Rednews.ru

Подписка

Подписаться на RSS  Подписка RSS

Подпишитесь на рассылку:


Поиск

 

Наш баннер

Rednews.ru

!!!

15.08.2003 18:57 | Правда | Администратор

ТАКОЙ БЮРОКРАТИИ У НАС НЕ БЫЛО НИКОГДА

Сегодня нашему читателю предлагается заключительная часть беседы академика Жореса Ивановича Алфёрова. Отвечая на вечный русский вопрос “Что делать?”, ученый, чьи работы во многом обеспечили общемировой прорыв к современным высоким технологиям, размышляет о качестве управления — проблеме, которая, как мы имеем возможность вновь и вновь убеждаться, до сих пор не решена в нашей стране.

Виктор Кожемяко. Я полностью разделяю ваши чувства и оценки. Но возникает вопрос: что же делать? Как восстанавливать утраченное, ну хотя бы в той сфере, которая вам особенно близка, — в науке и образовании?

Жорес Алфёров. Трудный вопрос вы задаете... Я повторяться буду. И скажу так: для того чтобы наука у нас успешно развивалась, чтобы мы могли успешно конкурировать на международной научной арене, наши научные результаты должны быть востребованы в своей стране.

Возьмем наш институт. Физтех, к счастью, сохранился. У нас две с половиной тысячи людей работают, из них — 1.100 научных сотрудников, из них — 200 докторов наук, 70 кандидатов, 15 членов академии. В институте своя собственная образовательная система, мы имеем физико-технический лицей, который создали в 1987 году, как только я стал директором...

В.К. Все это, я уверен, благодаря вашим усилиям.

Ж.А. У нас базовый факультет Политехнического института, базовая кафедра Электротехнического института. Сейчас, уже четвертый год, я борюсь за создание на базе Физтеха академического университета. В нем должны быть только магистратура и аспирантура, и он должен быть небольшим, но где мы, выполняя общие требования Минобразования, вели бы подготовку специалистов ультравысокого класса в наиболее актуальных направлениях современной физики и технологии. Мы можем готовить их иначе, нежели это диктуется обычными стандартами.

Но! Сегодня что-либо пробить, что-либо сделать — необычайно сложно. Такой бюрократии у нас не было никогда. И основная сила этой бюрократии направлена на то, как бы найти в каком-нибудь постановлении или законе зацепку, чтобы не делать. При этом доходит просто и до анекдотических ситуаций!

В Госдуме мною было проведено на этот год финансирование нашего университета, который учрежден постановлением президиума Академии наук. Однако Минфин прекратил финансирование.

В.К. И почему же?

Ж.А. Оказывается, не тот порядок учреждения. Письмо за подписью зам. министра Голиковой пошло в Академию наук. Но при этом сотрудница Минфина, готовившая его, не очень-то разобралась — Физтех, университет. И письмо прибыло с такой формулировкой: “Сообщить о прекращении финансирования из федерального бюджета Физико-технического института имени А.Ф. Иоффе — впредь до принятия решения о его создании в установленном порядке”.

В.К. И cмех и грех! Ничего не скажешь: бюрократия достигла апогея.

Ж.А. Тут я уж не удержался и написал в ответ как вице-президент академии: “Сообщаю вам, что решение о создании Физико-технического института имени А.Ф. Иоффе принял Наркомпрос РСФСР 23 сентября 1918 года”. А затем рассказал коротко о пути и делах института, заметив в заключение, что наука, образование и технологии “вовсе не развиваются в установленном порядке, а менять его в лучшую сторону вы нам постоянно мешаете”.

Так что сделать сегодня что-либо действительно очень и очень тяжело. Но все равно — надо делать, надо биться, надо драться! И главное, повторю еще раз,— это возрождение наукоемких отраслей промышленности. Потому что иначе мы будем отброшены на обочину всего цивилизационного процесса.

В.К. Нас туда уже изрядно потеснили. Так ведь?

Ж.А. Мировая цивилизация — это прежде всего результаты научного прогресса, и вклад в нее российской, советской науки огромен. Мы только что провели в Петербурге (я чаще говорю — в Ленинграде) встречу нобелевских лауреатов. Это был настоящий праздник! Нам, физикам, интересно было слушать физиологов, физиологам — химиков, всем нам вместе — слушать экономистов. И все, кто приехал, хотели бы приехать к нам снова.

