В светоносном июне, когда все мыслящие и чувствующие сограждане отмечают Пушкинский праздник; когда 24 июня — день нападения Наполеона на Россию в 1812 году стал, по воле Главнокомандующего, днем апофеоза Великой Победы 1945 года с незабываемым парадом, страну продолжали сотрясать катастрофы, обнажались бездны бездарности нынешних правителей, разверзались небесные хляби и зыбучие болота, в которые продолжают по всем направлениям толкать страну неистовые реформаторы. Проходили бесконечные экономические форумы и дискуссии: как развиваться России? Что делать с деньгами, «принесенными ветром»? Трудно оценить все предложения и сокрушения: «Золотая машина забуксовала!.. Что делать с ВВП? прирост остановился…» «Куда подставлять пустые ведра под золотой дождь и какие грядки возделывать?» — как выразился по-дачному премьер Фрадков. Ясно одно: нет ни разумной единой команды, ни соревнования идей, ни воли высшего руководства — одна трепотня и эдакая офицерская демонстрация бравого управления измученной страной.

Июнь в гепатите, словесной шелухе и мазуте отшумел ливнями, спорами и слезами над цветущими лугами многострадальной, но все еще верящей России.

ХОТЬ ОДИН ПИИТ

…И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Это главное убеждение величайшего нашего поэта взялось зримо оспаривать наше безумное ТВ. По главному каналу идет репортаж из Михайловского: говорят, вспоминая поэта «как живого», кузнец, шорник, бухгалтер, директор музея-заповедника; корреспондент рассказывает, что пирожки на поляне — по 3 рубля. Потом появляется критик Курбатов с куцей, выхваченной из контекста фразой и... конец! Ни одного поэта в кадре, ни одного продолжателя славы Пушкина.

В ночном выпуске «Новостей» по Первому выступил со словом о поэзии… кто бы вы думали? Известный приспособленец и моралист, сменивший нескольких молодых жен, Леонид Аронович Жуховицкий. Это же надо уметь отыскивать подобные антипушкинские (по духу творчества, гражданской и национальной позиции, даже моральной установке) персонажи! Ну, а по каналу «Россия» в это время шла программа «Дежурный по стране» с другим подобным писателем на «Ж» — Жванецким, где ни Пушкина, ни Абрама Ганнибала даже не вспомнили, зато говорили о человеке «с такой противной фамилией, как Абрамович».

По каналу «Культура» в ночной программе Флярковского в репортаже оставили несколько строк Владимира Кострова (все-таки председатель Пушкинского комитета), но царил, читал и дважды говорил актер Михаил Козаков, который держал руки в карманах и кривлялся при чтении, изображая, должно быть, так понятого им Сергея Есенина.

В преддверии 39-го Пушкинского праздника Валентин Курбатов выступил в «ЛГ» с тревожной статьей, в которой с болью писал о деградации торжеств в Михайловском, где собиралось прежде до 100 тысяч любителей поэзии, зевак, заинтересованных лиц и подлинных паломников. Почему праздник выдыхается?

«Часто повторяемая сегодня мысль, что «Пушкин — есть наша национальная идея», на самом деле имеет под собой основание, — пишет критик. — И не только потому, что у нас нет другой идеи и все конкурсы на ее составление напрасны (национальные идеи не рождаются в одной, хотя бы и прекрасной голове, а созидаются общим движением народной души, если, повторяю, у нас еще есть народ), а потому, что он и правда, как определял И.А. Ильин, есть «солнечный центр нашей русскости». Услышь его, и услышишь глубину народного сердца».

Наверное, так. И если утекает, ветшает, сознательно и прилюдно (на том же телеэкране) изничтожается русскость, то и солнечный центр — меркнет, теряет смысл как средоточие, мерцая рассеянным светом, но я от эфемерных определений Курбатова обращусь к социальным реалиям, да простит меня заоблачный гений. Пушкин — самый народный поэт. Последний пьяница или браток вспомнит хотя бы «У Лукоморья дуб зеленый». Даже похмельный Ельцин на вопрос: «Ваш любимый литературный герой?» брякнул: «Пушкин!» А праздник, пусть он был сотворен когда-то гениальным организатором-подвижником Семеном Гейченко, — есть естественное движение народной души, ее выплеск, веление (как хорошо сказал Курбатов) отдохнуть «после труда, а не вместо труда». И, говоря привычными штампами, торжество народной демократии. Торжество устраивается «властями», как говорят в быту, но благословляется властью народа. Если нет ощущения последней — никто не утвердит праздник, пусть программа и смета тщательно составлены и утверждены.

