В Санкт-Петербурге завершился первый этап предвыборной кампании за пост губернатора. Об особенностях политической борьбы лучше всего могут судить те, кто видит схватку изнутри, находясь в самой ее гуще.

     И сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей беседу с теми, кто включился в предвыборную борьбу, но после первого этапа вынужден был сойти с дистанции.

     Первый наш собеседник — доктор юридических наук, профессор, декан юридического факультета Санкт-Петербургского университета водных коммуникаций О.Г.Каратаев.

     — Олег Гурьевич, вот вам удалось заглянуть в кастрюлю, где варится дежурное блюдо российской «демократии» — выборы. Поделитесь своими впечатлениями с нашими читателями.

     — Достаточно один раз увидеть, чтобы потом на всю жизнь расхотелось пробовать.

     Дело в том, что процесс выборов интересовал меня в первую очередь с юридической стороны. И вот какое у меня сложилось впечатление. В юриспруденции существует такой термин — «abous of low», что переводится как «злоупотребление законом». Это означает использование закона в точном соответствии с его нормативами, но вопреки его социальному назначению. И это определение с полным основанием можно отнести к действующему сейчас в нашей стране выборному законодательству.

     Внешне приятный Закон о выборах, казалось бы, написан абсолютно грамотно, но его практическое использование делает абсолютно невозможным демократический механизм избрания губернатора.

     Например, для того чтобы пройти первый этап, требуется собрать не менее 40 тысяч подписей или внести залог порядка 7 млн. 500 тыс. рублей, что эквивалентно 250 тыс. долларов.

     А вот как это выглядит на практике. Залог, оказывается, можно внести только со специально организованного счета, и в законе существуют ограничения: юридическое лицо на этот счет может перевести не более 10 тысяч долларов, а физическое лицо — не более 3 тысяч рублей. Юридическое же лицо помимо всего прочего обременено еще и дополнительными условиями, а именно — оно подлежит проверке на предмет — какую долю в составе его учредителей занимают иностранцы и прочее и прочее, так что у любой фирмы пропадает охота ввязываться в такую историю.

     — Однако закон предусматривает и такую возможность: не хотите искать поддержки у олигархов — можете обратиться за помощью прямо к народу, к, так сказать, «физическим лицам».

     — А на практике это оборачивается просто анекдотом. Потому что все они должны осуществлять свои вклады на счет в одном-единственном, выделенном для этой цели отделении Сбербанка, которое, замечу, все это время не прекращает своей основной деятельности.

     Ну сколько может сейчас пожертвовать простой рядовой человек? Мне, например, несколько старушек прислали по 100—200 рублей, это было очень трогательно, но для внесения всей суммы потребовалось бы найти что-то порядка 50 тысяч таких старушек. Представляете — если они вдруг соберутся и все вместе понесут свои кровные рубли в эту одну-единственную сберкассу? Очередь длиною в 50 тысяч человек? Это будет больше напоминать не выборы, а уличные беспорядки.

     И я, кстати, спросил оператора Сбербанка — сколько переводов реально он может обработать в срок, отведенный по закону о выборах? Оказалось — ничтожно малую часть от требуемой суммы.

     — Да, но, однако, несколько кандидатов, и в их числе В.Матвиенко и С.Беляев, все же ухитрились сдать залог.

     — Вот в этом и состоит примечательная особенность этих выборов.

     Потому что успешно осуществить эту финансовую процедуру можно только в том случае, если заранее, задолго до официального объявления, знать дату начала предвыборной кампании и заблаговременно подготовиться — договориться с финансовым учреждением, найти спонсоров и т.д.

     Однако, вспомните, эта губернаторская гонка началась неожиданно для многих ее участников, после того как В.Яковлев досрочно объявил об уходе со своего поста. Из этого с большой долей вероятности можно предположить, что некоторые участники губернаторского марафона знали дату начала заезда задолго до выстрела стартового пистолета. И успели подготовиться, чтобы благополучно проскочить первый барьер — внесение залога.

     А в целом все это оставляет впечатление заранее срежиссированного спектакля. Поскольку уже первый барьер очень непринужденно отсекает всех, кто не входит в правящую номенклатуру.

     — Однако у таких кандидатов есть еще одна возможность — собрать 40 тысяч подписей.

