СОЛДАТЫ шли по ростовским улицам, мимо проносились дорогие иномарки, сияли предновогодними огнями витрины магазинов, и падал снег. Ребятам было холодно и хотелось есть. До воинских частей, дислоцированных в Моздоке, им еще надо было добираться более суток, а в Новочеркасском госпитале, откуда их выписали накануне, даже не выдали в дорогу сухих пайков. Да что там питание, некоторые из солдат-срочников попали в госпиталь, когда было еще тепло. Их так и выписали, в летних формах. Время выписки совпало с выходными, и напрасно моздокские медики, приехавшие забрать своих подопечных, уговаривали новочеркасских коллег проявить сострадание, выдать солдатам хоть что-либо из теплой одежды и обуви. Дама, отвечавшая за материальное обеспечение, сурово ответствовала по телефону, что «это не ее проблемы» и она не намерена «портить свой законный выходной». Ее не волновало, как ребята в тоненьких гимнастерках и прохудившихся кирзачах будут добираться до места службы. Хорошо хоть у одной из медсестер с собой оказалась фланелевая пижама, которую она заставила одного из солдат, самого худенького и больного, пододеть под гимнастерку. Парень поначалу отказывался — неудобно, мужчина все-таки, но холод донимал, пришлось уступить.

Из Новочеркасского госпиталя № 3057 ребятам предстояло вначале заехать в ростовский эвакопункт, оттуда — в Моздок и снова в Чечню, откуда многие солдаты и попали в госпиталь — кто с ранением, а кого скрутила болезнь: аппендицит, грыжа, пневмония. Большинство призывников уже приходят в армию с тяжелыми недугами, лишь пятую часть можно признать условно здоровыми. Остальных загребают, даже несмотря на серьезные заболевания желудочно-кишечного тракта, легких, печени, почек. Почти у половины новобранцев — плоскостопие, сколиоз, у многих нарушено зрение, имеются тяжкие врожденные заболевания. Рядовой Киреев призван в армию с пороком сердца и диагнозом гипотрофик — при росте 192 см он весил менее 50 кг. В последнее время все больше призывников имеют ДМТ— дефицит массы тела. А поскольку призыв в Чечню ведется в основном из Центральной России, из приволжских республик, можно представить, в каких ужасающих условиях живут семьи призывников. Это как приговор нынешней власти, доведшей народ до поистине бедственного состояния! Военврачи жалуются, что нередко приходится почти сразу после призыва комиссовать новобранцев по состоянию здоровья. Работники военкоматов не могут не знать о нарушениях здоровья у ребят, но им надо план выполнять, да еще и отговорка припасена, мол, хоть там, в армии, немного «отъестся» ослабленный парень да еще бесплатно пролечится в госпитале, случись что.

Призывникам с ДМТ действительно по инструкции полагается дополнительное питание, да только не везде это выполняется. В том же Новочеркасском госпитале раненые жалуются на плохое питание. Ребята сами просят поскорее выписать их на передовую, где питание тоже не ахти, но все ж получше. Хотя наверняка на эти цели выделяются немалые средства, но по назначению не доходят.

В Ростовском окружном суде находится сейчас дело полковника С. Серкина, отвечавшего за материальное обеспечение Северо-Кавказского военного округа, в том числе и частей, дислоцированных в Чечне. Только доказанных хищений им совершено на сумму более чем в миллион долларов. При этом адвокат недвусмысленно намекает, что его подзащитный не мог совершить эти злоупотребления «без ведома более высокого начальства». На этом основании адвокат предполагает, что Серкин отделается условным наказанием. А ведь не так давно этот же Ростовский суд вынес жесточайший приговор полковнику Буданову, и в делопроизводстве находится аналогичное обвинение в отношении четверых российских спецназовцев, обвиняемых в том, что они обстреляли в Чечне автомобиль, отказавшийся остановиться по их требованию. За это спецназовцам «светит» высшая мера. (Для сравнения, американские солдаты в Ираке имеют полное право безо всякого предупреждения открывать огонь по любому подозрительному объекту, будь то человек или транспортное средство, и в США никому в голову не придет судить за это своих военных. Это к вопросу о нередко проводимых в СМИ параллелях между контртеррористической операцией в Чечне и действиями оккупационных сил в Ираке.) Наше нелепое правосудие, гуманное по отношению к злостным расхитителям и боевикам, которые всегда могут рассчитывать на амнистию, безжалостно по отношению к собственным военным, выполняющим приказ. Но поскольку Дума не признала боевые действия в Чечне таковыми, от военных требуют действовать согласно нормам мирного времени и судят по общегражданским законам (хотя в соответствии с недавно вступившими в силу поправками в Гражданский кодекс действия военных вполне могут трактоваться как необходимая самооборона, освобождающая от уголовного преследования). Но военная Фемида глуха к доводам рассудка. Армия в Чечне унижена, бесправна, не имеет нормального снабжения и вооружения, которое увидишь лишь на выставочных стендах.