В России нет народовластия, а есть власть капитала и криминала. История с поэтическими праздниками только подчеркивает эту азбучную истину. Из их множества, расцветавшего в лучшие для культуры годы, сохраняется и даже ширится задушевный Фатьяновский праздник в Вязниках, потому что, по сути, остается первозданным, каким задумывался еще в советские времена. Да и песни фатьяновские — советские и никакие другие. Поющий мэр — тот же, что и руководил горсоветом, городок — в тех же границах, огурцы, вишни да скотина на подворье — та же подмога в жизни. Ну, а песни земляка послушать — святое дело и светлое воспоминание. Внутренние составляющие и пружины праздника могут меняться, но суть, как служба в храме, пусть и в новоделе, представляется народу неизменной.

Ну, а почему с Пушкинским праздником так нельзя? — вот же вам неизменный Псковский кремль, вот поэтичная река Сороть и поляна над ней, местные жители традиции помнят, гости приезжие — чтят. Так и проводите по спасительной инерции! Нет, с Пушкиным так нельзя: только он по-прежнему остается средоточием и высшим выражением не просто русскости, а еще и русской государственности. И никто не убедит меня, что разгул торгашества, разнузданности, бездуховности показан или созвучен ей. Можно до хрипоты спорить о степени участия народа в прежней власти, в отошедшей общественно-культурной жизни. Но я люблю проигрывать для примера осуществимые сценарии.

Мне довелось впервые участвовать в Пушкинском празднике во времена застоя, в период правления сильного еще Л.И. Брежнева. Конечно, никому и в голову тогда бы не пришло пригласить Генерального секретаря для придания весомости празднику или демонстрации близости власти к народу. Но представь, дорогой Валентин Курбатов, что такое случилось. Ну и что изменилось бы по большому счету, если бы он вздумал приехать в первое воскресенье июня в Михайловское? Мы бы присоединились к официальному тосту за ужином, а потом посмеялись за дружеским застольем в номере мрачной гостиницы «Октябрьская», позубоскалили. Прибавилось бы разве истинных поклонников Пушкина в переполненном театре Пскова, на многолюдной озвученной до дальних рощ поляне, изменил бы кто-то из поэтов смысл своего выступления? Нет, и еще раз — нет!

В преддверии 40-го Пушкинского праздника, когда уже заранее начинают терзаться: как поднять его статус? — на ум множеству официальных лиц и неглупых людей приходит только одно: уговорить приехать Самого! Это теперь кажется гарантией уровня, хотя празднование 100-летия Михаила Шолохова показало, что высокий приезд — вовсе не панацея. Более того, энергетическая авария системы Чубайса превратила шолоховскую поездку с опозданием в трагифарс:

Президент, облепленный мошкой,

О Чубайсе говорил с тоской.

Но ведь иных предложений нет: или деньги попросить у какого-нибудь «скупого рыцаря» и во что-то невиданное вбухать, привлечь внимание грандиозным шоу, или Путина зазвать на «пир во время чумы». Ведь на народный порыв и отклик надежды уже не осталось. И вот это-то яснее и страшнее всего характеризует нынешнее время и вообще состояние демократии в России. Пушкин и здесь — самый верный оселок и строгий экзаменатор! Так и останется в России, пока на ее просторах «жив будет хоть один пиит», пусть поэтов малообразованные и пустые телевизионщики не замечают. Да разве только они! Окончательно опошлившийся Александр Малинин заявил по телевизору: «Я считаю, что Александр Розенбаум — великий русский поэт, поэзия его — самого высокого класса». В утренней передаче Ирины Шараповой звания великого поэта удостоился другой песенник — Илья Резник. Это страшно повторять в стране Пушкина, Блока, Рубцова. Кто же тогда они, а еще — Лермонтов, Есенин, Твардовский, и до чего же мы низвели звание поэта в России с помощью все того же телевидения! И каких всенародных Пушкинских праздников можно после этого ожидать?

