В феврале зима с весной в первый раз встречается. После великого праздника Сретения Господня начинается весна света, как говаривал Михаил Пришвин, но месяц-боко-грей дохнул такой смертной стужей, что впору говорить о поре мрака и возмездия, а не веяния весенней надежды.

Страшные итоги месяца: теракт в московском метро, «поминки» новыми смертями на 9-й день в Ясеневе, стартовый обвал президентской буффонады, продолжающийся нравственный террор СМИ — все это кажется роковым стечением обстоятельств, небесной карой за извечные человеческие грехи, а я вот с чего хочу начать февральские заметки. Однажды с другом Пушкина поэтом Петром Вяземским стряслась беда. Приятели начали утешать его: «С кем не случается!», но князь мрачно ответил: «Случается — хорошее, а плохое — сбывается». В феврале, кажется, сбывалось худшее из того, что предрекали те, у кого болит душа за Россию, к чему взывали плакавшие мирром и кровью иконы, а священнослужители не могли отгадать или сказать правду: не по заповедям Господним живем!

Ведь в чем высший смысл Сретения? 2 февраля по церковному календарю встретились Ветхий, основанный на страхе перед небесной карой, и Новый, основанный на любви и сострадании, заветы. Так следуем ли мы завету и примеру, дарованному Христом?

ЧТО ЗА МЕТРО?

О взрыве в метро, о подробностях и жертвах трагедии сказано, написано, показано столь много и подробно, что, кажется, и добавить нечего. Одно удивляет: подозрительно мало был показан и задействован с объяснениями главный начальник Метрополитена. Когда у этого господина обокрали квартиру, где было очень много наличных долларов и какой-то уникальный платиново-бриллиантовый крест, тот же «Московский комсомолец» был словоохотливей. Правда, и тогда умолчал, какую же зарплату положил мэр руководителю смертной подземки. Или у нас и метро — коммерческое предприятие? Судя по тому, что там творится, кто-то его и впрямь приватизировал. Бесчисленная реклама лезет в глаза, мешая главному — информации, а значит, спокойствию и безопасности. На каждой будке дежурной бумажка с надписью: «Справок не даем», а в вагоне — и про мацу справки, и про самые разные товары-услуги. Торговля заполонила все, загромоздила все проходы и переходы, даже на платформе станции «Марксистская» стали продавать газеты, у каждого эскалатора стоят сборщики пожертвований с ящиками на ножках, хотя Церковь не раз разъясняла, что так пожертвования на храмы нельзя собирать. В чью пользу это делается? Зачем при таком количестве церковных лавок и магазинов развертывать православную торговлю в метро?

По подземке спокойно летают голуби и бродят собаки, а некоторые ненормальные люди их еще и прикармливают. Сейчас количество бродячих собак уменьшилось, потому что для пиара появились породистые, милицейские, иногда без намордников! Взрывчатку они искать не умеют, а изуродовать пассажиров запросто смогут. На это натасканы.

Бич московского метро — бомжи. Они распивают водку в удобных нишах станции «Новокузнецкая», спят, обмочившись и воняя, по всем вагонам в гордом одиночестве на лавках. На выходе из станции «Китай-город» я видел между закрытых с одной стороны стеклянных дверей бомжа, вытряхивающего блох из лохмотьев, а на конечной станции — спокойно справляющего нужду возле мраморной колонны. Резкое замечание сделал ему я, а не машинист, переходящий в головной вагон. Никто не хочет связываться — брезгуют, но кто мешает террористу привязать взрывчатку именно к такому «посетителю метро», потерявшему человеческий облик? Кстати, как они туда попадают — загадка. Попробуй интеллигентный человек пошатнись на входе — не пустят и заберут в вытрезвитель, если наметанным взглядом определят выгоду, а с такого что возьмешь? Но кому надо, особо для биологического или химического оружия используют.

