Встреча с бывшим первым секретарем Северодвинского горкома КПСС Юрием Александровичем Гуськовым началась с того, что он вручил мне то, что теперь называют резюме,— форматный лист с компьютерным набором его основных биографических данных. По словам маститого собеседника, недавно он тоже освоил компьютер и связывает с этим определенные творческие планы.

На встречу с журналистами Юрий Александрович приехал из Архангельска вместе с женой Ниной Александровной, с которой судьба счастливо связала его в Северодвинске почти сорок лет назад.

Гуськовы только что вернулись из Костромы: ездили на празднование 600-летия города. На юбилей пригласил архиепископ Костромской и Галичский Александр — коллега и друг правящего архиерея архангельского края епископа Тихона, с которым Гуськов поддерживает дружеские отношения.

— Даже речь на праздничной трапезе пришлось держать,— рассказывал Юрий Александрович. На память архиепископ Александр подарил ему список чудотворной Федоровской иконы Божией Матери, которая стала фамильной реликвией. Впрочем, Гуськов никогда не был воинствующим безбожником.

С юбилейных торжеств супруги завернули в Заволжье — небольшой городок, где остался родительский дом Гуськова и похоронены его отец и мать; встретились с сестрой Луизой и братом Евгением.

Смотрю на крепко скроенного, с министерской выправкой политика, слушаю его напористый рассказ и ловлю себя на мысли, что с тех пор, как увидел Гуськова впервые, время будто остановилось: Юрий Александрович так же энергичен и напорист, упорно отстаивает право последним сказать слово, чтобы поставить точку в разговоре. Таким, говорят, он был смолоду. Подобное впечатление он произвел и на многих офицеров в ту запомнившуюся встречу весной 1975 года. Произошло это в учебном отряде при открытии комнаты боевой славы. Гуськов только что стал первым секретарем Северо-

двинского горкома партии и лично проверял, как идет подготовка к 30-летию Победы над фашистской Германией.

Осмотрев экспонаты и заметив среди фотографий свою (в окружении военных моряков), гость слегка удивился, но в целом остался доволен увиденным: Комната истории части и на самом деле “тянула” на музей. А затем состоялось небольшое совещание. Юрий Александрович вел себя по-свойски, если не сказать по-хозяйски. Рассказал приглашенным офицерам о себе, упомянув, что и его отец воевал. Основной упор сделал на военно-патриотическое воспитание молодежи, призвал активизировать эту работу в подшефных школах.

После той встречи, помнится, один из политотдельцев обронил о Гуськове пророческую фразу: “Этот до ЦК дойдет!” И как в воду глядел. Стал Гуськов членом ЦК, правда не КПСС, а КПРФ.

О преемнике горкомовского долгожителя Д.Ф. Федорова отзывались по-разному. Итак, что за человек стоял два года во главе руководящей и направляющей городской власти? Что способствовало его стремительному продвижению по служебной лестнице и сейчас удерживает в политической элите области?

После публикации рассказа о бывшем первом секретаре Северодвинского горкома партии В.М. Вертелове, в котором упоминалось, что именно он вручал Гуськову партийный билет, мне позвонил сосед Юрия Александровича по общежитию:

— Мы Юрия подряд лет пять, пока он не женился, председателем совета общежития избирали. А это, считай, комендант на общественных началах. И он так себя поставил,что без него никакие внутриобщежитские вопросы не решались...

Молодых специалистов, живших в “общаге”, Гуськов поражал своей начитанностью. Он помнил массу стихов, играл на гитаре, а однажды всех удивил тем, что прочитал наизусть всего “Евгения Онегина”. Коллега по журналистскому цеху Р.А. Элимелах, вышедшая замуж за друга Гуськова, тоже подмечает:

— С ним можно говорить на любую тему. Будь это литературная новинка, театральная постановка, история жизни известного ученого, писателя, артиста, художника... Но больше всего меня восхищало отношение Гуськова к родителям. Пока они были живы, Юрий Александрович их постоянно навещал, помогал материально...