ТЕЛЕПОМЕШАТЕЛЬСТВО

Уж, казалось бы, ничем нынешнее телевидение удивить не может. Но, оказывается, нет предела корпоративному маразму.

Прошла очередная программа Познера «Времена», где обсуждался вопрос о частной собственности, об отношении темного народа к этой святой корове капитализма и приватизации по Чубайсу. Главный ее герой победно восседал рядом с ведущим, который, как всегда, заготовил заранее концовку с примитивным выводом: русский народ такой же, как все остальные, а если будет настаивать на своей исключительности или особости, то Россия превратится в африканскую, а не европейскую страну. Но буквально об этом же говорили все гости и эксперты программы от Александра Ципко («Русские любят частную собственность еще больше, чем на Западе!») до неизменного участника всех ток-шоу дьякона Андрея Кураева («Не надо противопоставлять православному мировоззрению протестантскую мораль»). С самими высказываниями можно и поспорить, но поразил заштампованный Познер, который не смог перестроиться, оторваться от бумажки, переиначить концовку, ибо спорить-то не с кем было! Посмеялся над его пропагандистской примитивностью, переключил на канал ТВЦ, а там… Познер в новой программе Ивана Дыховичного с какими-то затемнениями и длинноногими девицами — «Человек из ящика». Господи, просто деваться некуда от этого вещающего господина!

Прислушался и сразу понял, что она построена как опровержение книги Сергея Смирнова «Времена лжи с Владимиром Познером. Основы телеаналитики», о которой я упоминал в майском месяцеслове. В книге все описано и разложено по полочкам — от комплекса сына коммуниста, который, в отличие от отца, лгал и приспосабливался всю жизнь, до воровства переводов Маршака. Но Дыховичный по-свойски выдает плагиат и издевательство над редакцией «Нового мира» как милую шалость борца с советской рутиной, а предательство дела отца как демократическое прозрение.

Наконец, «главный телезритель» — столь же надоевший Николай Фоменко — задает главный вопрос: «Вот вы три языка знаете, кем же себя ощущаете, какое у вас мировоззрение — американское, французское, русское?»

— Трудно сказать… Но точно: меньше всего — русское…

Поразительное признание. Ну, если ты не ощущаешь себя русским — перестань поучать и развенчивать «эту страну» в единственной аналитической программе Первого канала. Сколько можно с отвращением и презрением рассуждать о ее людях, делах и проблемах! Ну, понятно, что деньги — превыше всего, но ведь тут даже католическое вероисповедание не спасет и не вылечит от губительной лжи и злобы. Однако ведущий новой программы ТВЦ даже не комментирует подобное признание. Оно для нынешнего телевидения — в порядке вещей.

РАСТЛЕНИЕ СРЕДЫ

Каждый народ имеет таких правителей, которых заслуживает. Накануне 12 июня, которое словно в насмешку названо для краткости Днем России, в Москве собрались бывшие участники Первого съезда народных депутатов, чтобы скромно отметить 15-летие съезда и принятие безумной Декларации о суверенитете России. Многие бывшие нардепы прислали телеграммы, выразив сожаление, что нет денег на дорогу (монетизация льгот коснулась и бывших героев телетрансляций). Открыл мероприятие экс-глава президентской администрации Сергей Филатов, который порадовался, что «новая власть оставила День России государственным праздником»… Резче всех выступил действующий политик Павел Бородин: «Была великая страна, а мы с вами пришли, все развалили, дерьмократов к власти привели»… В зале поднялся шум: «Паш, для чего ты это говоришь?!» — выкрикнул кто-то. «Что, не нравится? Да вы же многие в Москве живете, я вам помогал, квартиры давал. И куда, блин, все у нас в стране девается? Разворовали, разграбили, вывезли за границу». Да, вывоз капиталов составил рекордную с 1997 года цифру. Видимо, многие готовятся в очередной раз «кинуть» Россию и покинуть ее. А пока — жируют.