Наконец, как старожил Москвы, когда-то горячо любивший лучшее в мире метро и даже написавший о нем песню, я вижу, что грязи и людей в нем несравнимо прибавилось, а интервалы движения поездов не сократились, если не увеличились. Вагоны и оборудование износились, засорившаяся вентиляция не работает. Жалуются, что платы на проезд не хватает на все расходы. Ну да, особенно на кресты с бриллиантами. Но ведь это — важнейший объект жизнеобеспечения: вы представьте себе, если вся эта прорва людей выйдет на улицу, поедет зайцами на износившемся наземном транспорте или просто пойдет пешком по заледенелым и уже неубираемым улицам — город просто встанет, перестанет жить и работать. Поэтому метро — спасение Москвы, только надо ему вернуть тот, докапиталистический, ритм, достойный облик, ответственный дух. В нынешнем виде — это рассадник новых взрывов, эпидемий, смертей.

ДВА МИНИСТРА

Накануне дня памяти Пушкина в музее поэта на Пречистенке состоялась презентация первого Полного собрания сочинений поэта на английском языке. Конечно, это культурное событие мирового масштаба, которое подготовил и претворил в жизнь бывший министр культуры Великобритании Иан Спроат. Это издание в суперобложках контрастно разного цвета (лирика — красная, письма — коричневая, историческая проза — стальная). С нашей стороны принимали участие сотрудники Государственного музея А.С. Пушкина, того самого, в стенах которого устанавливаются надувные извивающиеся фигуры, а гости Швыдкого словесно кривляются на заданные министром темы, например, такие: «Пушкин безнадежно устарел». Этот дешевый эпатаж выдается за перчик, за приманку для зрителя, но на самом деле является ухмылкой хама на святом поприще в эйфории вседозволенности, но больше-то всего говорит о контрасте подходов, зияющей пропасти между образами и устремлениями министров культуры двух разных стран, родивших величайшую литературу в мире, но английский так любит классику, что затевает и спонсирует грандиозный пушкинский проект, а непотопляемый российский провоцирует на государственные деньги и ерничает над памятью поэта, чтобы снисходительно, как и положено пигмею, констатировать: ну, не совсем еще устарел.

Заместитель директора музея по научной работе Наталья Ивановна Михайлова, академик РАН, не только принимала участие в подготовке всего собрания, но и писала вступление к тому гения, куда включена его последняя работа о Петре Великом, другая историческая проза. Мы говорили с вдохновенной пушкинисткой об этом писательском и исследовательском подвиге поэта, который создавал своего Петра по высочайшему повелению, но заведомо знал, что честное историческое описание не увидит свет, потому что идет вразрез с официозным образом, утвержденным «вертикалью власти». И все-таки ездил по степям Оренбуржья, работал в архивах, собирал легенды и народные анекдоты о Петре I. Он работал не на рейтинг и политический заказ, а на историческую правду. Вот он — высший образец для всех летописцев и борзописцев современности, который не может устареть под напором бездуховности, оголтелости российской власти, странности министра Лесина, борющегося за свободу слова на потеху Европе, или наглости министра Швыдкого, который никак не проведет в стенах музея Пушкина такую передачу: «Американский фашизм лучше (хуже) немецкого».

КРАХ АЛЧНОСТИ

Накануне Сретения, когда я отмечал свой юбилей в Центральном доме литераторов, долетела через всколыхнувшуюся Москву очередная страшная весть: рухнула крыша аквапарка. Сын как раз вез внучек с моего вечера в Ясенево, где и они недавно посещали будущую субтропическую могилу. Усиленно обсуждается во всех СМИ аж семь версий трагедии, хотя бледный, как никогда, Юрий Лужков в сердцах признался: «Виновато правительство Москвы...». Потом это признание, как и резкое заявление министра Шойгу среди руин: «Пора кончать этот бардак!», было смыто информационной волной, множественностью причин и следствий. Подобная разноголосица московским властям, учитывая причастность жены Лужкова Батуриной к фирме, купившей «Трансвааль», и тотальное строительное господство верного заместителя Ресина, весьма выгодно — авось, и на этот раз обойдется, заболтается.

