Так называемый День России заставляет нас вновь и вновь вспоминать о великом Советском Союзе и его руководителях. Сравнение уровня государственного руководства тогда и сегодня во многом, увы, не в пользу нынешнего времени. Об этом размышляет известный политик и деятель КПРФ Анатолий Иванович Лукьянов в своих заметках, посвященных И.В. Сталину.

ЧТО БЫ И КТО ни говорил о Сталине, само его возвращение в наш сегодняшний день — это и закономерность, и необходимость. Такое возвращение Иосиф Виссарионович предсказал еще 65 лет назад в беседе с Александрой Коллонтай, когда говорил: “Мое имя будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, ...год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна”.

В том, что это сталинское пророчество сбывается, есть, на мой взгляд, несколько причин:

1. Осознание миллионами людей того, насколько пагубным оказалось исключение из российской истории советского периода жизни нашего народа.

2. Все более глубокое понимание людьми того, какой беспредел и какую пропасть социального неравенства и произвола принесла нашей стране реставрация капитализма.

3. Убежденность, что все разговоры о стабилизации и общественном согласии являются полным блефом и что сталинские выводы о классовых противоречиях и классовой борьбе сегодня оказались абсолютной реальностью.

4. Согласие миллионов граждан с тем, что именно дикий российский капитализм и его властные представители виновны в умышленном развале многонационального Советского Союза и усилившейся национальной розни.

5. Невозможность примириться с резким снижением обороноспособности страны и национальным унижением российского народа перед лицом оголтелого диктата США и мирового глобализма.

6. Наконец, все большее проникновение в сознание масс понимания, что только устранение нынешнего правящего режима и возвращение страны на путь социализма могут спасти наш народ от вымирания и погружения в историческое небытие.

Вот почему ни в коем случае нельзя объяснять возвращение Сталина в нашу общественно-политическую жизнь только исторической памятью и ностальгией. Нет!

Это — закономерное и неизбежное проявление народного протеста против капиталистической реставрации и засилья компрадорской олигархии. Такой вывод подтверждается сегодня любым более или менее объективным наблюдателем.

УЧИТЫВАЯ это, мне хотелось бы добавить лишь некоторые, на мой взгляд, существенные штрихи к портрету Иосифа Виссарионовича Сталина, с которыми мне довелось столкнуться, работая над архивными документами в ЦК КПСС и в Президиуме Верховного Совета СССР, а также вспоминая о том, что рассказывали такие известные политики, как Ворошилов, Микоян, Андреев, Громыко и некоторые другие деятели из ближайшего окружения Сталина.

В 1962 году мне было поручено разобраться в материалах сталинского архива, связанных с его участием в работе над проектами советских Конституций 1918 и 1924 годов и особенно — Конституции СССР 1936 года, собрать по этому поводу имевшиеся к тому времени данные.

Каким же предстает Сталин в этих документах и воспоминаниях тех, кто был с ним рядом?

Прежде всего, если оценить главную суть сталинских документов, которые мне довелось читать (а их было более 900), то в большинстве своем они свидетельствуют, что Сталин — не только убежденный марксист-ленинец и крупнейший политик ХХ века. Он — человек, фанатически веривший, что самой судьбой ему предначертано быть выразителем и проводником интересов рабочего класса, носителем идей пролетарской диктатуры. То есть Сталин считал, что он существует и действует не для того, чтобы утверждать свою личную власть, а для того, чтобы укреплять и реализовать власть трудящихся.

И если Ельцин да и некоторые другие “вожди” такого рода смысл своей жизни видят прежде всего в удержании личной власти и властвовании, то у Сталина, что бы ему ни приписывали антисталинисты, цель жизни составляло осуществление власти трудового народа. Это красной нитью проходит через все поправки, вносившиеся Сталиным в конституционные законы, через его жесткость по отношению к классовым врагам, троцкистам, зиновьевцам и иже с ними.

Враги Сталина обвиняли и обвиняют его в узурпации власти, в тирании, в личной диктатуре. Они через 50 и, думаю, через 100 лет никогда не простят ему то, что он отобрал у них власть, которая, казалось, уже полностью была в их руках. И свое властолюбие они (тот же Троцкий да и нынешние деятели) переносят на оценку Сталина. А он своим аскетизмом, своей требовательностью, своей непримиримостью к буржуазному строю и морали всегда был на пять голов выше их. Понимание классовых интересов, невозможности заслонять их любыми разговорами об общих задачах, о государственном или каком-либо другом патриотизме для Сталина были неприемлемы. Он всегда ставил на первый план организацию и осуществление коллективной воли, власти и интересов рабочего класса и руководимых им трудящихся масс.

Именно поэтому Сталин собственноручно включает в текст Конституции 1936 года статьи 2 и 3 о том, что политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и завоевания диктатуры пролетариата, и о том, что вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов, не знающих разделения властей и имеющих право рассматривать любые вопросы общегосударственного и местного значения.

