ИСПОЛНИЛОСЬ два года президентства В.В. Путина. Казалось бы, срок вполне достаточный, чтобы составить ясное представление о политике. Однако вокруг Путина сохраняется некий ореол таинственности. Путин пришел в Кремль, сыграв на контрасте: вместо тяжелобольного, с трудом соображающего президента мы получили здорового, молодого и энергичного.

Кто знает, может быть, его экстравагантные поступки — вроде полета в Чечню на истребителе или погружения на подводной лодке, обещания «мочить террористов в сортире» — лишь попытки придать своему облику черты непредсказуемости, жесткости, рискованности, ведь Путин не стоял на танке в дни «путча», не расстреливал людей у стен Белого дома, и не взрывалась у него в руке граната, и даже не падал пьяным с моста... Какая бледная биография по сравнению с ельцинской, полной страстей, поражений, бунтов! Карьера тихая и, пусть связанная с разведкой, вполне кабинетная. Владимир Владимирович Путин — человек, у которого довольно долго жизнь не складывалась. В разведке карьеру не сделал, потом оказался на незначительной должности помощника проректора ЛГУ по внешним связям... Происходящие в стране перемены, казалось бы, не отражались на жизни этого неприметного подполковника. Все изменилось благодаря А.Собчаку, который взял Путина в советники. Альянс радикального демократа-антисоветчика с офицером КГБ удивителен. Видимо, Собчак мечтал иметь свою маленькую, карманную спецслужбу... Но политическая карьера Путина тогда еще и не начиналась, а впереди ждал серьезный провал. Собчак потерпел поражение на выборах губернатора Петербурга.

Собчаку Владимир Владимирович , служил верой и правдой. Демократическому мэру не раз пригодился заместитель, обладающий навыками работы в спецслужбах. Биограф Путина А.Рар сообщает интересные факты:

«Когда один из помощников Собчака записал на пленку его беседу с резидентом французской разведки в Санкт-Петербурге, Путин приказал немедленно обыскать квартиру этого человека и изъять кастету с компроматом» (Рар А. Владимир Путин. «Немец» в Кремле.- М.,2001, с. 78).

Фигура такого президента могла появиться в истории России лишь на исходе XX века, когда манипуляция сознанием масс приобрела тотальный характер. Путин — это предвыборный «проект», фокус политтехнлогов. Точность, с которой он был вмонтирован в систему власти, изумляет. Будто все постсоветское десятилетие Ельцин выстраивал власть не для себя, а для своего преемника, который стал «венцом эволюции» ельцинизма. Неужели Путин — тот человек, для которого рушился Советский Союз, горел парламент и лилась кровь в Грозном? Неужели Ельцин был временной фигурой, тараном, коим расчищался путь для главного действующего лица?.. Невольно приходят такие мысли.

На самом деле все происходило наоборот. Не власть создавалась для Путина, а Путин — для власти. Запомнились слова А. Проханова из передовицы «Завтра»: «Путина раньше не было. Его клонировали, как овцу Долли».

Но что действительно может быть проще и мудрее: дайте стране такого президента, который удовлетворит всех. Если такого человека нет, его стоит придумать. Придумайте человека, в образе которого соединятся стремления непримиримых политических противников. Человека, который патриотами будет восприниматься как государственник и борец с «олигархами», а либералами — как гарант неприкосновенности частной собственности, человека, который одним дарует возрожденный гимн Советского Союза, а другим — власовский триколор.