Скромная несущая опора стала героиней телесюжетов и авторских расследований, а главная опора всей нынешней власти, прогнившей системы как-то ушла в тень. Ее нет на чертежах проекта, имя ей — преступая алчность. Недаром телефонный опрос зрителей ТВЦ на момент моего включения и взгляда на экран дал такие результаты:

Несчастный случай — 88 позвонивших

Халтура — 600

Алчность — 2800 — абсолютное большинство!

Мнение народное — не обманешь, его можно скрыть, исказить, нейтрализовать невыносимыми условиями жизни и страшным давлением, но суд его справедлив. Ясно, что на любом и каждом этапе поспешного проектирования шикарного объекта, строительства, отданного на откуп дешевой турецкой фирме, контроля, который регулируется устаревшими нормативами и повальными взятками, эксплуатации, при которой чистоган превыше всего, работы системы безопасности, на которой тоже экономили, мог произойти роковой, внешне понятный следствию сбой. Уверен: стрелочника сыщут, но главная причина трагедии уже лежит на поверхности искореженных конструкций. Парфенов в «Намедни» напыщенно говорит: «Строительные конструкции усложняются, потому что усложняются разнообразные потребности». Да, это заглавная и примитивная мысль рваческого общества потребления, которое не знает иного разнообразия, кроме материальных и утробных услад.

В том же выпуске Парфенов как-то невнятно упрекнул православных священнослужителей за «странную позицию и осуждение язычества». А чего тут странного: в аквапарке устраивалась в ночь великого христианского праздника Сретения разгульная дискотека с пьянкой, неуместной в якобы оздоровительном и небезопасном заведении, где уже гибли люди, в честь усиленно навязываемого дня католического святого Валентина. И канал НТВ тоже преуспел в пропаганде западного праздника влюбленных, а ведь известно (и я на этих страницах, да и в эфире не раз подчеркивал), что русский День любящих приходится на праздник святых благоверных Петра и Февронии — 8 июля, в самую теплую и щедрую пору года. Вот представьте себе, что именно этот самобытный праздник стали бы достойно прославлять и проводить — скольких жертв, замерзших в самый сильный мороз, удалось бы избежать, если жить по национальному, а не чужеродному календарю! Это не казуистика, а само провидение и роковая логика прогнозируемых событий. Снова могу лишь повторить серьезные слова остроумца Петра Вяземского: «Случается — хорошее, а плохое — сбывается».

КОРЫСТНОЕ УНИЖЕНИЕ

В феврале обнажилась вся порочная практика двойных российских стандартов в политике и СМИ, которая так свойственна Западу. Тут мы оказались преданными учениками заокеанских старших товарищей-господ. Достаточно сравнить два подхода к протестам униженного русского населения Латвии в связи с духовным апартеидом — принятием нового закона об образовании — и газовые разборки с Беларусью.

Не хочу вдаваться в экономические хитросплетения (тут у нас Сванидзе и Познер цифрами сыпят, как заправские гайдаровцы), но позволю себе напомнить только одно место из гневного выступления президента Лукашенко: «Так Россия не поступала в отношении ни одной из стран, которые годами берут у нее газ и за него не платят». Почему же такая немилость? Как уважительно говорят о канадской латышке Фрейберге, подписавшей антирусский закон об образовании, как открещиваются от применения законных санкций к живущей за счет российского транзита Латвии и какое хамство позволил себе тот же Сванидзе в своем черно-сизом «Зеркале» по отношению к единственному верному союзнику России: «Лукашенко вел себя, как смазливая молодуха с пожилым мужем — счета на стол!». Все-таки сказываются представления и пристрастия голубого экрана даже на лексике! А вот пассаж еще развязнее и услужливей перед западными хозяевами: «Россия защищала Лукашенко, как сына-оболтуса перед классным руководителем». То есть перед ЕС и НАТО, перед их главными наставниками, заказчиками и светочами.

