот опыт соединения беллетристики, философского трактата, развернутых поэтических образов, перетекающих то в бытовую беседу, то в идеологический спор на квартире Фауста, почти не востребован современной литературой. Уже тогда, в присмиревшей после наполеоновских войн Европе, Одоевский разглядел, что такое безжалостное угнетение человека и волчьи законы буржуазного благополучия при соблюдении казенной иерархии ценностей. Концентрировано он выразил свои заветные мысли в эпистолярном своде, названном «Русские письма»: «Великий, доселе вполне не оцененный подвиг Петра привил к славянским стихиям стихии западные. Запад ожидает еще Петра, который привил бы к нему стихии славянские, оттого страждет Запад, ибо только тогда образуется полнота человеческой жизни... Другая стихия, не менее важная — это то, что во всей вседневной жизни мы называем беспечностью и что в высшем своем значении есть вера в свою силу, почти не существующая на Западе, где жизнь почти без надежды на будущее». Кажется, что все это сказано невпопад и выглядит несбыточной фантазией: никакого Петра Запад не ждет; славянские стихии никто не собирается прививать — оказалось, что проще их усмирить, унизить, подчинить; чувство славянского единства, которое он назвал «постоянной формулой уравнения», показало свое непостоянство даже при попытке объединения самых близких народов в Союзное государство. Правда, беспечность по-прежнему царит, но выказывает уже не силу, а обнажает слабость. И тем не менее ощущаются во всем этом мудреном и недооцененном наследии какая-то внутренняя сила и высшая прозорливость, которая не дается нам, погрязшим в суете и пораженным верхоглядством. Оттого и чувствуем свой разрыв с отечественными любомудрами, не понимаем или не хотим понять, зачем они там, в кажущемся благополучном прошлом, все подчеркивали — «Русские ночи» да «Русские письма» или, как называл свое каждое второе стихотворение Антон Дельвиг — барон с немецкими корнями: «Русская песня». Верили наши всесторонне образованные и достойнейшие предшественники в какое-то высшее предназначение, в служение великому, но страдающему народу.

     Вырванный из литературной среды, томившийся в Сибири добрый и отзывчивый Кюхельбекер, чью судьбу постоянно пытался смягчить Одоевский, написал ему с каторги за год до кончины: «Ты, напротив, наш: тебе и Грибоедов, и Пушкин, и я завещали все наше лучшее; ты перед потомством и Отечеством представитель нашего времени, нашего бескорыстного стремления к художественной красоте и к истине безусловной». Столь высокие слова, донесшиеся из глубины сибирских руд и благородной души, надобно заслужить. Разве кто-то из тех, кто сегодня диктует иерархию ценностей, может подняться до таких нравственных высот?

     Продолжим разговор об элите, только уже не творческой, а политической. Так вот, формально Александр Лукашенко, с пресс-конференции которого я начал августовские заметки, не входит в российскую элиту (не ахти какая определяющая должность — глава существующего лишь по договору и реальным жизненным связям Союзного государства), но нравственное влияние его на Россию огромно. Отсюда — симпатия и надежды честных и работящих русских (ну может же наконец прийти подлинный и честный глава многострадального государства из народных глубин!), отсюда же отторжение и страх у так называемого российского истеблишмента, что на общем политическом поле может появиться такой лидер, и, конечно, яростная ненависть к крестьянскому сыну всех либеральных, русофобских «элитных СМИ» и конкретно — всхлипы Ирины Халип — спецкора «Новой газеты» из Минска: «Да и потом, после Лукашенко, отдохнуть вряд ли удастся — если, конечно, нас, легких, как стрекозиные крылья, не смоет очередная волна. Тем же, кто уцелеет (мне бы очень хотелось оказаться в этом списке), придется отмывать от крови и грязи страну, в которой так хорошо было бы просто жить, да не пришлось».