     — Могу поделиться и таким опытом. Я специально провел маркетинговое исследование на рынке предвыборных услуг и выяснил, что сборщики берут по 50 рублей за каждую подпись. Учитывая довольно большой процент брака, надо иметь не менее 100 тысяч долларов, чтобы собрать 40 тысяч подписей.

     А теперь возьмите статистику доходов населения, и тогда можно будет четко определить, на какую часть населения России распространяется «право быть избранным» — не более 3—4 процентов «сверхбогатых», а у остального населения остается только огрызок избирательного права — его вторая часть — «право избирать».

     Таким образом, декларируемый в законе принцип «равных условий» на практике оборачивается просто фикцией. Уже на первом этапе остаются только те, кто, во-первых, располагает большими деньгами, и, во-вторых, обласкан вниманием властей, иначе они не смогут заблаговременно начать подготовку.

     Или вот вам еще один пример «равенства всех перед законом». Как известно, спикер Госдумы Г.Селезнев объявил о своем намерении баллотироваться на следующий срок у нас, в Петербурге, по 209-му округу. И хотя официальный старт парламентских выборов будет дан только через месяцы, но уже сейчас питерские улицы уставлены огромными щитами, и с каждого из них прямо в лицо прохожим лучезарно улыбается Геннадий Селезнев и рядом красуется название его партии, которая до сих пор, как мне кажется, была хорошо известна разве что в узком кругу профессиональных политологов.

     Я сам только на пути от дачи до дома насчитал 6 таких рекламных щитов. Всего же по району их не один десяток. А по моим данным, размещение на каждом из них рекламы стоит до 3 тысяч долларов в месяц. Вот и возникает вопрос — что это как не рекламная акция, предпринятая задолго до официального начала агитационной кампании? И если это так, то возникает следующий вопрос — а что, все равны перед законом, или спикер равнее других? И, кстати, деньги, потраченные на эту рекламу, будут учитываться при проверке его избирательного фонда или нет?

     Во всяком случае, складывается впечатление, что принадлежность к московской правящей верхушке — это тоже капитал, капитал политический, который, впрочем, легко конвертируется в любой другой.

     — В целом складывается впечатление, что мы уже вступили в эпоху «управляемой демократии» и единый кремлевский кандидат просто обречен на победу.

     — Я думаю, что это суждение в целом не лишено оснований. Сейчас столь глубокий кризис охватил все стороны жизни российского общества — и политику, и экономику, и нравственность, что власть приняла решение сбросить обветшавшие демократические одежды. И не смущаясь, что ее сокровенное естество уже ничем не прикрыто, власть напролом идет к своей цели.

     — А вдруг какой-нибудь малец при этом крикнет: «Смотрите, а король-то голый!»?

     — Но — и в этом состоит второй урок, который я вынес из своего предвыборного опыта, — крикнуть-то он, может быть, и крикнет — да вот кто его услышит? Потому что совершенно несравнима мощь и сила воздействия проправительственной пропагандистской машины, у которой в руках все электронные СМИ и подавляющее большинство газет, и, скажем так, остальных, даже не оппозиционных, а просто альтернативных источников информации.

     Вот, например, я регулярно публикуюсь в газете «Новый Петербург», которая не относится к официозу. Меня знают ее читатели. Ну и что? Как показал опыт, этой поддержки совершенно недостаточно не только для того, чтобы на равных конкурировать с кандидатом от партии власти, но даже и для того, чтобы преодолеть первый предвыборный барьер. Потому и дозволяют сейчас кричать «король-то голый!», потому что для короля это не представляет никакой опасности.

     А в целом, как я уже говорил, власть отбрасывает истрепавшиеся демократические лохмотья, оставляет пока еще фиговый листок вроде таких вот выборов и переходит к жесткому управлению. В принципе любая страна, находящаяся, как и наша, в состоянии разброда и шатания, нуждается в жестком управлении и даже диктатуре. Но другой вопрос — а в чьих интересах будет осуществляться эта диктатура? В интересах русского народа или некоего «мирового сообщества»? И в ответе на этот вопрос, к сожалению, у меня мало оптимизма.

     — Так, исходя из вашего опыта, получается, что для оппозиции вообще бесперспективно участвовать в избирательных кампаниях?

     — Это зависит от уровня самих выборов. Если дело касается таких, как сейчас борьба за кресло губернатора в Петербурге, то, на мой взгляд, для оппозиции лучше не принимать в них участия. Вообще не принимать. Потому что на этих выборах решается по существу частная задача — несколько олигархических группировок спорят между собой, кто из них будет ближайшие 4 года черпать ресурсы этого региона. Оппозиция в таких играх участвовать не должна.

