Черный Карлис, что ты вьешься
Над моею головой?
Ты реформы не добьешься!
Черный Карлис, я не твой.
(Слова народные).

     В Латвии намечены забастовки русских школьников, которые защищают свое право учиться на родном языке. На сайте защиты русских школ Латвии (www.shtab.lv) я нашла статью с названием «Атмода для русских». «Атмодой» латыши называют конец 80-х годов, что в переводе на русский означает «пробуждение». Имеется в виду, конечно, национальное пробуждение. Помнится, русские жители Латвийской ССР ничего против этого «пробуждения» не имели, наоборот, выходили на митинги вместе с латышами под лозунгом «за вашу и нашу свободу». Освободились. И тут появились первые сомнения: «Как же так, боролись вместе, а теперь мы граждане второго сорта». «А вы вообще не граждане»,— ответили им «национально пробудившиеся» бывшие товарищи. Пришлось приспосабливаться к новой жизни: к тому, что «оккупанты», к тому, что судят ветеранов-антифашистов, к тому, что в собственном паспорте написано «негражданин».

     В последний раз я была в Риге в далеком уже 1997-м. Проехав через две таможни — российскую и латвийскую, — я сначала была удручена. Но потом показалось, что все не так уж и плохо: и город не так загажен рекламой, как Москва, и море все то же, а главное, никто не крысится в магазинах на мой русский язык, как было еще в 1991—1992 годах. Чуть позже я поняла, что это простой экономический закон: какая разница, на каком языке я прошу показать товар, если достаю из кармана вполне настоящие сантимы и латы? Прибыль превыше всего, даже национального самосознания... Но, приглядевшись, я заметила действие этого закона и в других областях жизни. В Латвии еще в начале девяностых провели «реформу ЖКХ». В сочетании с реституциец (возвращением собственности владельцам до 1940-го и их потомкам) она привела к ужасным последствиям: квартплата и коммунальные платежи выросли до небес, а неплательщиков безжалостно выгоняли на улицу. (Нам бы, россиянам, посмотреть и не наступать на те же грабли...).

     Но никакой «атмодой» для русских тогда и не пахло. От экономических невзгод небогатые русские и латыши страдали одинаково, и, видимо, чтобы не усугублять свои проблемы, русские терпели. Единственно, что бросалось в глаза: нежелание многих говорить по-латышски, даже и тех, кто знал язык неплохо, чего раньше не было. Видимо, чтобы овладеть языком и использовать его, нужно иметь в этом какую-либо культурную или иную потребность. Насилием здесь ничего не изменишь.

     Существовала, правда, в 1997 году такая штука, как аплиецибы, т.е. удостоверение о степени владения «государственным языком», без этой аплиецибы и на работу было не устроиться. Но знающие люди объяснили мне, что и здесь работает простой экономический закон: если есть у тебя зелененькие бумажки с портретами американских президентов, то и аплиециба о самом высоком уровне владения латышским языком у тебя будет, пусть ты и двух слов связать не можешь.

     Впрочем, каждому, кто хоть сколько-нибудь знаком с вопросом, известно, что «языковая тупость» русских — лишь очень удобный предлог для их дискриминации. Возможность получения гражданства (натурализации) обусловлена отнюдь не только степенью владения латышским языком. Да и официальные власти никак не способствовали нормальной организации изучения латышского языка нелатышами.

     И вот лишь когда русскоязычным детям решили запретить учиться на родном языке, началась «Атмода для русских». «Тевземей ун бривибай» — «Отечеству и свободе»,— написано на памятнике Свободы в Риге. А я никак не могу понять, в чем угроза и Отечеству и свободе, если русские школьники будут изучать химию, физику и алгебру на русском языке? Мне понятна позиция лидера партии с тем же названием «Тевземей ун бривибай» фашиста Добелиса. Он честно говорит: его цель, чтобы русских и русского в Латвии не осталось. Но президент Фрейберге, воспитанная, надо думать, на «западных демократических ценностях»? Но бывший министр образования, проталкивающий эту реформу, тот самый «черный Карлис», который, говорят, в свое время учился в русской школе — и вовсе не потому, что в Советской Латвии не было школ латышских.

     Только не надо заливать, что они заботятся о сохранении латышской культуры! Если бы они любили и знали латышскую поэзию хотя бы так, как люблю и знаю ее я, русская и москвичка, то, может быть, вспомнили бы стихотворение Яниса Судрабкална «Где ты, город мой?», написанное им в 1930 году:

     ...Идет по городу крестьянин
     И, палец приложив ко лбу, пытается
     От Земгале, от Видземе, от предков
     Найти хоть что-то в рижской толчее.
     Его немецкие названья путают,
     А с башен и со стен глядят бароны —
     Исконные от века господа...

     1 мая Латвия вступает в Европейский союз— и «исконные от века господа» возвращаются. Но это еще полбеды, поскольку за ними вместе с НАТО придут господа новые, со звездно-полосатым флажком на военной форме. Они не пойдут слушать орган в Домский собор, не превратят Рижскую киностудию в новый Голливуд, не построят на холодном и скучном для них побережье Дом творчества и не переведут на «язык Шекспира» ни А. Упита, ни Я. Райниса, ни даже Я. Петерса, бывшего когда-то «духовным отцом» атмоды. Плевать им на Р. Паулса и Л. Вайкуле! Вот новые публичные дома и новые Макдоналдсы им, пожалуй, понадобятся...

     15 апреля русские школьники выйдут защищать свои школы. Хорошо, если бы с ними вместе вышли бы и школьники латышские. Ведь если сегодня поражают в правах одних, то завтра наступит очередь других. Если завтра в Латвии исчезнет русский язык, то в обозримом будущем на Земле не будет языка латышского. Вообще не будет! А на территории, зовущейся сейчас Латвийской Республикой, будут говорить на каком-нибудь местном варианте испорченного английского. И некому будет заступиться за латышскую культуру — никто о ней и не вспомнит...

  Екатерина ПОЛЬГУЕВА.