     Как дико и по-дамски легковесно воспринимаются эти наигранные вздохи про «кровь и грязь», когда приезжаешь после чистого, спокойного Минска, где до сих пор можно дышать полной грудью и гулять в поздние часы, в Россию, и тебя тут же оглушает волна взрыва в Моздоке, возвращаешься в Москву, где душат ровесниц журналистки те, кого Грызлов не признает за маньяков, где уродуется исторический центр родной Москвы в угоду барыгам, а вся торговля отдана иноплеменной мафии. Нам тоже хотелось бы «просто жить», да уж давно не приходится, мы тоже знаем, что придется после «демократических правителей» отмывать от великой крови и грязи страну, но ведь чему-то Халип в Минске завидует? Я знаю, чему: она же видит, что в России почти вся политическая, информационная и культурная власть принадлежит той элите, которая страшно далека от народа, составляет его ничтожную часть и которую представляют Познер, Швыдкой, Шустер, она сама наконец. А вот в Беларуси этот немыслимый для любой европейской страны феномен не осуществился. Отсюда ностальгические воспоминания о веселом 1994 годе, когда Беларусь шла по пути Украины: «Первые президентские выборы в независимой и радостной Беларуси, легко порхающей над Европой (эх ты — как высоко! — А.Б.) с бело-красным флагом». Плевать на то, что народ избрал именно Лукашенко, что страна-труженица не признала шляхетского флага с воинственным рыцарем, дня независимости, замешанной на национализме и разрыве исторических связей, а вернулась всенародным волеизъявлением к празднованию освобождения Минска, к гербу с колосьями и красно-зеленому флагу. Над этими государственными символами Халип глумится: «...Теперь белорусский советский герб в народе (в «малом народе», наверное. — А.Б.) называют «тухлое яйцо на сковородке», а красно-зеленый флаг — «закат над болотом». А вот ее единомышленники в России даже над Гимном России перестали издеваться и встают, как миленькие, при исполнении. А помните, какие были поношения на ТВ и угрозы даже в Госдуме: умрем — не встанем! Но смирили гордыню, подчинились, а вот в Беларуси у оппозиции вольности побольше: она вытворяет и заявляет бог знает что. Вот и Халип, не зная, что придумать, выступила с предположением, что Саддам Хусейн может скрываться в... Беларуси.

     Михаил Савицкий, народный художник СССР и народный художник Беларуси, сказал об Александре Лукашенко так: «В этом человеке чувствуется таинственность личности. Это внутри лежащий скрытый механизм, глубокая страсть души, подавляющая его житейскую личность до самозабвения... А.Г. Лукашенко являет собой подлинно русскую натуру — он всецело верен своим убеждениям». Как ни относись к действиям и заявлениям Лукашенко, следует признать: пока те, кто завладел федеральными СМИ в России, поносят или хотя бы замалчивают его — это означает, что он остается подлинно народным лидером, русской натурой и борцом за славянское единство. Для меня статьи, подобные всхлипам Халип, — самая безобманная лакмусовая бумажка.

     Под набившим оскомину названием (как известно, министр культуры РФ является большим поклонником Малевича и его «Черного квадрата», коли покупает копию картины за большие деньги) на канале «Культура» начала выходить не просто очередная говорильня, а «интеллектуальное ток-шоу», которым заправляет некто Алексей Плуцер-Сарно с внешностью Люцифера да еще в красной рубашке. Накануне праздника Преображения Господня и второго Спаса, именуемого в народе Яблочным, интеллектуалы провели никак не спасительную программу, посвященную войне и искусству. В общем, дискуссии, в которой родилась бы истина, не получилось. Все сошлись во мнении, которое как всегда подчеркнуто цинично высказал, посверкивая очками, Глеб Павловский: мол, война — нормальное состояние, торжество первозданных страстей и вообще «сам человек — страшнее войны». Восторженный поклонник властей — политолог Сергей Марков вывел формулу неизбежности войн: «Война — естественное явление, идет чередование: война — устоявшийся порядок, война — порядок, война — смена порядка». Как все просто! И чего это лучшие умы человечества мучились, бунтовали и взывали, как Петрарка: «Иди и требуй: мира, мира, мира!». Ну воспевал бы прекрасную Лауру — нет, лез со своим гуманизмом в политику, боролся за объединение Италии, за прекращение медоусобиц и войн.

     Виктор Гюго припечатывал политиков-милитаристов: «Мир — добродетель цивилизации, война — ее преступление». Но, поскольку Россия ведет нескончаемую войну, дружит со страной — главным агрессором и пытается вступить в «цивилизованное сообщество», нам гении прошлого — не указ, даже мягкие уговоры английского писателя Джона Мильтона участникам программы смешны: «Мир имеет свои, не менее славные победы, чем война». Более того, им мучительно согласиться, что сегодня чисто военные победы, будь это Афганистан или Ирак, вообще оказываются блефом, оборачиваются началом политического поражения, а вот мир побеждает всегда!

     Конечно же, пророком для них не может быть таджикский поэт Абу Абдаллах Джафар Рудаки, который написал еще в Х веке:

     К добру и миру тянется мудрец,
     К войне и распрям клонится глупец.