Неандертальца Ельцина отличала слепая и пугливая ненависть к оппозиции, оборачивающаяся постоянно во вред ему самому Ближайшее окружение чудом удерживало его от запрета КПРФ, ибо такой указ немедленно положил бы конец ельцинизму. ним, какую выволочку устроил Ельцин министру юстиции Крашенинникову за то, что тот не нашел компромата в ходе проверки Компартии. Однако тот же Крашенинников летом 1999-го признал, что Министерством юстиции «в принципе было сделано все, чтобы в выборах в Думу не смогли участвовать Национал-большевистская партия и РНЕ». Особенность ельцинской демократии в репрессиях против тех, кто против такой демократии! Как закоренелый советский номенклатурщик-партократ, Ельцин панически боялся инакомыслия, и тоталитаризм для него — единственно возможная форма правления: «Шта-а?... Кто против?!» Вспомним, как он трусливо увиливал от диалога с Геннадием Зюгановым в прямом эфире. Неприятие Ельциным «красной» Думы разрушало даже слабую иллюзию демократии.

Для Владимира Путина, политиказапаздываем в понимании того, что тактика власти меняется. Поэтому, когда Путин соглашается на диалог с оппозицией, ситуация кажется странной, а иные патриоты готовы воскликнуть: «Путин с нами!». Но если власть перестает быть уродливой, то это не значит, что она начинает служить народу. И если президент не выглядит смешным и жалким, если у него твердая походка и членораздельная речь, это еще не значит, что он — хороший президент. Коммунистам, готовым поддержать Путина, следует вспомнить его высказывания той поры, когда Путин работал с Собчаком: «Путин не скрывал, что со временем стал настоящим антикоммунистом». (Рар А. Указ. соч., с. 11).

Но никто не соединит несоединимое... Путин не объединит людей, разведенных по разные стороны баррикад... Не объединит, ибо сам не хочет и не может подняться над баррикадами и стать президентом всех россиян. Общенациональная консолидация не брезжит даже на далеком горизонте, а это означает, что Россия живет на грани гражданской войны. Путин не объединит религии и партии, более того, своими попытками объединить их он сделает конфликт глубже и трагичнее.

Вот какие факты сообщает православная пресса: «Владимир Путин и главный раввин России Берл Лазар вместе зажгли стоявшую на возвышении большую менору, а затем президенту "подарили менору маленькую. При этом он пообещал, что тот свет и тепло, который эта менора станет излучать, будет освещать Кремль». («ЧС». 2001, № 1-2 (89-90). Итак, свет какой веры освещает Кремль при Путине? А ведь сколько написано и сказано о православности нового президента, появлялись даже интервью с духовником Владимира Влад-мировича отцом Тихоном Шевкуновым, где он говорил о Путине, как о, глубоко верующем человеке.В 2000 году в интервью Си-эн-эн Путин на вопрос о своей вере ответил: «Я верю в человека. Я верю в его добрые помыслы. Я верю, что все мы пришли для того, чтобы творить добро. И самое главное, чего мы добьемся таким образом, мы добьемся комфорта». («Советская Россия», 4 января 2002 г.) Напоминают ли эти слова рассуждения православного христианина? Остается лишь гадать, с кем Путин понастоящему искренен — с отцом Тихоном или с раввином Б.Лазаром?

Парламентские и президентские выборы 1999 — 2000 гг. показали пол-ную управляемость политического процесса, прогнозировалось буквально все. Вернее, даже не «прогнозировалось», а разыгрывалось как по нотам. «Единство» (партия без идеологии) создается, чтобы победить на парламентских выборах. Путин (человек без убеждений) возник, чтобы стать президентом. Современный российский тоталитаризм не снился Оруэллу!..

В пору появления Путина в качестве премьера политическая изоляция Кремля стала полной, ни одна партия уже не могла рассматриваться в качестве абсолютного союзника Ельцина. Для политических деятелей всех рангов приверженность ельцинизму была равнозначна краху. Чувствуя близкую катастрофу, крысы разбегались с корабля... Все возможности режима были исчерпаны. Не только вступивший в открытый конфликт с Кремлем Ю.Лужков, но и осторожный Е.Строев утверждали, что выходом из кризиса может стать лишь досрочное сложение Ельциным своих полномочий. Подобные заявления эффектно смотрелись, но политического веса не имели, ибо всем было ясно: даже если Ельцин решит расстаться с властью, «семья» не позволит это сделать. Однако не для того он стремился наверх (еще в юности поклявшись стать «большим начальником»), не для того выстраивал свое могущество, превосходящее власть египетского фараона, чтобы вот так легко уйти в небытие...