Но сегодня я — единственный нобелевский лауреат, который остался в России. Умерли Басов и Прохоров. Мысленно я выстраиваю ряд наших ученых, которые, на мой взгляд, вполне достойны этой награды. Однако же, когда я мысленно называю их фамилии, когда думаю об их работах и о тех, за которые сам получил Нобелевскую премию, сразу отмечаю: ведь это всё работы советского периода!

В.К. Показательно, Жорес Иванович.

Ж.А. Причем все они были выполнены тогда, когда нам было 30—35 лет. Я хорошо знаю, что делается в нашей физике сегодня, и не могу назвать таких имен за последние 10—15 лет...

В.К. Вот очень важный вопрос — о молодежи. Как вы смотрите на нее нынче? Что о ней думаете?

Ж.А. Молодежь — в конечном счете самое главное. И наш лицей, базовые факультеты и то, что я бьюсь за наш университет и добьюсь все-таки, что он будет иметь государственный статус,— это всё продиктовано мыслями о будущем молодежи.

Падение качества населения произошло не только в нашей стране. Оно произошло за последние годы и в Соединенных Штатах. Дело в том, что советский образ жизни, советская идеология в лучшем смысле оказывали огромное благотворное влияние на весь мир.

В.К. Совершенно согласен с вами! Это был, может быть, не всегда ощутимый, но мощный стимул.

Ж.А. И очень много появлялось хорошего в США, потому что хотели показать, что и они тоже... А для развития науки в Соединенных Штатах величайшую роль сыграл 1957 год — запуск нашего первого спутника. Оказалось тогда достаточно умным американское правительство, чтобы развивать не только ракетную технику, космическую технику. Они поняли, что этот рывок Советского Союза — свидетельство успехов науки и образования в целом! И что им нужно прежде всего развивать и менять в лучшую сторону всю систему образования.

Точно так же в свое время, хотя и совершенно по другой причине, когда американцы взорвали атомную бомбу в Хиросиме, Сталин понял, что это — не просто оружие огромной разрушительной силы, а элемент в мировой политике. И мудрость состояла в том, что был не просто возобновлен начатый еще во время войны наш атомный проект, стали не только развивать ядерную физику, ядерные технологии, но было принято специальное постановление, в соответствии с которым начали бурно развиваться все естественно-научные и научно-технические направления. И на новый уровень было поднято образование! Именно тогда у нас возникли и Московский инженерно-физический, и Московский физико-технический институты, и масса новых факультетов в Ленинградском электротехническом и в Ленинградском политехническом...

В.К. А какая в то время была тяга к образованию!

Ж.А. Я первый курс института после войны окончал в Минске. Мы сидели в аудиториях в пальто, в шубах, потому что помещения не отапливались, иногда над нами не было даже крыши, поскольку была только коробка. Но мы учились — и интерес к науке был огромным! Наука для самых широких слоев населения, для крестьянских и рабочих детей была той сферой, куда должно идти и куда стремились пойти.

В.К. В том числе и это, согласитесь, помогло тогда так быстро поднять страну из послевоенной разрухи, а затем — до космических высот. Но что сегодня?

Ж.А. Сегодня все упования — на рынок. Я вообще-то не противник рыночной экономики, но вот вопрос, как ее понимать. Когда в свое время после проекта Шаталина и Явлинского “500 дней” Николай Иванович Рыжков предложил свой проект, где речь шла об элементах рыночной экономики, появился ядовитый такой фельетон: некая ярая экономистка-рыночница иронизировала, что нельзя, дескать, быть немножко беременной.

Но ведь если посмотреть на те страны, которые эти же люди нам ставили в пример, то там — сочетание рынка и планирования, рынка и государственного управления, то есть действительно элементы рыночной экономики. А если бы весь мир посадить на те принципы, которые внедрили у нас наши “чикагские мальчики”, то мир жил бы сейчас совсем в другую эпоху. И, знаете, не было бы очень большого числа тех выдающихся научных достижений, которые сегодня в мире имеются.

В.К. Вы говорите о необходимости возрождать наукоемкие отрасли промышленности. Но каким образом?