Представляемая обозревательницей мужского склада ума Юлия Латынина надела в подтверждение этому невообразимо пошлый галстук и понесла на Ren-TV полную ахинею: «Навести порядок в Белоруссии проще, чем в Чечне: для этого достаточно поддержать оппозицию, которая настроена к России более дружелюбно, чем Лукашенко». И по всем каналам принялись показывать разоблачителей из этой жалкой оппозиции, которая тут же полетела в США искать управы на Лукашенко и, наверное, «пути дружбы» с Россией. Как жалко и нагло все состряпано! Один замшелый Шушкевич на американском летном поле чего стоит. Но тут — ни капли иронии, развязности, ни намека на то, с какой ненавистью судили шушкевичи вопреки народным чаяниям о союзе с Россией. И вы заметили? — реальный образ Беларуси исчез с экранов телевизоров вообще — только отрывки речи Лукашенко, произнесенной в сердцах, газовые вентили, цифры и лица разоблачителей. И это все, что характеризует близкие страны, наши отношения? Где же материалы телерадиокомпании «Союз», что она там снимает и где вещает? Где голоса деятелей культуры, писателей? Разгорелся скандал вокруг «Песняров», коллектива, который создал выдающийся русский музыкант, нижегородец Мулявин, теперь представитель «либеральной оппозиции», бывший муж Ольги Корбут, поживший в США, после какого-то книжного скандала увел коллектив в Россию, зарегистрировал у «своих». И этот раскол с грабежом структуры Швыдкого — поддержали. Да ведь и с той же русофобской Латвией культурные связи крепнут!

Недавно на конференции министров культуры балтийских стран в Санкт-Петербурге были подписаны программы сотрудничества минкультов России и Латвии на 2004—2006 гг. Программа пестрит названиями славных коллективов и имен, но подписанта с российской стороны не смущает, что пир духа будет происходить на фоне политики апартеида по отношению к русскоязычным гражданам. Так, школьники Латвии намерены и дальше протестовать против запрета преподавания на русском языке большинства предметов, а раскрученные поп-звезды, поющие на плохом русском, можно сказать, соотечественники протестующих ребят, — планируют рижские и юрмальские гастроли. А может, кстати, и радуются невиданному для Европы расовому притеснению: авось, униженные русскоязычные, лишенные права голоса, обучения на родном языке, русской печатной трибуны, пойдут послушать хохмы Степаненко и посмотреть на кривляния сочинской команды КВН. Но мы помним, какую позицию по отношению к Германии 30-х годов занимала творческая интеллигенция всех культурных стран, и знаем, как мы еще сами недавно относились к ЮАР в эпоху апартеида. Что ж переменилось в ХХI веке, неужели запах чистогана, смешанный с неманским и балтийским ветром, перекрывает дух сострадания и совестливости?

ГРОЗНЫЙ СУД ЖДЕТ

Многие исследователи считают, что Михаил Лермонтов свое знаменитое, решающее, можно сказать, стихотворение в судьбе — «Смерть поэта» написал 28 января (9 февраля по новому стилю), при первых неточных слухах о смерти Пушкина. Сначала в отповеди не было заключительных шестнадцати строк, впрямую обращенных к высшей знати, к политической элите, как сейчас говорят: «А вы, надменные потомки...». Петербург кипел слухами, спорами, прохиндеи высшего света, особенно «юбки его», по выражению современника, оправдывали Дантеса. Молодой камер-юнкер Столыпин, двоюродный брат Лермонтова, нагрянул в гости и заявил, что Пушкина, несмотря на его дерзость, щадили два государя и даже «осыпали милостями». Спор разгорался, и придворный щеголь заметил, что европейцам вообще нет дела до поэзии Пушкина, что дипломаты свободны от наших законов, что Дантес и Геккерен, будучи знатными иностранцами, не подлежат суду русскому. Лермонтов вспылил: «Если над ними нет закона и суда земного, если они палачи гения, так есть Божий суд». Эти слова он повторил и усилил в заключительных строках, которые сделали поэта знаменитым, но стоили ему слома карьеры и ссылки на Кавказ, где он вырос в храброго офицера и национального гения.