Игра с конституционными сроками президентства казалась неизбежной, ибо в 2000-м власть непременно должна была перейти от Ельцина к... Ельцину. Не случайно в 1999-м так ускоряется процесс русско-белорусской интеграции, хотя особой заинтересованности в союзе с Беларусью российское правительство не проявляло ни до, ни после. Для Ельцина явно готовился пост главы союзного государства. Летом и осенью 1999 г. идея продления полномочий президента носится в воздухе, и сам Ельцин делает на сей счет таинственные намеки. Шли разговоры о введении чрезвычайного положения. Возможны были самые невероятные зигзаги политической интриги, ибо обитатели Кремля твердо решили реанимировать угасающий режим. При таком сценарии В. Путина скорее всего ждала отставка немедленно после того, как обеспечившая ему популярность чеченская кампания приооретет затяжной характер.

Вообще премьерские позиции Путина оставались слабыми. Слова Ельцина о том, что именно Владимира Владимировича он видит своим преемником, сослужили Путину плохую службу, ибо в глазах народа он становился продолжателем курса, сторон-ников которого в стране почти уже не осталось. Было ясно, что Ельцин роет Путину могилу.

Трудно объяснить, зачем Ельцину понадобилось «светить» Путина. В свое время Ельцин добился популярности, имитируя оппозиционность Горбачеву. Да, их вражда была мифом для непосвященных, ибо вывести на политическую орбиту Ельцина можно было лишь на волне народной ненависти к Горбачеву. Если бы этот отработанный сценарий применился при выдвижении Путина, то сейчас его позиции были бы тверже и он даже пользовался бы поддержкой не-малой части патриотической оппозиции, которая, к несчастью, далеко не всегда способна разоблачить идейный камуфляж противника. И если бы Владимир Владимирович, находясь на посту директора ФСБ, бросил вызов коррумпированному ельцинскому окружению, то на вершину власти он поднялся бы уже без протекции «семьи». Но Путин, у которого в подсознании заложена преданность Хозяину (будь то Собчак или Ельцин), на такие шаги не способен.

Премьерство Путина — период многих невидимых битв. Отметим, что «Единство» далеко не сразу стало путинской партией, для этого должны были произойти масштабные поли-тические сдвиги. "Создавая «Единство» — аморфное политическое объединение, — Кремль менее всего думал о Путине, который продолжал оставаться временной фигурой, как Кириенко или Степашин. В вопросе о Путине как преемнике Ельцин неоднократно «давал задний ход», например, после неудачного участия премьера в хельсинкской встрече Евросоюза, где лидеры ЕС не восприняли всерьез аргументы российского премьера, настаивая не на силовом, а на политическом решении проблемы Чечни. Ельцин чутко отреагировал на фиаско своего «преемника» и в очередной раз намекнул, что дорога Путина к «престолу» может быть закрыта в любой момент.

Легкость появления Путина в Кремле и «Единства» в Думе говорит о том, что авторы этих двух политических проектов могут уже со знакомой нам легкостью в любой момент вывести на сцену другие «мощные» фигуры.

То, что мы привычно считаем властью, в нынешних условиях властью уже не является. Прочитайте свидетельства тех, кто был рядом с Ельци-ным в последние годы его президентства, — всюду красной нитью проходит мысль: он потерял возможность принимать решения самостоятельно. Причина этого, как правило, называется одна: президент тяжело болен, причем расстроено не только физическое, но и душевное здоровье.

Но стоит задуматься: только ли в недугах заключена причина президентской бездеятельности и не стала ли немощь Ельцина удобным предлогом для того, чтобы сделать власть номинальной? Ведь ныне бодрый, энергичный Путин выглядит таким же беспомощным пленником разрушительных «реформ», каким выглядел старый и больной Ельцин.