Думается, что формированию Гуськова как лидера способствовали и те общественно-политические потрясения, которые проходили в нашей стране и в мире в пору его юности. Сверстники Гуськова (теперь их называют “шестидесятниками”) открывали для себя Есенина, Ахматову, Цветаеву, “Ивана Денисовича” и других литературных героев Солженицына, зачитывались мемуарами Эренбурга, с нетерпением ждали свежих номеров журналов.

Критика, как известно, не мед и слух не радует. Не каждый ее стерпит. Водился по молодости такой грешок и за Гуськовым. В бытность Гуськова секретарем партийной организации 50-го цеха, на учете в которой состояло до полутысячи коммунистов, пригласили Юрия Александровича отчитаться о партийной учебе. Перед этим члены парткома нашли в этом деле немало недостатков и предложили поставить Гуськову “на вид”, то есть объявить минимальное партийное взыскание. Против этого выступил директор завода Е.П. Егоров. Однако секретарь парткома А.В. Рынкович предложил проголосовать — и большинством голосов взыскание утвердили. Это настолько возмутило Гуськова, что он в сердцах схватил со стола папку, выругался и выбежал из парткома. Потом полтора месяца не разговаривал с секретарем, готовившим проект постановления.

Осенью 1972 года на бюро Северодвинского горкома предложили избрать Гуськова вторым секретарем. Сам Юрий Александрович на том заседании отсутствовал. Приехавший из Архангельска второй секретарь обкома КПСС Ю.Н. Кучепатов предложил обосновать такое выдвижение. Это и сделал секретарь парткома “Севмаша” Л.А. Подшивалов. Свое выступление он начал с того, что Гуськов является прирожденным партийным работником, весьма образован, начитан и умен, умеет разговаривать с людьми и организовать работу. В качестве недостатка упомянул “нетерпимость к критике”.

— А говоришь, прирожденный партийный работник,— съязвил Кучепатов. Однако кандидатуру одобрил, выведя Гуськова на новый виток партийной карьеры. В феврале 1975 года он возглавил городскую партийную организацию, став фактически во главе города.

Начало работы в ответственной должности совпало у 39-летнего Гуськова с приятным событием: 28 февраля 1975 года на торжественном собрании в ДК им. Ленинского комсомола он во главе городского руководства получил переходящее Красное знамя ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Слава на весь Советский Союз радовала, но и обязывала развивать судостроительный комплекс.

Ветеран Великой Отечественной войны и почетный ветеран Севмашпредприятия, бывший начальник 40-го цеха Александр Глебович Лебедев рассказывал:

— На одном из заказов, который мы должны были сдать и который находился на особом контроле министра обороны Дмитрия Федоровича Устинова, специалисты военной приемки из-за формального повода не подписывали швартовые удостоверения. А это значит, что успешно проведенные швартовые испытания не имели законной силы. Узнав об этом, Гуськов провел на заводе выездное заседание бюро горкома партии. Присутствовавший на нем академик Сергей Никитович Ковалев — генеральный конструктор ЦКБ-18 “Рубин” — заверил, что ряд установленных на подводном крейсере комплектующих узлов и приборов хотя и не соответствуют указанным маркам, но на самом деле улучшают эксплуатацию корабля, поскольку являются модернизированными. В заключительном слове Юрий Александрович с металлом в голосе потребовал от бюрократов положить конец неоправданной волоките. На следующий день швартовные удостоверения пошли как по маслу. Заказ был сдан по графику, а последующие годы эксплуатации этого корабля показали его высокую техническую надежность.

— Сложившаяся практика партийного руководства предполагала, что председатели горисполкома “оборонкой” не занимались. Это была вотчина первого секретаря,— вспоминает Юрий Александрович те годы. Сам он часто бывал на предприятиях, в парткомах заводов, курировал кадровые вопросы.