Недавно специалисты, работающие в области космических программ, демонстрировали продуктовые чудо-наборы с самоподогревом, которые очень бы пригодились военным в Чечне. Но дальше выставок и научных лабораторий эти наборы, как и приборы ночного видения, устройства по обнаружению мин, современная бронетехника и уникальные модели снайперского оружия, скорее всего не пойдут. Впрочем, в схронах и на базах чеченских боевиков нередко обнаруживаются именно такие эксклюзивные образцы военной техники, созданной на российских заводах. У нашей армии их нет, зато у бандитов — в достатке. И к ответственности за это никого не привлекают, хотя выяснить, откуда оружие попадает к боевикам, не так уж и сложно, это ж не мешок картошки? Впрочем, вопрос этот — из области риторических.

Войну в Чечне уже прозвали «коммерческой». Республика стала зияющей дырой госбюджета, куда проваливаются огромные средства. Недавно в интервью одному из российских интернет-изданий Кадыров посетовал, что полагал получить в 2004 г. на «восстановление республики» 24 млрд. рублей, а ему обещано только 10,5 млрд. рублей, что, конечно же, «недостаточно». И он добивается дополнительных четырех миллиардов, «меньше нельзя». Это помимо уже выделенных республике 14,5 млрд. рублей на «выплату компенсаций» (причем чеченские семьи могут рассчитывать на получение 350 тысяч рублей за утраченное жилье и имущество, а русским беженцам, покинувшим республику в результате чудовищного преследования и боевых действий, полагается только 120 тысяч рублей на семью, и то, если смогут добыть все необходимые справки, что в принципе невозможно. Такая вот дискриминация по национальному признаку получается!).

Но и в Чечне, где на получение компенсаций претендует более 40 тысяч человек, деньги получат далеко не все: с сентября компенсации выделены только тремстам заявителей, так что процесс этот может затянуться надолго. Выявлено немало случаев хищений, приписок. Чиновники вымогают взятки за оформление документов, об этом все знают, но никто из мздоимцев не понес наказания. Да и как проконтролировать расходование средств в воюющей республике? Последняя проверка Счетной палаты РФ выявила недостачу в расходовании бюджетных средств более чем на 750 млн. руб., и это лишь малая часть истинных хищений. Не стоит забывать, что последние десять лет ЧР освобождена от коммунальных платежей, постоянно дорожающих в других регионах страны. Только газа республикой потреблено на сумму более чем 5 млрд. рублей, и долг этот будет скорее всего списан, как и счета за электричество, — чеченское руководство даже наградило Чубайса орденом за заслуги! Зато соседним республикам приходится расплачиваться по полной программе: с 1 января стоимость газа в Северной Осетии возрастет на 20%, аналогичные повышения ожидаются в Ставропольском крае, КБР.

Будь хоть малая часть этих средств передана на нужды армии и по назначению, а не в лапы полковников серкиных (звучная фамилия!), сколько проблем можно было бы решить. И, может, не пришлось бы восемнадцати солдатам, выписанным из Новочеркасского госпиталя, идти пешим строем до Ростовского вокзала, поскольку денег на маршрутку не было. Ни один шофер не соглашался подвезти их бесплатно, хотя не могли не видеть водилы, в каком состоянии находятся солдаты.

А в пути— новые испытания: в поезде надо было за свои деньги брать постельное белье, а у сопровождавших медсестер денег было только на 9 комплектов. Так и спали ребята на полках по двое, накрывшись одним одеялом. Из питания были только пирожки, купленные медсестрами на вокзале, и несколько пачек супа быстрого приготовления. Да еще сердобольные пассажиры подкармливали ребят — кто яблочком, кто печеньем. Вот и все питание. А ведь это были ослабленные ребята, многие из которых нуждались в дополнительном лечении и питании.

В МИНВОДАХ, где солдаты делали пересадку, милиционеры подвергли их унизительному досмотру, заставляя раздеться чуть ли не догола в холодной комнате, ссылаясь на усиление мер безопасности после взрыва в электричке. Хотя ясно ж было, что солдаты, возвращавшиеся из госпиталя, никакие не террористы. Но приказ есть приказ. (О минводской милиции среди солдат-срочников давно ходит недобрая слава, говорят, они оббирают дембелей, возвращающихся из Чечни. Поэтому ребята стараются выезжать группами, еще и нанимают контрактников в сопровождение, чтобы миновать Минводский вокзал и добраться домой на выданные в дорогу 760 рублей).