И когда члены редакционной комиссии (Яковлев, Стецкий и Таль) приносили Сталину очередной вариант так называемого чернового наброска проекта Конституции, он вновь и вновь правил статьи, обеспечивающие полновластность Советов. Всего Сталину принадлежит 11 наиболее существенных статей Основного Закона СССР. Среди них — положения о невозможности учреждения единоличной президентской власти и о создании “коллективного президента” в лице Президиума Верховного Совета, равенство палат Верховного Совета и его право создавать следственные и ревизионные комиссии по любому вопросу, ответственность депутатов перед избирателями и право отзывать тех, кто не оправдывает оказанное им доверие. Начиная с Конституции 1918 года Сталин всегда решительно противостоял превращению низовых Советов в органы местного самоуправления, рассматривая эти Советы и сельские сходы “как частицу верховной государственной власти”. Словом, к какому решению Сталина ни прикоснешься, оно дает ответ на самые злободневные вопросы государственного строительства нынешнего дня, будь то президентская вертикаль, полномочия парламента, местное самоуправление или статус депутатов.

Возглавлявший правовую подкомиссию Бухарин предложил предпослать Конституции “Декларацию прав и обязанностей гражданина СССР”. Сталин не согласился с этим и настоял, чтобы права советского гражданина были закреплены непосредственно в статьях Конституции. Причем не просто провозглашены, но и самым подробным образом гарантированы. Так впервые в мировой практике в Основном Законе страны появились права на труд, на отдых, на бесплатное образование и здравоохранение, на социальное обеспечение в старости и на случай болезни. Буржуазные критики сталинизма вопят, что эти права, политические свободы никак не согласуются с деспотизмом, культом личности, репрессиями и т.д. Зато со сталинским подходом к власти трудящихся они согласуются в полнейшей мере. Особенно обращает на себя внимание то, как решал Сталин вопрос о месте и роли Коммунистической партии в системе советского народовластия. О партии говорится всего в одной, 126-й статье Конституции, которая посвящена праву граждан на объединение. Эту статью Сталин писал сам, несколько раз переписывал и уточнял. В ней говорилось, что наиболее активные, сознательные граждане объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся и “представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных”. Над словом “ядро” Сталин раздумывал долго, ставил над ним знак вопроса, искал замену. Только потом удалось выяснить у Поскребышева, что Сталин опасался, как бы кто-нибудь не мог истолковать это слово как ядро, которое приковывалось к ноге каторжника, и, таким образом, считать партию тормозом общественного развития. Таков был Сталин — отличный редактор и тонкий политик, хорошо понимавший, что слияние партийных и государственных функций не только противоестественно, но и опасно.

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ значение придавал Сталин решению вопросов межнациональных отношений. Документы бесспорно подтверждают, что идея включения национальных республик в состав РСФСР на основе автономии в своем первоначальном виде принадлежала Ленину. И Сталин последовательно проводил ее, работая над проектом Конституции 1918 года. Когда же в 1922 году процесс подписания Союзного договора стал торпедировать-ся лидерами некоторых республик и Ленин выдвинул предложение о создании Союза суверенных республик (с правом выхода), Сталин в своем докладе на I Съезде Советов СССР сразу же выступил как решительный сторонник этой ленинской идеи.

Впрочем, это не помешало противникам Сталина приписывать ему доктрину так называемой автономизации, доказывая, что она в корне противоречит точке зрения В.И. Ленина. О том, что никаких оснований для такого рода домыслов не было, со всей очевидностью свидетельствует дотошная проработка Сталиным всех вопросов национальной политики в проекте Конституции 1936 года. СССР был определен в ней как Союзное государство, образованное на основе добровольного объединения равноправных советских республик. Отдельно оговаривались права автономных областей и округов. При этом четко и жестко устанавливалось единое союзное гражданство и верховенство союзных законов над республиканскими. Одновременно рукой Сталина в проект было вписано положение о том, что контроль за исполнением Конституции СССР и обеспечение соответствия ей республиканских Конституций относится к предметам ведения Союза ССР.

Нет нужды говорить, насколько эти сталинские установки важны для нынешнего этапа национально-государственных отношений, а также для создания Союза Белоруссии и России, других государств, возникших на так называемом постсоветском пространстве.

Причем каждая строка Сталина, включенная в конституционные документы, насквозь пронизана ленинским духом, подчинена укреплению дружбы советских народов.

Столь же бережно относился Сталин к ленинскому наследию, формулируя принципы взаимоотношений Советского государства и церкви. Показательно, что по его указанию ленинская формула статьи Конституции 1918 года о свободе совести и отделении церкви от государства и школы от церкви практически дословно была воспроизведена в Конституции 1936 года. На эти принципы Сталин ссылался в своей беседе с тремя митрополитами Русской православной церкви, которая состоялась в самый разгар Великой Отечественной войны — 4 сентября 1943 года. В мае 1998 года мне удалось опубликовать в “Советской России” запись этой очень важной беседы, имевшейся в сталинском архиве. В ней была дана обстоятельная оценка патриотической деятельности церкви по сплочению народа на борьбу с фашизмом, достигнута договоренность о созыве архиерейского собора, избрании патриарха и подготовке кадров духовенства. Одновременно Сталин согласился рассмотреть просьбы об освобождении некоторых священнослужителей, находившихся в то время в тюрьмах и лагерях. При этом никаких уступок со стороны марксиста Сталина религиозным воззрениям здесь не было и быть не могло.