Летом 1859 года, когда в империи вовсю шла продуманная подготовка к действительно назревшей, а не высосанной из пальца крестьянской реформе, был подписан Айгунский договор с Китаем, который признавал все Приамурье за Россией, и произошло присоединение Чечни с пленением имама Шамиля, Федор Тютчев требовательно пишет князю Горчакову — мудрому министру иностранных дел: «Но что действительно тревожно, что плачевно выше всякого выражения, это — глубокое нравственное растление среды, которая окружает у нас правительство и которая неизбежно тяготеет также и над вами, над вашими лучшими побуждениями».

Та растленность среды, которая окружает правительство нынешнее, вообще не поддается описанию и, по моему, в нем вовсе не осталось людей с лучшими побуждениями, если они не касаются лично себя. Опытный государственный деятель Виктор Геращенко, переживший нескольких правителей и даже социальных устройств, признается: «Обескураживает отсутствие ответственности за провалы. Что бы ни натворили — никто ее не несет. Те же лица перетасовываются. Но все — по вертикали. Либо в послы, либо в Совет Безопасности, еще — в советники президента. Или руководить ведомством, агентством. Чаще — рулят дальше. И хотя «идут в пике», сами «катапультироваться» не желают».

Самое большое морально-кадровое потрясение июня — неуязвимость и спокойное «руление» Чубайса под защитой правительства и думской комиссии Пехтина, которая, похоже, была озабочена одним: как преуменьшить ущерб и число пострадавших людей (с 2 миллионов — до 40 тысяч, а дерьмо в Москва-реке — вообще не в счет!) от невиданной энергоаварии, чтобы сохранить неистового реформатора во всем белом. При Сталине горе-реформатор был бы сослан или расстрелян как враг народа, при Брежневе исключен из партии и отдан под суд, при Ельцине снят и хотя бы морально унижен («Во всем Чубайс виноват!»). Сегодня он с вызовом заявляет: «С себя вины не снимаю, но оборудование — устарело!» А депутат, который пытается сейчас выяснить зарплату самого Чубайса, заявляет, что от запредельных сумм «у людей волосы зашевелятся». На паразитические доходы хозяина рубильника и его приближенных можно все трансформаторы 1960 года заменить. Но наследник и разрушитель лучшей в мире энергетической системы весь в белом раздает самодовольные интервью, участвует в программе Познера, где уговаривает ждать еще 15 лет до «величия России и ничего не трогать, не пересматривать итоги приватизации!» Наконец, нагло и победительно заявляет в конце июня на очередной пресс-конференции: «Кто-то надеется на отставку. Не дождетесь!» Представляю, к какому «величию» мы катимся!

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн — выдающийся земляк и нашего президента, и главного приватизатора — писал в середине 90-х: «…Нынешние реформаторы-экстремисты, унаследовавшие худшие черты террористического большевистского самосознания, уже стоившего России невероятных жертв, ведут дело к созданию чудовищной по своему цинизму системы власти — коррумпированной и бесконтрольной, скрывающей за псевдодемократической риторикой полное презрение к закону». Как в воду глядел Владыка — именно такая власть и создана.

Кадровая замшелая политика Кремля вообще убивает. Зачем надо было на кроваво-соленой волне бесланской трагедии добиваться назначения губернаторов лично президентом, если самые одиозные из них, присягнув на верность, снова вознесены на гребень и остаются руководить, отсидев все мыслимые сроки? Губернатор Самарской области Титов как-то признался: «Мне нужна неограниченная власть в соответствии с нашей Конституцией». Он ее сполна нахлебался и снова получил, несмотря на допросы в прокуратуре, невзирая на опубликованные расчеты; что на границе веков сын губернатора, призывающего к совести, «молодой банкир Титов» заработал в полторы тысячи раз больше, чем получил за два года среднестатистический пенсионер и в 2,5 раза больше, чем было выделено на всю молодежную политику губернии. Или как раз такие «совестливые» губернаторы и нужны Кремлю?