Ж.А. Прежде всего замечу, что я не согласен с утверждением, которое у нас нынче широко рассусоливается: будто государственная собственность неэффективна и всё должно быть в частных руках. Частный собственник эффективен лишь тогда, когда он может эффективно управлять. Поэтому можно говорить об эффективно-сти частной собственности в сфере обслуживания, в мелком бизнесе, ну, может, иногда в среднем — когда хозяин является реально управляющим. Но когда речь идет о крупной промышленности, о крупных предприятиях, то, простите, не форма собственности, а качество управления является определяющим.

Я бы сказал, что гениальным изобретением мировой экономики явилась система профильных промышленных министерств, которая была создана у нас в советское время. И это прекрасно понимал Алексей Николаевич Косыгин, когда сразу после Хрущева он добился ликвидации совнархозов. Профильные промышленные министерства — это прообразы транснациональных компаний. Находясь в общественной, государственной собственности, каждое из них имело и свое ГНТУ — главное научно-техническое управление, и многое другое, необходимое для ускоренного научно-технического прогресса. Да, они нуждались в реформах, в развитии, что и происходило. Так, у нас в Ленинграде возникли крупнейшие научно-производственные объединения “Технохим” и “Энергомаш”. На основе наших отраслевых министерств могли возникать очень крупные компании, в которых проводилась бы единая научно-техническая политика. И ради Бога! Соревнование! В 80-е годы мы могли уже отойти от системы головных предприятий и реально проводить политику соревнования, сохраняя и общественную, государственную собственность, и все основные завоевания социализма. А то, что сделано,— во-первых, ради узкой выгоды той группы людей, которая это делала и которой было наплевать, что произойдет при этом со всей промышленностью, со всей страной. И, во-вторых, сделано это было бездарно. Можно сказать, что это делали, с одной стороны, эгоисты, заинтересованные только в личном обогащении, а с другой стороны — бездари в науке, в экономике. У меня в Ленинградском научном центре был заместитель, очень талантливый экономист Борис Львович Овсиевич — директор Института математической экономики. Он хорошо знал многих так называемых реформаторов первой волны. И он мне говорил: “Да чего вы от них хотите? Они же ни одного учебника до конца не дочитали — учились по дайджестам”.

В.К. Непрофессионализм взял верх. А исправлять теперь кому — профессионалам? И настоящим патриотам, если позволительно употребить это высокое слово?

Ж.А. Сергей Юрьевич Глазьев, которого я считаю одним из лучших наших экономистов, часто подчеркивает, что самой прибыльной является не природная, а интеллектуальная рента. И я могу сказать, что сегодня результаты наших исследований, в том числе моей лаборатории, в мире развиваются необычайно быстро и приносят большую отдачу.

В.К. В мире, но не у нас в стране?

Ж.А. А у нас нужны вложения. Причем та область, в которой я работаю, — это современная электроника, сверхбыстрая электроника, оптическая электроника, целый ряд других вещей, связанных с этим, — годовые темпы роста там 15, 20, 30 процентов. Есть даже отдельные компоненты, где рост составляет 100—150 процентов в год.

В.К. На Западе, вы имеете в виду?

Ж.А. И на Востоке: в Японии, в Китае...

В.К. Вот Китай — коммунистическая страна.

Ж.А. Да, дорого, очень дорого построить, скажем, современную фабрику сверхбольших интегральных схем. Но это нужно делать! Что-то, конечно, можно и покупать. Но есть области, где надо иметь обязательно свое, не надеясь на покупку “оттуда”. И где надо идти обязательно и постоянно вперед. Есть еще ведь и военная часть — задачи обороны страны...

Среди моих любимых книг в советской литературе — роман “Битва в пути” Галины Николаевой. И вот там главный герой говорит: “Я привык жить идеей технического первенства нашей страны”.

В.К. Многие годы мы так и жили! Если не обрекать свою страну на положение где-то в хвосте человечества, надо, видимо, к этому возвращаться. И чувству патриотизма, наверное, принадлежит здесь очень большая роль. Объединяющая, возвышающая, зовущая вперед. Вы согласны, Жорес Иванович?

Ж.А. Конечно. Вспомните замечательные слова Валерия Чкалова: “Если быть, то быть лучшим!”

www.gazeta-pravda.ru


blog comments powered by Disqus
blog comments powered by Disqus
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика TopList