     Ну как признать глупцами таких друзей и мыслителей, как Блэр и Буш! А уж в своем Отечестве пророков никогда не бывало. «Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же, как им стало ясно рабство, королевская власть и т.п.». — недоумевал Пушкин. Увы, не становится яснее, и жестокость, хоть на поле брани, хоть в условно мирной жизни — никак не представляется смешной. Более того, в «демократической России» свита всегда стремится играть короля, изображать устаревшую королевскую власть даже на пустом месте. А уж какие короли да императоры от Карла ХII до Наполеона I на России ломались! Вот знаменитое начало третьего тома «Войны и мира» Льва Толстого, чье 175-летие мы отмечаем в сентябре: «12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Но растленный разум нынешних интеллектуалов устроен так, что один из участников передачи с изящной копной волос все повторял: «Искусство всегда воспевает войну, славит войну («Причем победоносную войну», — вторил другой) при наличии незначительной миролюбивой риторики...». Что значит — всегда и какое искусство? Например, Александр Блок и Сергей Есенин в отличие от наших «интеллектуалов», думаю, не служивших даже в армии, воевали в Первую мировую войну, видели кровь и смерть вблизи, но где у них воспевание войны? Так, совершенно не заглавные строки-упоминания о проклятых событиях, противных человеческой природе и православной натуре. Но люциферы хотят нам, российскому быдлу и пушечному мясу, навязать иное, ненавистное всей русской культуре и литературе мнение: война — нормальное дело, готовьтесь и не ужасайтесь бомбардировкам Югославии или теракту в Моздоке, а уж тем более не предъявляйте претензий высшей власти — ну как ей переть против мировой истории и даже культуры...

     Мы не хотим верить павловским и новоявленным плуцерам-сарно, а по-прежнему доверяем Пушкину, повторяем его строки, обращенные к Мицкевичу, родившемуся 205 лет назад под Новогрудком, на территории нынешней Беларуси, как высшую похвалу:

     Он говорил о временах грядущих,
     Когда народы, распри позабыв,
     В великую семью соединятся.
     Мы жадно слушали поэта. Он
     Ушел на запад — и благословеньем
     Его мы проводили...

     О мире жадно слушают, твердят и мечтают все подлинные таланты, все высокопорядочные люди, чье творчество и поведение определяют глубокие корни народной мудрости и нравственности, которая превыше всего ставит мир между людьми.

     День Государственного флага РФ проходит теперь довольно-таки скучно, казенно, непразднично. Как известно, он никогда не являлся боевым знаменем на суше, а тем более на море — и Дмитрий Донской, и Петр I, и Нахимов воевали под красными или крестообразными знаменами (правда, шевроны у белогвардейцев и власовские штандарты несли на себе и позорили в боях именно это трехцветье), но было одно официальное знамя, под которым и впрямь сквозь кровь и пламя советские солдаты дошли до Берлина, до Великой Победы, спасли Европу и не унизили алый стяг в других военных кампаниях. Судьба его весьма показательна в нынешней России.

     Знамя Вооруженных сил было утверждено Государственной думой в декабре 2000 года в пакете законопроектов о государственной символике вместе с Государственным гербом и Государственным флагом Российской Федерации. В описании его было сказано, что «...знамя представляет собой символ Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне — красный флаг, который советские солдаты водрузили 1 мая над рейхстагом». Ясно, что на том знамени не могло быть никаких царских орлов, финтифлюшек и надписей — оно было строгим и гордым полотнищем.

     Утвержденное Красное Знамя Вооруженных сил президент Путин торжественно вручил 5 мая 2001 года на Соборной площади министру обороны Иванову и, как оказалось, лицемерно сказал о святости этого знамени для всех россиян. Но уже через два года, в мае 2003 года, геральдическая комиссия при президенте России внесла в Государственную думу новый — весьма аляповатый и непонятный — вариант этого знамени: багровое полотнище с дешевым природным орнаментом по краям, какие наносили на ковровые дорожки или клеенчатые коврики, четырьмя звездами по углам (еще недавно нам внушали, что звезда — это не советский символ, а масонская пентаграмма, которую, значит, решили повторить аж четырежды!), с двумя разными орлами на обеих сторонах и вышитой надписью на одной из них: «Отечество, Долг, Честь». Чтоб, значит, не забыли за проблемами, не спутали униженные и задерганные видимостью реформы военнослужащие. Государственная дума утвердила безвольно и это Знамя, тем самым отступив, по существу, от символа Победы.