По результатам проверок Счетной палаты, среди проштрафившихся субъектов Российской Федерации лидирует Чукотский округ. Конечно, с берегов туманного Альбиона трудно рулить северной территорией, и поэтому 349 миллионов казенных рублей (для самого хозяина «Челси» — копейки) потрачены не по назначению, то есть деньги Пенсионного фонда и фонда обязательного медицинского страхования где-то крутятся не на благо людей, а для личного обогащения. Вообще, главный контрольный орган выявил 21 явное нарушение на Чукотке и наверняка предоставил аргументированные документы на самый верх. При собеседовании с Абрамовичем президент Путин об этой вопиющей практике при корреспондентах не заикнулся, а завел речь о недостаточности какого-то мифического «местного производства». Позор российской внутренней политике: Роман Абрамович, который в целях безопасности даже по Лондону ездит с женой в разных лимузинах, снова остался в белом, получил высокий статус и полную неприкосновенность.

Нашли бы сегодня гневные слова мудрец Тютчев или митрополит Иоанн, чтобы обрисовать нынешнюю степень растления?! Даже при их даре — навряд ли.

БЫВШИЙ ВСЕСОЮЗНЫЙ

Генпрокуратура Украины расследует уголовное дело по ограблению международного оздоровительного центра «Артек». В нем фигурируют имена Леонида Кучмы, покойного министра транспорта Георгия Кирпы и бывшего управделами президента Игоря Бакая. «Советская Россия» уже писала о славном прошлом Всесоюзного пионерского лагеря «Артек», который был открыт 16 июня 1925 года (80 лет назад) в Крыму и стал самой большой детской здравницей в мире.

К юбилею власть обещала отреставрировать и заново обставить 30 жилых корпусов, стадион на 8 тысяч мест, 5 плавательных бассейнов, 10 столовых, гостиничный корпус, переоснастить огромную автобазу. Был создан специальный фонд развития и реконструкции «Артека», но деньги (около 100 миллионов долларов) бесследно исчезли. Десять артековских городков расположены на 290 гектарах заповедной земли, а пляж растянулся на 8 километров. Такой лакомый кусок мог принадлежать детям только при народной власти, а при диком капитализме — сие в принципе невозможно. Есть только отдельные обихоженные оазисы: например, российскому Внешторгбанку была незаконно продана госдача «Глициния» с земельным участком в 20,4 гектара. «Артек» потерял не только часть своей территории, но и 42 миллиона гривен. Еще 450 миллионов гривен, выделенных на реконструкцию «Артека», осели на счетах частных фирм и ушли в офшорные зоны. Новый директор Ольга Гузар считает, что понадобится не менее трех лет, чтобы решить «юбилейные проблемы» и устранить последствия хищений. Она мечтает о том, чтобы «Артек» снова стал круглогодичным лагерем и визитной карточкой Крыма. Разрушить пионерскую республику, растащить было легко, а восстановить ох как трудно! Но где через три года будет базарная команда Виктора Ющенко, в которой уже разочаровался даже вскормивший ее Запад, напрямую предрекающий Украине не просто кризис, а крах.

ПОПУЛИЗМ

Вот вам популизм в чистом виде. В торжественный день последнего школьного звонка президент Путин «неожиданно» выступил перед выпускниками и эдак демократично решил посоветоваться с ними, мол, сделать ли среднее образование общедоступным и бесплатным: «Одобряете? Ну, тогда я внесу это предложение и попрошу Думу принять такой закон». Но ведь никто, по-моему, не отменял существующие законы. Напомню, что 20 июня 1972 года в СССР был завершен переход ко всеобщему обязательному бесплатному среднему образованию. Развернулась даже недальновидная дискуссия: а нужно ли оно, всеобщее? Не преждевременно ли? Никто даже тогда в череде социальных достижений и не осознал, что состоялось полное завершение культурной революции через 55 лет после революции политической. Вот как долго свершаются великие деяния в области образования и культуры, а разрушаются, по историческим меркам, мгновенно — за несколько лет. Сам факт обращения президента к выпускникам доказал еще раз, что буржуазная контрреволюция свершилась и теперь остался один популизм псевдодемократического общества.

ЗАВЕЩАНИЕ ТВАРДОВСКОГО

В год 60-летия Победы я публично выступал с предложением присвоить многострадальному Ржеву, бои за который шли с начала 1942 года по март 1943 года, звание города-героя. Но теперь, наверное, этого никогда не случится: и самого звания из прошлых героических лет преступная власть боится как черт ладана, и Ржев вошел в новейшую историю России как символ начавшегося не просто геополитического, а какого-то физического крушения державы — сначала неуправляемая вспышка гепатита, как в какой-нибудь неразвитой африканской стране, потом экологическая катастрофа с неосознанными до конца последствиями.

