Президент Путин, пообщавшись по телефону со своим народом, назвал это событие уникальным социологическим опросом. За всю Россию сказать трудно, но в Красноярске, а точнее, в Овсянке, уникальность антуража диалога народонаселения с ВВП просто хлестала по глазам.

Еще задолго до начала эфира поселок был обложен милицейскими кордонами со всех сторон. Въезд на машинах был строжайше запрещен даже ме стным жителям, им приходилось добираться до дому пешком. 19 декабря в Овсянке, по сути, действовал комендантский час. Улицы поселка были абсолютно безлюдны. Жизнь как форма существования белковых тел была представлена только милицейскими патрулями, методично прочесывавшими каждый закоулок. Видимо, во избежание политических провокаций, массовых беспорядков или прорыва банд чеченских террористов во главе с бен Ладеном из Аргунского ущелья.

Всех местных загнали по домам, никто на улицу даже носа не высовывал. Все было как всегда в дуроломной России: лапотный народ готовили к роскоши человеческого общения с верховной властью. И не столь важно, как эта власть зовется в конкретную историческую миллисекунду — царь, император, генсек или президент. Суть ее в России от этого не меняется.

Прямая линия с Путиным начало свое брала во дворе поселковой библиотеки. Из соседнего проулка на улицу Набережную вывернула одна из немногих в центре поселка живых душ.

- А ты, бабка, настырная, — благодушно приветствовал ее некий правоохранительный орган. — Небось домой за паспортом ходила?

— Так вы ж, милок, без паспорта не пускаете, — отвечала ему 77-летняя Валентина Федосеевна Ковальчук.

И то верно, без паспорта с пропиской в Овсянке или Молодежном в день судьбоносного общения с президентом по улицам осажденного поселка и шагу нельзя было ступить. Мало ли, что та же Валентина Федосеевна в Овсянке живет уже больше 40 лет. Интересы государства, сколь бы они ни были туманны в данной абсурдной ситуации, видимо, все же требовали зоркого и строгого догляда за простолюдинами. Не ровен час, кто из них бросится с «коктейлем Молотова» под телеэкран, установленный у входа в библиотеку. А заодно и прессу, по определению публику неблагонадежную, решено было категорически на прямолинейное действо не пускать. Так что, кроме КГТРК, вслушиваться в доверительную беседу низов и верхов было некому.

А жаль. Потому что у низов этих самых много чего накипело на душе. Вот только сказать это президенту им не довелось. Мизансцены поставленного спектакля этого- не предусматривали. Например, все та же Валентина Федосеевна Ковальчук (а народ для общения с президентом почему-то состоял исключительно из пары десятков ветеранов) хотела бы рассказать Путину о том, как плохо живется сегодня пенсионерам. При пенсии в тысячу рублей машина дров, с учетом их колки, стоит полторы тысячи. А на отопительный сезон нужно 7—8 машин дров. Ни на что другое денег просто не остается. Как жить старикам, особенно одиноким?

Многодетная мать Любовь Михайловна Топорова с 1989 года стоит в очереди на жилье. Сейчас у нее 10-я льготная очередь. Что и когда светит этой семье, ютящейся на 25 «квадратах» жилплощади? Хотя закон вроде как и на ее стороне.

У Зинаиды Петровны Селивановой в армии погиб сын. И ей очень хотелось бы знать, положена ли ей в связи с этим скорбным обстоятельством какая-то компенсация от государства.

Вообще все пенсионеры, собравшиеся возле поселковой библиотеки, в голос говорили о своей тяжелой жизни, сыпали конкретными примерами и фамилиями. Глобальные проблемы их, что вполне естественно, интересовали мало. Не до высоких материй, выжить бы как-то. Вот только жалобы стариковские и вопросы в эфир не попали. Понятно, что прямая линия не резиновая, и все беды веревочкой не завьешь. Но сложилось четкое ощущение того, чю общая картина по стране, которую 19 декабря «услышал» Путин, достаточно далека от реальной. Видимо, поэтому он и сказал после общения со страной, что был рад, «не услышав панических вопросов».

Надо полагать, что не по уму усердные организаторы диалога с народом обнаружились не только в Красноярске, но и в прочих российских «заповедниках гласности». Потому-то президент и не услышал «панических вопросов» от вверенного ему народа. Одна надежда, что чекисты по старой памяти снабжают своего бывшего коллегу более достоверной информацией, нежели ретивые служаки на местах, пуще всего боящиеся подзатыльника от начальства и потери погон, ежели таковые, конечно, имеются.

В общем, шизофрения в этот день по Овсянке расползалась отнюдь не вялотекуще. Сей грозный недуг самым роковым образом воздействовал также на поведенческие реакции руководства КГТРК, подарившего народу радость встречи с президентом. Чуть только я попытался разделить эту радость с жителями Овсянки, как меня незамедлительно дернули сзади за рукав. Дергуном оказался сам председатель КГТРК Константинов. Сей уважаемый в определенных кругах муж долго и нудно интересовался, кто я такой, что делаю на строго охраняемой территории и чем вообще занимался до семнадцатого года. Попутно отец красноярской тележурналистики ловким движением, свидетельствующим о хорошей гоп-стопной практике, содрал у меня с куртки бэйджик с пропуском. А дальше все шло по классику: «Бранзулетка!» — взвизгнул погранофицер... «Бранзулетка!» -закричали остальные, бросаясь на Остапа».

В ходе оживленного диалога пришлось пару раз корректно объяснить Константинову, что неприлично хватать без разрешения живых людей руками. И что толкаться в цивилизованном обществе тоже не принято. В какой-то момент Константинов это понял, сообразительным оказался. А правый локоть, за который он все порывался меня схватить, теперь у меня мемориальная часть тела.

Хотя вообще-то на самом деле я должен решительным образом вступиться за доброе константиновское имя. Во избежание злобных инсинуаций его недоброжелателей. По карманам он у меня при задержании не шарил, по печени с вертухайским задором не бил и наличием родственников за границей не интересовался. А что велел своим подручным выставить «лазутчика» с места события до начала события, так природа, видимо, все едино берет свое.. Поскреби иных местных умывальников-начальников, «сидящих» на творческих коллективах, так непременно околоточный надзиратель высунется.

Устроителей состоявшегося шоу понять нетрудно. Подумаешь, делов-то: воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста, отказ в получении информации, именно для самого широкого тиражирования и предназначенной. Главное, чтобы Москва всем довольна осталась и чтобы ни одна звезда с красноярских погон не покатилась.

...А бен Ладен, кстати, в тот день в Овсянке так и не появился.

Юрий ЧУВАШЕВ

(«Красноярский рабочий»).