     Закон, утвержденный Федеральным собранием, был опубликован в «Красной звезде» 10 июля, и я все ждал, когда начнут возмущаться, бить в колокола оставшиеся в живых фронтовики, ветераны Вооруженных сил, которых грубо обманул президент, унизила геральдическая комиссия, разработавшая эту разлюли-малину, но на встречах с польщенными ветеранами, в том же Курске, куда Путин прилетел с запозданием, словно по подсказке Зюганова, никаких вопросов и гневных упреков не прозвучало. Значит, что ж, и президент — вроде бы сын фронтовика, и думское большинство, и министр обороны филолог, и ветеранская общественность, и военная элита так легко предали Знамя Победы? В голове не укладывается! Новое «боевое» знамя стыдятся выставить на общее обозрение или не успевают орлов, звезд и орнаментов навышивать, зато триколор повсеместно парит. Так что же мы за народ такой и как надеемся выжить, преодолеть унижение и разор, если предаем свои святыни?

     То же касается и начавшейся раньше законного срока предвыборной агитации дутых партий. «Единая Россия» докатилась до того, что стала ассоциировать себя на огромных плакатах со Столыпиным и даже, прости Господи, с Пушкиным! Ну я еще понимаю: Грызлов и шеф корпуса жандармов Бенкендорф, несменяемый Шаймиев и министр иностранных дел с сорокалетним стажем Нессельроде, но все эти приспособленцы, разрушители исторической России и державник Пушкин — уму непостижимо! Да за одно это ни один образованный и ценящий славу Отечества человек не смеет голосовать за подобных выскочек.

     Навстречу дню незалежности Украины президент Кучма выпустил книгу с вызывающим и недалеким названием «Украина — не Россия». Вот тебе и год России на Украине... Не знаю, что там понаписано бывшим парторгом предприятия единого союзного ВПК, но много раз слышал даже от украинских националистов тост-анекдот о том, что надо поставить в Киеве или во Львове памятник собирателю украинских земель — товарищу Сталину. Ведь каждый грамотный человек знает, что Украина в современных границах собрана не волей и жертвами национальной элиты, не мощными движениями народных масс, а российскими императорами и генеральными секретарями, начиная со Сталина, присоединившего бездарно утраченную и стонущую под иностранным игом православную Галицию, и кончая Хрущевым, совершившим незаконную передачу Крыма без Севастополя бывшим соратникам по ЦК Компартии Украины.

     Даже получив плодороднейшие земли Новороссии, Западной Украины, Крыма, богатейшее наследство советской промышленности и науки, правители незалежной Украины умудрились опустить свою страну по уровню человеческой жизни на 67-е место в мире, ниже России (63-е место) и куда ниже Беларуси (53-е место). Когда-то националисты внушали жителям Украины, что Россия объедает и обкрадывает житницу СССР. Теперь бывшая житница стоит перед угрозой голодомора с нижайшим урожаем и разрушенным животноводством. Плевать! — скажет недалекий российский обыватель. Но посланцы Украины уже рыщут по югу России, скупая зерно по завышенным ценам. Так, в Ставропольском крае при закупочной цене по 4 тысячи за тонну зерна хитроумные любители сала предлагают по 6 тысяч. К чему это приведет? Мы будем наблюдать, как Путин с хитро улыбающимся «писателем» Кучмой будут рассуждать о дружбе, а хлеб в России, которая сама соберет урожай чуть ли не вдвое меньший, чем в 1913 году, начнет неудержимо дорожать. Вот она, плата за недалекость и лукавство в политике!

     Все трудности, сложные противоречия в жизни двух стран и братских народов можно преодолеть, разрешить общими усилиями, но когда наступает голодомор совести, а власти России делают вид, что не понимают, на кого надо делать ставку, кого и что поддерживать на Украине не за дешевую риторику, а за созидательные действия. Кстати, покойный актер, председатель конфедерации всех творческих союзов Беларуси народный артист СССР Николай Еременко-старший сказал об Александре Лукашенко — подлинном друге России: «Есть политики — разрушители, а есть политики — созидатели. Президент нашей республики А.Г. Лукашенко, бесспорно, — созидатель! К тому же он созидатель на поле славянского единства. А эта миссия историческая». На этом поле ныне тоже недород, пышные хлеба не золотятся, а потому и о золотом луче Свободы остается лишь по-тютчевски мечтать и вопрошать: «Блеснет ли?»