Но с раненых какая пожива, прошмоняли их милиционеры и отпустили. Ранним утром следующего дня добрались ребята до Прохладного. Тут и состав Минводы — Гудермес подошел. Но напрасно упрашивали медсестры из сопровождения проводниц взять их до Моздока, куда из Прохладного ехать менее часа, — те потребовали с каждого по 50 рублей, а откуда у солдат деньги? Пришлось еще несколько часов на вокзале ожидать первую электричку на Моздок... Эти злоключения не могли не сказаться на здоровье ребят — четверо из 18, вернувшихся из госпиталя, сразу попали в медсанчасть с осложениями и серьезными простудными заболеваниями. Сержант А.Казаков, попавший в Новочеркасск из Чечни с тяжелой формой очаговой пневмонии, в пути помогал медсестрам, контролировал солдат как старший по званию. По документам он уже должен демобилизоваться и скорее всего поедет домой непролеченным. А у рядового Корнеева обнаружилась по возвращении левосторонняя пневмония, в тяжелом состоянии он был доставлен в Моздокский госпиталь, откуда отправлен во Владикавказ.

В Северо-Кавказском округе несколько воензных госпиталей: в Нальчике, Владикавказе, Новочеркасске и в Моздоке, который до теракта считался одним из лучших. Беда в том, что подчинены они разным министерствам: Моздокский и Владикавказский — Министерству обороны, Нальчикский и Новочеркасский принимают солдат внутренних войск. Раньше моздокские врачи шли навстречу коллегам из внутренних войск, брали их раненых и больных на лечение. Но после теракта Моздокский госпиталь размещается в чистом поле у взлетно-посадочной полосы в брезентовых палатках. В палатках этих, продуваемых всеми ветрами, единственным источником тепла служат печки-буржуйки, из-за чего недавно случился пожар, и лишь чудом никто не пострадал. Обещания, звучавшие после теракта из уст высокого начальства, что госпиталь будет восстановлен в кратчайшие сроки и временно разместится в современных медицинских модулях, так и остались пустым звуком. Медикам приходится работать в поистине нечеловеческих условиях. Многие из сотрудников, переживших теракт, не выдержали такого отношения, подали заявления об уходе. И госпиталь уже начал испытывать недосток квалифицированных кадров. Раненых, поток которых не убывает, несмотря на бравурные заявления о «стабилизации обстановки в Чечне», теперь приходится отправлять в другие госпиталя. Но в Нальчикском госпитале нет ни одного(!) военного хирурга, а в Новочеркасске раненых столько, что их размещают в коридоре, и о качественном лечении говорить не приходится.

Не исключено, что эта межведомственная неразбериха могла стать причиной гибели солдата морской пехоты Романа Дёмушкина, подорвавшегося на мине в Грозном. С тяжелым полостным ранением он был доставлен в ростовский эвакопункт, откуда переправлен в Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию. Там за его жизнь боролись лучшие хирурги, но спасти парня не удалось. Остались у него в Оренбургской области мать Елизавета Александровна и сестры Оля и Женя.

И сколько еще таких молодых жизней можно было сохранить, будь раненым вовремя оказаны должное внимание и помощь. Но финансирование армии осуществляется крайне скудно, при этом постоянно звучат обещания о переводе частей, дислоцированных в Чечне, на контрактную основу, что потребует дополнительных средств, а государство даже действующую армию нормально прокормить и оснастить современным вооружением не может. Наша армия, как говорят сами военные, сейчас действительно стала «рабоче-крестьянской», куда попадают в основном ребята из бедных, неблагополучных семей. Так, из 320 срочников последнего призыва, прибывших в одну из воинских частей округа, 60 росли без отцов, 5 — без матерей, двое полных сирот, у многих родители страдают алкоголизмом. Большинство из ребят на гражданке не смогли получить нормального образования: лишь 150 из 320 имеют среднее образование, 4 закончили только начальную школу, высшее образование есть только у 24 призывников. Проблематично будет для них получить стоящую специальность и в армии, как это было раньше, в советские времена. После полугодовой подготовки солдат бросают в Чечню, где условия службы запредельные и главное — выжить. О достойном профобразовании при этом говорить не приходится.

А не дай Бог, случись что с солдатом, окажется он один на один с бедой. Семьям раненых приходится на себя принимать основное бремя расходов на лечение, если, конечно, вообще есть такая возможность. У многих нет денег даже на похороны погибших в Чечне солдат. Семье Дёмушкиных деньги всем миром собирали, помогли сельская и районная администрации.

Хотя государство, отправляющее солдат в Чечню, должно гарантировать им достойное финансовое обеспечение при любых обстоятельствах. Да, армия не курорт, но ее задача — формировать настоящих мужчин, здоровых нравственно и физически, давать им нужную специальность. Ничего подобного в нынешней «руссиянской» армии не наблюдается. И состояние ее, как показатель общества в целом, поистине трагично...

В последние годы в личных делах призывников нередко встречается литера «Н», означающая, что по причине расстройств физических или психических данному новобранцу не рекомендовано ношение оружия. Думаю, многие нынешние руководители заслуживают это обозначение, лишающее их права распоряжаться нашими судьбами по причине серьезного недуга, который я бы условно назвала «хроническим дефицитом совести». И в отличие от дефицита массы тела усиленным питанием это не лечится. Нужны меры порадикальнее.

Елена БАДЯКИНА.

Моздок