О дате и обстоятельствах написания «Смерти поэта» можно спорить, но доподлинно известно, что пророческие стихи — «И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь» — были написаны в доме на Садовой улице,61 — в единственной петербургской квартире, связанной с поэтом и дошедшей до нас. Но, Боже мой, в каком виде!

Еще издалека увидел треснувшие эркеры здания и выпирающие кирпичи, готовые вот-вот упасть на головы прохожих. Подошел к покосившемуся парадному, рядом с которым висит солидная мемориальная мраморная доска — единственно прочное и приличное на всем здании, что сохранилось с недавних времен. Неровные ступени лестницы уводили в холодный мрак, который где-то наверху разрывался сизым светом изысканной застекленной крыши-фонаря. Все этажи и двери квартир казались нежилыми. Я вышел во двор-колодец, поднял голову на запыленные окна — часть из них была забита фанерой. Заглянул в обувной магазин на первом этаже, спросил у русоволосых продавщиц: живет ли кто в доме?

— Ой, нас однажды залило, мы поднялись — кошмар. Там какие-то кавказцы обосновались...

Я вышел из магазина и натолкнулся на небритого сына юга в черной шапочке, какую всегда изображают на фотороботах киллеров.

— Не знаете, живет здесь кто-то?

— Слюшай, а что слючилось? Живут люди разной национальности. Хозяин — на третьем этаже. Слюшай, что фотографируешь?

— Доску мемориальную...

«Так сказать, памятник в культурной столице России, как некоторые спекулянты ее именуют», — добавил про себя в сердцах и пошел, расстроенный, к метро. Вот судьба! — думал я с тоской о Лермонтове: написал правду о тех, кто «жадною толпой» стоит у трона, кто травит поэтов, за что и был сослан на Кавказ, храбро сражался с чеченцами у реки Валерик, не получал от царя заслуженной награды и наконец-то, к 190-летию со дня рождения, дождался вот такой благодарности потомков, зримой памяти о себе. Может, чеченцы отомстили? Да вряд ли, у подъезда, по-моему, азербайджанец стоял, а в дорогом магазинчике рядом с гостиницей грузин торговал — люди «разной национальности». Но что-то ведь есть общее в таком представительстве? Конечно, вот это общее: разграбление и оплевывание России всеми без разбору, причем такими порой типами, что и у себя-то на родине в дальнем конце базара сидят, а у нас делают, что хотят. Как это возможно? Да очень просто: либеральная законодательная дурость, сплошная коррупция, тупость и терпимость униженного населения. Зачем в такой стране, в такой «культурной столице» нужна память о гордых и вольных поэтах, о бескомпромиссно храбрых русских офицерах?

Потом питерские коллеги по моей просьбе прислали телесюжет, где показали единственного русского законного обитателя лермонтовской квартиры — Владимира Строганова, который говорит среди разрухи: «Мы живем нормально, но очень жалко квартиру». В советское время ее уплотнили, сделали коммуналку. Наверное, даже теперь Строганов мог бы еще ее выгодно обменять или продать, но он заместо всех городских органов культуры ощущает себя ее верным, последним хранителем.

К власти снова пришли надменные потомки Троцкого и Зиновьева, образно говоря. Они не могут или не хотят сделать даже элементарного, понятного в любом цивилизованном государстве. Ну не можете сами сохранить единственный дом Лермонтова, поселите новых хозяев рынков официально, заставьте сделать ремонт на деньги, высосанные из русских. Нет, лишь бы самим хапнуть да еще начать просить перевести в город хотя бы часть столичных функций, федеральную судейскую власть (в насмешку, должно быть), пообещать строительство зданий и жилья для судей. А святыни — пусть рушатся?