     Тем более, как я уже говорил, практическая реализация «закона о выборах» еще на дальних подступах к губернаторскому креслу отсекает всех «чужаков» — всех тех, кто не принадлежит к финансово-олигархическим кланам. Обратите внимание даже на такую частность — барьер необходимой явки на губернаторских выборах определен в 20 процентов. Казалось бы, зачем им еще какие-то барьеры? Ну записали бы в законе, что выборы считаются состоявшимися независимо от того, сколько на них придет народа — ну и дело с концом. А оказывается, здесь не все так просто. Потому что при совсем уж низкой явке (скажем, 5—10 процентов) гораздо труднее манипулировать с вбросом бюллетеней за нужного кандидата.

     Но, с другой стороны, я убежден, что на выборах более высокого уровня, на парламентских или президентских, левые и патриотические силы обязательно должны принимать участие.

     Сейчас ситуация во многих регионах уже настолько назрела, что под флагом, скажем так, «конституционного обновления» народ не пойдет. Поэтому национальная и патриотическая идея — вот главный козырь оппозиции.

     А какой патриотизм вы можете пробудить у людей на губернаторских выборах? Питерский, местного розлива? А если еще ниже посмотреть — там еще патриотизм районный, а дальше — микрорайонный, он же — муниципальный. Замечаете, как на глазах мельчает патриотическая идея при таком подходе? И наши избиратели не примут такую измельчавшую идею.

     А кроме того, всем очевидно, что изменение ситуации в любом регионе зависит в первую очередь от центра. Поэтому свои местные городские питерские интересы наши избиратели тоже реализуют на парламентских и президентских выборах. Вот там и надо дать бой.

     Иную точку зрения на исход голосования высказал другой наш собеседник — президент холдинга «Liberty Space Group», экономист Е.В.Гильбо, который тоже попробовал свои силы в борьбе за пост губернатора Петербурга.

     — Евгений Витальевич, со стороны вырисовывается довольно унылая картина губернаторской кампании в Петербурге: Кремль назвал имя наследника, после чего, похоже, уже можно и не тратить время на ритуал голосования. Какая-то просто пародия на демократию.

     — Если говорить о моих личных впечатлениях от участия в выборной кампании и моих собственных выводах, то они существенно отличаются от той картины, которая рисуется прессой, в особенности подконтрольной властным группировкам. Все обстоит не так просто и не так радостно для Кремля, как хотят представить дело начальству, да и населению кремлевские политтехнологи. Их базовый лозунг «другой альтернативы нет», которым они много лет манипулируют общественным сознанием, уже не такой верный козырь, как был в прошлом десятилетии.

     Питерская элита явно решила дать бой кремлевским ребятам. Но этот бой вовсе не за власть в Питере. Этот бой — за власть над Россией.

     Достаточно, чтобы кремлевская кандидатура не прошла на выборах в Петербурге, чтобы всем стало ясно, что Путин не контролирует ситуацию. И тогда путинский миф развеется как дым — ведь его стержнем служит тезис о несгибаемой мощи ФСБ, которая, дескать, контролирует все и вся, так что бросать, мол, вызов Путину — пустая затея. Однако стоит лишь притаившейся сейчас недовольной части элиты понять, что это не так, что бросать вызов Путину — дело весьма перспективное, как вал атак на Кремль со всех сторон приведет к обвалу далеко не столь прочного, как это стараются показать, режима.

     Поэтому игру кремлевских политтехнологов «другой альтернативы нет» оборачивают сейчас против Путина. Активно формируется идея, что сам Путин и весь кремлевский аппарат бросили всю свою мощь на продвижение Матвиенко. Если Матвиенко проигрывает или проходит с большим трудом, если ее команде приходится идти на открытые компромиссы, путинский миф начинает рушиться неизбежно.

     И, кстати, это, похоже, понимают и в самой команде кремлевского кандидата.

     — Это только ваши предположения или есть объективные признаки неуверенности кремлевских политтехнологов?

     — Во-первых, Валентина Матвиенко решила не ограничиваться тем, что вместо необходимых 35 тысяч подписей сдала 135 тысяч. Она еще и внесла денежный залог.