Ржев, несчастный и обветшавший, не сходил с телеэкранов, а я, не раз бывавший в нем, еще раз с болью смотрел, как выхватывает безжалостная телекамера следы деградации. Заместительница главы администрации Галина Александровна, которая появлялась в репортажах и комментировала происходящее, помню, рассказывала мне, что Ржев ценой неимоверных усилий сумел сохранить все свои промышленные предприятия, но ведь город начал строиться после освобождения, когда осталось в нем лишь 10 процентов неразрушенных зданий. И вот теперь вышел срок всем кварталам поспешной застройки, всем социальным и производственным объектам. Вы видели в сюжетах ржевскую больницу снаружи? Слезы! За последние годы из новостроек выделяется, как водится, лишь рынок…

Характерно, что лучшее, на мой взгляд, военное стихотворение, написано о Ржеве, который входил когда-то в Смоленское княжество:

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец?

Наш ли стоящий на костях Ржев, где торговля и нефть, как во всех городах России, принадлежат нерусским, где не могут точно сосчитать количество детей, заболевших гепатитом, где Тверская губерния спорит с РЖД, сколько же тонн мазута — 300 или 1200 — вылилось в притоки Волги и на заливные луга!

Горько и символично, что редакторское дело и детище Александра Твардовского — журнал «Новый мир» — тоже влачит сегодня жалкое существование, заняв явно антитвардовские позиции. Вообще, трагедия Александра Трифоновича, обострявшая традиционную «русскую болезнь», состояла еще и в том, что все его так называемые соратники по редакции из либерального лагеря совершенно не ценили своего главного редактора как народного поэта, не признавали литературного первенства, хотя использовали в своих целях его громкое имя и неукротимую жажду правды. Обращусь к воспоминаниям Георгия Свиридова, который утверждал: «Главным делом А. Твардовского-редактора было собирание молодого поколения русских писателей, писавших «по-русски» и о русском, о людях России, о ее жизни сколь возможно правдиво».

А что мы читаем в сегодняшней книжке «Нового мира», посвященного 80-летию славного журнала? Вот откровенничает Александр Мелихов: «Прекрасно помню, как мой папа читал маме вслух про Ивана Денисовича… В семидесятые я вместе со всеми ждал каждого номера, чтобы отыскать там очередное «слово правды», понимая ее исключительно как правду антисоветскую… В восьмидесятые я уже мечтал и сам напечататься в «Новом мире», но мечта эта, к сожалению, сбылась лишь в 1994. Зато и публикация — «Исповедь еврея» — получила резонанс, несопоставимый с ленинградским». Исповеди других нынешних авторов преисполнены того же ощущения праздника на их улице: «Много раз я посылал и приносил стихи в журнал, — признается Евгений Рейн. — Показывал их заведующим отделом поэзии — Карагановой, Винокурову, Сикорскому, — и все напрасно. И все-таки я стал «новомирцем»...

Олеся Николаева благодарит Льва Рубинштейна, а потом продолжает свой странный благодарственный ряд:

Автор благодарит и Пушкина, и Некрасова,

и журнал «Новый мир»,

Приучивший город к юродствам Автора,

перепадам рифм, вывертам строф…

Да, с вывертами в «Новом мире» прикольно. И тон, как водится, задает главный редактор. В июньском журнале «Новый мир» за прошлый год А.К. Василевский (вы знаете такого?) навстречу, так сказать, дню рождения великого предшественника продолжил свои «опыты», озаглавив постмодернистскую подборку по-домашнему: «Привет Ахметьеву». Привет получился жалким, недостойным славного когда-то имени журнала:

мне скучно

что делать

фаулз (от слова «foul» — грязь? — А.Б.)

Как тварь разумная скучаю

А если бы автор знал, как скучно читать подобные стихи, но ведь подчиненные ему сотрудники и члены редколлегии (Кушнер, Чухонцев, Кублановский — все представители одного «не твардовского» крыла поэзии) и редкие теперь читатели не подскажут!