Пристальное внимание к “оборонке” не означало, что тот же Гуськов, скажем, не вникал в городские проблемы. Юрий Александрович, к примеру, избирался депутатом и членом горисполкома, принимал самое активное участие в его заседаниях и сессиях, а при принятии решений мнение первого зачастую было решающим. По большому же счету, в руководстве города свято соблюдалась симфония двух властей — партийной и государственной. И, по мнению Гуськова, не надо было вписывать в Конституцию СССР пункт о руководящей роли партии. Жили без него и еще могли бы обойтись.

Штатных же работников (или партийный аппарат горкома) можно было по пальцам сосчитать — полтора десятка человек, включая машинисток и уборщицу.

И еще такая деталь: каждый важный для города документ первый секретарь и пред-седатель горисполкома тщательно прорабатывали и согласовывали.

Дружная работа горкома и горисполкома способствовала успешному выполнению стоящих перед городом и предприятиями крупномасштабных задач. Так, строители в 1976 году получили задание полностью освоить выделенные средства на реконструкцию домостроительного комбината и перевод его на выпуск крупнопанельных домов северодвинской серии общей площадью 100 тысяч квадратных метров в год, увеличить сдачу жилых домов и рост их этажности. Приближался ввод в эксплуатацию комбината полуфабрикатов, первой очереди канализационно-очистных сооружений. Намечались сдача на Севмаше столовой на 1000 мест, строительство больницы МСЧ-58 с поликлиникой, родильного дома, Дома быта, пищевого комплекса. В еще более дальней перспективе — строительство третьей очереди тепличного комбината, реконструкция молокозавода и мясоперерабатывающего завода, возведение нового универмага. И еще такая деталь: когда в Северодвинске началось строительство цеха по производству пива, то отцы города отыскали лучшего в Советском Союзе пивовара и “переманили” к себе. В результате северодвинское пиво на ВДНХ получило высшую оценку по качеству.

По вторникам еженедельно в кабинете первого собирались на заседания члены бюро горкома: директора “Севмаша” — Г.Л. Просянкин, “Звездочки”— А.Ф. Зрячев, “Эры” — А.В.Дубинин, руководитель стройки В.А. Хребтов, председатель горисполкома О.С. Щегольков, Герой Социалистического Труда, слесарь-монтажник 50-го цеха СМП М.И.Титов и другие известные в городе люди. Решения принимались конкретные и, как свидетельствуют архивные документы, в основном выполнялись. Примером тому могут служить отчеты руководителей главных городских структур перед горожанами о своей работе на страницах “Северного рабочего” и планы социально-экономического развития Северодвинска в 1976—1980 годы.

На особом контроле первого было строительство ТЭЦ-2. По словам Юрия Александровича, всего через полтора года после забивки первых свай, 30 декабря 1976 года, северодвинские энергетики сдали под промышленную нагрузку первый блок. За это партийного руководителя Северодвинска удостоили звания Почетный энергетик СССР. Кстати, свою первую правительственную награду, медаль “За трудовое отличие”, Юрий Александрович получил в 25 лет — через три года после института, будучи старшим мастером спецучастка, за монтаж реакторного отсека АПЛ.

В 1978 году Гуськова из Северодвинска перевели в Архангельск. И на новом месте Юрий Александрович, будучи секретарем и затем вторым секретарем Архангельского обкома КПСС, продолжал заниматься “оборонкой”.

В апреле 1986 года Юрий Александрович стал первым заместителем министра лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности (Минлеспрома) СССР — занял одну из ключевых должностей в зеленом “валютном цехе Советского Союза” (так называли лесопромышленный комплекс). В этой должности работал четыре года.

— Я объездил всю страну вдоль и поперек, — рассказывает Гуськов. — Довелось познакомиться и с зарубежным опытом в этой отрасли.