     Такое поведение вызвано глубокой неуверенностью. Расхожее мнение, что Кремль контролирует ситуацию в стране, насаждаемую самим Кремлем, — такой же миф, как и 103% рейтинг Путина, о котором прожужжали уши все оплачиваемые режимом агентства по опросам общественного мнения. На самом деле давно ясно, что городская элита решила дать Кремлю серьезный бой, а Матвиенко оказалась на острие событий.

     Степень склочности нынешних выборов существенно превышает все, что было известно в России до сих пор. Не существует ни одной структуры, позиция которой была бы предсказуемой. Избирательная комиссия, состав которой существенно перетряхнули к этим выборам, чтобы сделать ее полностью подконтрольной ФСБ, тем не менее оказалась вовсе не так управляема, как того хотелось бы, подводные течения таковы, что их невозможно не только купировать, но и предсказать. Еще менее предсказуемо поведение кандидатов, политических партий, судов, в которых будет оспорен любой шаг любого мало-мальски проходного кандидата, городского законодательного собрания.

     В этих условиях никто не может быть ни в чем уверен. Матвиенко, так же как и все, не может быть уверена, что ее не снимут с выборов в самый неожиданный момент и по самому неожиданному поводу.

     — А каковы на сегодняшний день реальные шансы кремлевской кандидатуры?

     — Они довольно высоки, хотя ее победа далеко не гарантирована, как это стараются представить электронные СМИ. Реальная поддержка Матвиенко, по независимым опросам, составляет 20—26%. В последнее время она имеет маленькую тенденцию к снижению. Учитывая массированную многомесячную телекампанию в пользу Матвиенко, это очень скромный результат. Метод «другой альтернативы нет» пока что срабатывает не очень хорошо.

     Прокремлевские агентства по опросам дают, разумеется, другие результаты, загоняя эту цифру к 37—40%. Обманывая заказчика, они одновременно служат средством манипулирования общественным мнением. Интересно, что в ряде случаев ради результата даже открыто нарушаются методики. Например, в опросном листе указываются фамилии не всех выдвинутых кандидатов, а только трех-четырех по выбору заказчика. Недавно директриса одного такого агентства сообщила мне, что мой рейтинг как кандидата составляет всего 3% (тот же опрос дал Матвиенко 41%). Когда она показала опросный лист, я не нашел там своей фамилии, как и фамилий еще 28 кандидатов, только графу «ПРОЧИЕ (ВПИСАТЬ)». Странно, что при таком варианте три-то процента накапало...

     — Ну и, видимо, в этой кампании не забыли также и про «грязные технологии»?

     — Смотря что называть «грязными технологиями». В последнее время у нас стараются заимствовать американские предвыборные технологии, а их хорошо описал еще Марк Твен в рассказе «Как я баллотировался в губернаторы». Помнится, там ему били окна, что-то поджигали, а на предвыборном митинге к нему подбегали детишки всех цветов кожи с криком «папа!».

     Для меня все началось даже раньше самого выдвижения — как только я весной публично сообщил о своем намерении выдвигаться. У меня стреляли по окнам, резали свет и линии связи, периодически громили систему видеонаблюдения перед квартирой. Разумеется, злоумышленников не нашли, хотя и зафиксировали все протоколами. Затем в моем доме стали распространяться подметные письма с обвинением меня во всевозможных грехах. Разумеется, их распространителя милиция тоже не нашла.

     Впрочем, все это мне не впервой. Например, в прошлую избирательную кампанию некий писатель выпустил целый роман, в котором подробно описывается, как я изнасиловал пингвина в зоопарке. Автора не смутило отсутствие тогда в питерском зоопарке пингвинов. Разумеется, и этот автор к ответственности за клевету не привлекался. Применение уголовных «технологий» на выборах в Петербурге является скорее правилом, нежели исключением. Думаю, за время кампании их прелесть испытают на себе все кандидаты. Уже перетряхивается биография Матвиенко, начиная с удалых комсомольских времен.

     - Каков ваш прогноз по ходу избирательной кампании?

     — Сейчас можно сказать одно: кампания будет весьма скандальной. Исход еще не предопределен, далеко не все успели между собой договориться, еще не все ставки сделаны, еще не все потенциалы пущены в ход. В любом случае ничего похожего на триумфальное шествие Кремля к власти в Питере не будет, как бы ни тужились прокремлевские СМИ это изобразить.