Может быть, мы слишком заострили наше внимание на фигурах этих двух президентов, выискивая их схо-жесть и различия, но забыли о главном — о тайном механизме, устранившем Ельцина и вознесшем Путина? Нельзя, к примеру, придавать серьез-ное значение смене мягкого, улыбчивого Степашина на «железного» Путина (якобы после министерской чехарды и «аппаратных революций» Ельцин нашел того, кого искал). Путину судьба готовила такую же временную роль, но ускорившиеся темпы агонии режи-ма изменили ситуацию, сделали Путина избранни-ком.

Напомним одно высказывание Жириновского. «Я знаю президентские тайны, — бахвалится он. — Все по-настоящему начнется, когда умрет Ельцин. Путин со всеми разберется, когда Ельцин умрет. Так что, ельцинские господа, Нюрнберг уже на носу..» («Версия», 4—10 дек. 2001). По прогнозу Владимира Вольфовича, Путин отдаст под суд М.Горбачева, Е.Гайдара, С.Кириенко, Г.Явлинского, А.Чубайса, И.Хакамаду — вообще всех, кто положил хоть маленький кирпичик в здание ельцинизма.

Удивительна эта вера в Путина, необъясним этот взгляд на него, как на человека нового, не связанного с ельцинской «семьей», не замаранного в придворных интригах. Будто родился он на свет в день своего назначения премьером. Ясно, однако, что смерть Ельцина ничего не изменит, ибо фактически она уже произошла, теперешний Ельцин — не более чем фантом зловещего разрушителя России. Так что поспешим успокоить господ демократов, которых стращает Владимир Вольфович: Нюрнберга не будет!

Точка зрения, высказанная Жириновским,, довольно типична. Здесь, пусть на подсознательном уровне, срабатывает аналогия со Сталиным, который при внешней приверженности курсу первых послереволюционных лет разгромил старую партий-ную гвардию. Очень заманчиво объявить Путина последователем такой сталинской политики: Владимир Владимирович, утвердив режим личной диктатуры, расправляется с Чубайсом и К", подобно тому, как Иосиф Виссарионович победил троцких-бухариных. Убежден, что именно эта «сталинская» аналогия является причиной популярности ныне действующего президента. Популярность такой политики, т.е. готовность народа к восприятию идеи исторического возмездия, позволяет сделать важный вывод о том, что подавляющее большинство наших соотечественников воспринимают ельцинизм как режим преступный и антинародный. Да, люди пока еще боятся деприватизации, видя в ней путь к гражданской войне, хотя объективно передел собственности сегодня продолжается и выливается в кровавые конфликты и «разборки». Но это — уже отдельный вопрос. Главное, что народ дал справедливую оценку ельцинизму. Серьезным предупреждением для правящей элиты является то обстоятельство, что с именем Владимира Путина, продолжателя ельцинской политики, связывается идея репрес-сий: дескать, Путин «со всеми разберется»... И можно смело утверждать, что Путин не удержится у власти, если проигнорирует эти народные настроения. Миф о Путине пока еще не оторвался от реальности, но есть уже угрожающие трещины. Не за горами прозрение. По мнению политолога A. Papa, Путин — олицетворение некоего «третьего пути»:

«Страна выбрала третий путь, отличный и от авторитарного режима, и от демократии». По ведь это никакой не «путь», а топтание на месте, по-пытка консервации ельцинизма, борьба с вопиющим негативом «демократического» режима при сохра-нении его основ.

Хочется всерьез задуматься о.Путине, о его внутреннем мире, о психологии этого человека. Отбросим на какое-то время политику... Наверное, страшно жить, чувствуя, что ты стал всего лишь изобретением хитроумных «пиарщиков» и что никто не знает, о чем ты думаешь и чего хочешь. Вокруг, тебя панцирь, сквозь который не проникнет даже самый пытливый взгляд. Как это в самом деле страшно!

Александр БЕЗЗУВЦЕВ-КОНДАКОВ.

Санкт-Петербург.