Разве все, что творилось в петербургском феврале — от убийства таджикской девочки до осквернения еврейского кладбища и Вечного огня на Марсовом поле, — не звенья одной цепи? «Хватит твердить о тысячелетнем пути России», — бросил Путин на .встрече в МГУ, ну так и столетний путь испакостим — только намекни! Бессменный директор «Эрмитажа» Пиотровский бормотал: «Мне стыдно за наш город, который носит немецкое имя и является символом открытости. Неожиданно (подчеркнуто мной. — А.Б.) выросло поколение, которое не ходило в музеи, не читало книг...». Как неожиданно, профессор? Неужели вы не заметили, не поняли в цепи загранпоездок, сделок с западными партнерами и заседаний высоких советов при президенте предсказуемости происходящего? Да ведь поколение именно так сознательно взращивали, обрабатывали все — от апологетов капитализма петербургского разлива, убравших русские имена Петроград и Ленинград, до министра культуры, вполне устраивающего всех «питерских», который внушал, что русский фашизм хуже немецкого. Ну так надругаемся над Вечным огнем, символизирующим революционные жертвы и победу над немецким фашизмом, — оказывается, по наущению Швыдкого, — не самым худшим в истории. Как не понять в мистическом городе, тонущем на болотах, где истлели и дрогнули народные кости, всей неотвратимости возмездия, высшей провидческой логики?

В скорбном феврале 1837 года цензор Никитенко описывает встречу с гробом Пушкина на почтовой станции под Петербургом: «Три жандарма суетились на почтовом дворе, хлопотали о том, чтобы скорее перепрячь курьерских лошадей и скакать дальше с гробом.

— Что, что такое? — спросила моя жена у одного из находившихся здесь крестьян.

— А Бог его знает что! Вишь, какой-то Пушкин убит — его мчат на почтовых в рогоже и соломе, прости Господи, как собаку». Вот так и мчат образ русского Поэта и его младшего собрата сквозь ужасную действительность, забывая про вещие слова, обращенные к палачам Свободы, Гения и Славы (Лермонтов точно перечисляет попираемые снова святыни): «Но есть и Божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет»...

...Промозглый балтийский холод вползает в душу, сковывает горло, а наши незваные гости гортанно шумят и даже без прописки не мерзнут, отвязно себя чувствуют. После того как в Петропавловской крепости раздался полдневный выстрел, я направился к домику Петра I — деревянному ровеснику города на Неве, взятому в кирпичный футляр, простился со скромным обиталищем царя — зримым укором нынешним царькам, плюющим на исторические параллели, и отправился к метро «Горьковская». Протянул 7 рублей и услышал из окошечка: «Еще рубль!». Метро в Питере за ночь подорожало. А это разве не дурная примета нашего времени? Обычно перемены погоды идут к нам со стороны Балтики и Питера — теперь, значит, жди и повышения цен в Москве. Прощай, «культурная столица».

НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗЫДЕЙНОСТЬ

Речь Путина перед многочисленными доверенными лицами и шестью сотнями (!) журналистов всех заинтересованных сторон и стран цитировалась бесчисленное количество раз по всем телеканалам (наверное, бесплатно) и опубликована, например, в многомиллионной «Комсомолке» под рубрикой «Выборы-2004» (наверное, за деньги). Она уже разошлась, как и положено в бюрократическом государстве, на цитаты и афористичные начальственные указания. Но одно место из эпохальной речи как-то замалчивается, даже вездесущая газета не смогла или не захотела назвать имя и место жительства той женщины, которая задала ближе к концу волновавший многих вопрос: «Ваше видение национальной идеи, национальной миссии России в ХХI веке?». В начале президентского пути якобы верующий Путин дал на подобный вопрос невразумительный и антихристианский ответ: главное, мол, чтобы каждый человек чувствовал себя комфортно. Небось, могила Пушкина в Святогорском монастыре содрогнулась, ибо поэт, погибший в феврале, презрительно писал: «С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую подавлено неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)...». Эту примитивную страсть Путин пытался выдать за национальную идею. И вот прошел немалый срок, президент узнал, конечно, свою страну лучше, получил неисчислимый материал для наблюдений, любые цифры, справки и исследования, встречался с выдающимися людьми в стране и за рубежом. Ну и что же он вынес, что изменилось в его мировоззрении, какие спасительные идеи предлагает он стране и что исповедует сам? Ответ просто убил: «Я уже говорил об этом. Можно собираться и дискутировать на эту тему сколько угодно... Если мы все время будем упоминать о своей тысячелетней истории и говорить о том, какие мы богатые природными ресурсами и какими умными мы являемся и почивать на этих лаврах, мы захиреем окончательно. Нам нужно быть конкурентоспособными во всем. Человек должен быть конкурентоспособным, город, деревня, отрасль производства и вся страна». Да, только руками развести остается — изрек...