Следующий «опыт» обыгрывает известное литературное имя. Но как?!

лиля,

брик!

Уж как автор знаки препинания не любит, а здесь расставил, чтобы понятны были его ассоциации и воспоминания о детском стишке «С печки бряк!»

Подборка и завершается на том же уровне:

вот и всё

остальное ничто

Что ж, итоги подведены правильно: с поэзией — всё, она там кончилась, а потуги главного редактора — ничтожны и позорны для литератора, почему-то унаследовавшего некогда серьезный журнал, связанный с именем Твардовского, с его заветами. Главный из них бесхитростно выражен в словах солдата, убитого под Ржевом:

Завещаю в той жизни

Вам счастливыми быть

И родимой отчизне

С честью дальше служить.

Счастливы ли мы счастьем праведного человека? С честью ли служим отчизне? Эти вечные русские вопросы повисают в тумане самых коротких ночей той июньской поры, когда на малом смоленском хуторе Загорье пустоши Стоплово родился 21 июня 1910 года в семье кузнеца Трифона Гордеевича великий сын России.

ПОДМОСКОВНЫЙ УИК-ЭНД

Удобное английское название «уик-энд»: вкладывай любой смысл. Конец недели, и только. А как ты его проводишь — личное дело. Я решил съездить в подмосковную Барвиху, в царство нынешних богачей, в заповедный уголок Подмосковья, где Москва-река несет свои мутноватые воды среди могучих заборов, березовых рощиц и осколков боров вдоль Рублевского шоссе. Когда-то на телеканале «Московия» я освещал кампанию по сохранению одноколейной Усовской ветки железной дороги, идущей по знаменитым дачным краям: новые русские хотели ее изничтожить, чтобы построить здесь вторую ветку Рублевского шоссе, повысив его пропускную способность. Ветку удалось отстоять. Пока…

Урок, аура, доминанта, определяющая всю суть нынешнего режима: не суйся в мир немереных денег и власти. То наступление не удалось. Я тоже внес свой журналистский вклад в сохранение достаточно демократического транспорта: снимал телерепортажи, напечатал гневную статью на этих страницах... И вот решил в июньское воскресенье съездить по ней, выйти на Москву-реку, посмотреть, что осталось на ее берегах, сделать несколько фотографий для будущей книги «Наша Москва-река». Кстати, наша ли?

В итоге — проклял это желание, соединенное с наивным намерением проехаться на электричке вместе с родным народом Московии. Он любит эти живописные берега, собирается группами, сидит на истоптанных полянах, поет старинные туристские песни. Особо трогают дамские компании, которые, похоже, не меняют место дислокации со времен шестидесятнических походов по родимому краю и экскурсий выходного дня. Ну кому они мешают, зачем унижать пенсионеров-любителей природы и скромных дачников советских времен? Но тут-то и понимаешь, как действенна и наглядна продуманная антинародная политика. Вот говорят: рынок, вездесущая торговля и сфера услуг. На станциях Усовской ветки — заколоченные деревянные уютные здания вокзальчиков, ни одного ларька и магазина, не то что кафе или рыночка. Дорожки от станции — натоптанные по глине, вдоль них грязь и крапива выше человеческого роста. Там, за неприступными заборами, ухоженность и порядок, вокруг — разор и показная дикость.

Окончательно добила обратная дорога. Две электрички, которые и так ходят с интервалом 2 часа, были отменены. Народ в дождь толпился на платформе под зонтами и под единственным козырьком. Узнать ничего нельзя — касса забита черным листом железа. Некоторые, истомившись, пошли на гудящее Рублевское шоссе. На остановке так и не увиденного автобуса — очередь, редкие маршрутки №150 проезжают уже переполненными, частники и таксисты заламывают огромные деньги, чтобы довезти до метро. А ведь до Москвы — километров двенадцать всего! Но здесь — другой мир, для избранных, для владельцев иномарок и особняков. Не суйтесь в него, простые смертные с Усовской ветки! У вас — жалкий поход выходного дня, а у хозяев жизни — уик-энд. Ясно?

Александр БОБРОВ