НАКОНЕЦ, еще один штрих к портрету Сталина. Он имеет принципиальное значение, но преподносится иногда в совершенно искаженном свете. Обычно говорят, что Сталин задумался об обновлении партийно-государственного руководства страны и о своем будущем преемнике только накануне XIX съезда КПСС, а до этого в кадровой политике был полнейший штиль. Хочу подчеркнуть, что сталинские документы, имевшиеся в моем распоряжении, говорят о прямо противоположном. Широко известно, как смело Сталин выдвигал молодые кадры перед войной и во время войны. Однако и после войны он действовал не менее целеустремленно, хорошо понимая, что на смену механизму управления военного времени должен прийти новый, более демократический механизм. В 1947 году Сталин предлагает всем руководителям министерств и ведомств создать у себя кадровый резерв “дублеров”, способных их заменить. Видя, что министры стали подбирать замов, которые им “ничем не угрожали”, Сталин называет такие действия саботажем и дает поручение навести в этом деле порядок. В Секретариате ЦК появляются новые перспективные работники — такие, как ленинградец А.А. Кузнецов, которого Сталин неосторожно отрекомендовал своим возможным преемником в руководстве партии. Производственники М.З. Сабуров, М.Г. Первухин, В.А. Малышев и ряд других специалистов народного хозяйства стали еще раньше работать в правительстве.

Это не могло не насторожить “старую гвардию”. При помощи так называемого ленинградско-го дела она убирает со своей дороги Кузнецова и председателя Госплана Вознесенского. Но Сталин не останавливается. Всеми силами он стремится вдохнуть новую жизнь в мобилизационную экономику, активнее использовать экономические рычаги развития производства, деньги, кредит, цены, обрушивается с критикой на догматизм и схоластику в идеологической работе.

В этом свете заявление Сталина об отставке на Пленуме ЦК, проходившем после XIX съезда партии, было, пожалуй, апогеем его борьбы за обновление всех сторон послевоенной жизни страны. Тогда, как известно, Президиум ЦК расширился в два с половиной раза — до 25 человек. В него вошло значительное число представителей молодого поколения партийных и хозяйственных работников с мест. Появилась возможность гораздо более широкого коллективного рассмотрения и решения наиболее важных вопросов жизни страны. И здесь Сталину предстояло решить ключевую задачу — кого можно выдвинуть на пост Председателя Совета Министров СССР. К этому человеку Сталин присматривался давно, как бы сберегая его на будущее. Им был Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко — первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, руководитель Центрального штаба партизанского движения во время войны, человек, прошедший хорошую школу партийной и государственной работы, широко образованный политический деятель. Решение о назначении Пономаренко Председателем Совета Министров уже было согласовано с большинством членов тогдашнего партийного руководства, и только неожиданная смерть Сталина помешала выполнить его волю. Хотя вполне возможно, что это кадровое решение могло и приблизить гибель Сталина, поскольку его ближайшему окружению, особенно Берии и Хрущеву, гораздо больше импонировал послушный им Маленков. Сразу после смерти Сталина “старая гвардия” вывела Пономаренко из состава Секретариата ЦК, назначив министром культуры, а с 1955 года надолго отправив за границу (в Польшу, Индию, Непал, Нидерланды, МАГАТЭ).

Такова правда о некоторых сторонах кадровой политики Иосифа Виссарионовича Сталина. Ее не надо обелять или приукрашивать, нельзя забывать о нарушениях законности и репрессиях. Но это была глубоко продуманная политика, в основе которой лежала забота о профессионализме и последовательном обновлении кадров, политика, которая давала возможность не допускать к управлению страной дилетантов и карьеристов, не знающих реальной жизни, производства и нужд народа. И недаром принципы этой политики с таким успехом развивают сегодня китайские коммунисты.

НЫНЕШНИЙ трудный этап жизни страны властно требует откровенного и честного разговора о Сталине, его делах и идеях. И нет сомнения, что суд истории будет на его стороне. Сталин — это целая эпоха, это начало новой, социалистической цивилизации на нашей планете. Хотя ничто человеческое ему не было чуждо. Это великая и глубоко трагическая личность. И я согласился бы с прекрасным русским поэтом Татьяной Глушковой, которая очень точно сказала о Сталине:

Он не для вас. Он для

Шекспира,

Для Пушкина, Карамзина —

Былой властитель

полумира,

Чья суть, чья мантия

красна...

Анатолий ЛУКЬЯНОВ

www.gazeta-pravda.ru