В самом начале ХХ века, который многие справедливо называют Русским веком, властителем дум был Владимир Соловьев — сын выдающегося историка С.М. Соловьева, дальний потомок русско-украинского мыслителя Григория Сковороды. Он утверждал в одном из главных своих трудов — «Русская идея» (читал ли его Путин, которого Святейший Патриарх назвал в том же самом номере «Комсомолки» верующим человеком: «Он не стесняется своей веры, потому что крещен в детстве»?), бил в одну точку, отвечая на схожий вопрос: «Мы поищем ответа в вечных истинах религии. Ибо идея нации не то, что она сама думает о себе, но то, что Бог думает о ней в вечности». Сие — неимоверно высоко и как бы заведомо непостижимо. Тем не менее Творец избрал земных сынов, в которых вдохнул некоторые свои помыслы. В любимой президентом Германии, например, ими стали философы, а в России, как ни суди — гениальные и даже так называемые второстепенные писатели. Русская национальная идея — это отечественная литература тысячелетнего пути — от автора «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона, выходца из Тмутараканского княжества, из русского Крыма начала ХI века, до трагически ушедшего на рубеже ХХI века исторического романиста Дмитрия Балашова, у которого в предсмертном публицистическом труде «Слово о Родине» 1-я глава состояла из одной лишь фразы: «Наша страна, Россия, пропадает, и ее надо спасать». Как спасать, какой при этом национальной идеей руководствоваться? — этого главного ответа ждали от Путина. А он — ушел от него, произнес совершенно никчемные слова о мифической конкурентоспособности. Как же так получилось, что абрамовичи, наплевав на тысячелетний путь, пользуясь тем, что мы и впрямь самая богатая страна, сумели неимоверно обогатиться (по февральским зарубежным данным, богатство Абрамовича выросло еще на 1,5 миллиарда и составило баснословную сумму в 12 миллиардов), не создав ничего конкурентоспособного. Ведь нефть, пусть и не самого высокого качества, но грабительски добываемую и преступно присвоенную, подарил Бог!

Какая-то восторженная доверенная дама принялась лепетать в телекамеру: «Как хорошо сказал Путин: сначала человек, а потом город, деревня...». Совершеннейшая чушь. Человек-то как раз у нас, особенно в советское время, всегда был конкурентоспособен: русские гении создали высочайшее искусство и вывели страну в космос, вологодские крестьяне производили лучшее масло в мире, которое покупали Дания с Голландией, татарские автомобилисты делали «КамАЗы», до сих пор побеждающие в ралли, еврейские физики создавали разработки, за которые и сегодня получают Нобелевские премии. Единственно, что было неконкурентоспособным на моей сознательной памяти (Сталин умер, когда я ходил во 2-й класс), это — правители. А все остальное — город, деревня, отрасль — производное. Неужели Путин не понимает, что, если деревня жила полем, в которое теперь не вносится минеральных удобрений, а город строился вокруг единственного ткацкого комбината, куда не поступает узбекский хлопок, разговоры о конкурентоспособности — пустейшие слова!