В 1989 году — новый поворот в судьбе. Юрий Александрович возвращается из Москвы в Архангельск и на альтернативной основе избирается первым секретарем обкома КПСС. Через полтора года он проходит горнило демократических всенародных выборов и становится народным депутатом РСФСР, народным депутатом Архангельского областного Совета и председателем последнего. На этих постах ярко проявились интеллект, ораторское искусство и лидерский талант Гуськова. Спикером он был умелым, и если задавался целью провести какое-либо решение, то убеждал 200 депутатов-плюралистов в своей правоте, как несмышленых детей.

Но постулат “Политика — искусство возможного” и ему огорчал жизнь. Как никто другой он знал, насколько нужна Архангельску начавшаяся было строиться атомная электростанция. Но понимал, что атмосфера, навязанная обществу непрофессионалами типа Юрия Барашкова, заставляет свернуть строительство. И строительство было свернуто.

Внезапными были события августа 1991 года. Срочно вернувшись из отпуска, Гуськов провел 21 августа экстренное заседание президиума облсовета, на котором восторжествовала лояльность закону — то есть Горбачеву и Ельцину. Но через два года апелляция архангельских парламентариев к законности Конституции не помогла: Ельцин, расстреляв “Белый дом”, растоптал то и другое, а Советы разогнал.

В январе 1994 года Юрий Александрович возглавил акционерное общество “Севералмаз” и за два последующих года пребывания в этой должности (до избрания в Госдуму) далеко продвинул идею промышленного освоения этого богатейшего месторождения полезных ископаемых. За опытом пришлось ездить в Австралию, в Англию и Африку. В свои поездки он приглашал будущего губернатора области А.А. Ефремова и многому, по его словам, научил Анатолия Антоновича в этой области.

Дальнейший путь Гуськова в политике достаточно труден. В декабре 1993 года ему не удалось стать членом Совета Федерации, а через два года он на ура прошел в Государственную думу. В 1999 году “партия власти” сумела нейтрализовать первого секретаря обкома КПРФ, выдвинув против него ренегатов Гудиму и Енягина, а также пришельца Предыбайлова.

Гуськов оказался за стенами парламента, но из политики не ушел. Дело не только в личных политических амбициях (а они у Юрия Александровича никуда не делись). Гуськов глубоко переживает за ситуацию в стране, в оборонном комплексе. Он убежден, что октябрьский переворот 1993 года вверг страну в затяжной кризис, жертвами которого стали простые люди. Созданное не одним поколением народное достояние захватила кучка олигархов и теперь жирует, обрекая соотечественников на вымирание и нищенское существование. Выход из этой ситуации Юрий Александрович связывает с объединением всех патриотических сил для победы на предстоящих выборах в Госдуму и президентских выборах. Это у России единственный и последний шанс сохранить страну от развала и остаться державой, а не быть колониальным сырьевым придатком более развитых стран. Свои взгляды Гуськов подкрепляет конкретной работой. В качестве руководителя областных организаций КПРФ и Народно-патриотического союза России и помощника депутата Госдумы Сергея Глазьева он регулярно встречается с избирателями, вхож в кабинеты власти, ведет активную переписку. Не исключено, что ветеран политической сцены, ровесник Юрия Лужкова и Егора Строева, сам будет баллотироваться в Госдуму.

... В заключение нашей беседы Юрий Александрович продекламировал ставшее афоризмом четверостишие Тютчева: “Умом Россию не понять, аршином общим не измерить. У ней особенная стать: в Россию можно только верить!” Этими строками гениального поэта, думаю, матерый политик закончил беседу не случайно. Случайность для Гуськова вообще понятие исключительное. У него все продумано, взвешено, выстрадано. Насчет России — тем более. А что еще остается русскому человеку, потомку верховых донских казаков, как верить в будущее России?! Иначе теряют смысл целые десятилетия, если не сказать, вся жизнь, отданная Советскому государству и национальному достоянию России — Северодвинску.

Семен ТЮКАЧЕВ.