Один из мудрых политиков ХХ века Уинстон Черчилль высказал такое напутствие: «Нация тогда конкурентоспособна, когда она открывает и использует все таланты нации, а не только способности самых состоятельных». Вот с этими внятными и подлинно демократичными словами я полностью соглашаюсь и сокрушаюсь, что многие таланты при правлении Ельцина и Путина губятся в зародыше всей системой торжествующей социальной несправедливости и диким неравенством. В то время, когда Путин только выходил на политическое татами и начинал свою карьеру под крылом Собчака, митрополит Петербургский и Ладожский, столь не любимый демократами, тоже произнес напутственные слова: «Власть на Руси всегда сознавалась не как предмет тщеславных вожделений, награда самым наглым, хитрым и беспринципным бойцам политического ринга, не как бездонная кормушка для чиновников и бюрократов, но как религиозное служение заповедям справедливости и добра, как «Божне тягло». После таких мудрых слов становится ясно: президент явно не тянет.

МЫ ПОМНИМ!

День защитника Отечества прошел в этом году под знаком прославления главного защитника — верховного главнокомандующего. Он красовался, грозно сдвигал брови и на подводной лодке, и на космодроме, и на трибуне на фоне новых ракет. По-моему, в этом предвыборном месяце даже Газманова с его навязшим концертом «Господа офицеры» 23 февраля затмил. Кстати, удачливый, но безголосый певец заявил в интервью, что этот концерт — десятый и, наверное, последний. Слава Богу! — вздохнул я, неужели осознал наконец, что негоже попсовую тусовку представлять главным песенным действом страны, не растерявшей глубоких воинских и гражданских традиций, высоких идеалов служения Отечеству? Ан нет, оказывается, певец решил пригрозить, что без государственной поддержки — на правительственном уровне! — не будет больше устраивать дежурного концерта. Ничего себе! — ему в этот раз Кремлевский дворец дали, а он еще и поддержки просит — финансовой, наверное, ведь с морально-информационной все о,кей: прямую трансляцию забабахали. Развратила безвольная и нетребовательная публика преуспевающего певца, который не стесняется назвать себя «настоящим поэтом», наверное, после того как написал могучую строчку: «Я ноздрями землю втяну» или абракадабру: «Смех на простыне чужой — грех, переходит в горле смех в крик». Опешивший корреспондент спрашивает: этот бред про ночь измены или любви?

— Конечно, про любовную ночь. «Не боясь, что снова проснусь, мокрых простыней плен разорву». Понятно, почему мокрые простыни? — агрессивно спрашивает «поэт».

По-моему, у героя песни — от недержания мочи, а у шлягерщика — от дикого самомнения: «Я не хочу в песнях давать примитивные тексты. Мне хочется, чтобы человек потом разбирался и смаковал»...

Но мы, кто служил в армии, кто верен славным воинским заветам дедов, отцов и старших братьев, не будем смаковать эту пошлость и глупость, а лучше светло поздравим друг друга иными — подлинными — стихами и песнями, встанем навытяжку под одну только привычную команду: «Товарищи офицеры...», пока не служившие пижонистые депутаты и бездарные эстрадники будут вещать про армейские реформы и петь на белогвардейский мотив. Вспоминая своих соратников, хочу выразить через родную газету слова благодарности ее читателям, своим друзьям, ученикам — всем, кто тепло поздравил меня в ледяном и трагическом феврале с 60-летием. Позвонил из Переделкина Виктор Федорович Боков, прочитал только что сочиненные строки:

Вот и тебе 60 —

Как это скоро!

Уж не о том ли кричат

Птицы над бором?..

Уж не твои ли стихи

Снились вчера мне в полночь?

Я тебя помню всегда,

Знаю: и ты меня помнишь.

Помню и вас, старейший русский песенник, и всех моих соратников, с кем ждать нам и приближать наступление подлинно живительной весны в России после февраля со Сретеньем и смертью. «Товарищи офицеры!»...

Александр БОБРОВ