Время — понятие относительное. Оно то застывает на крыльях возвращающихся с юга птиц, то несется, понукаемое нетерпеливым человеком. С воцарением агрессивной информационной среды, уводящей от природы и даже реальной жизни, оно и вовсе деформируется, движется под неведомую диктовку. Вот ждали мы пождали Великого праздника Победы, гремели марши, сверкали торжества на экранах. Ну, думалось, много грязи вылили на светлый праздник, но отсвет-то должен остаться. И вдруг раз — с 10 мая как выключили рубильник по какой-то команде: фронтовики сняли ордена, автомобилисты гвардейские ленточки с антенн, на телеканалах исчезли рубрики и повалил дубовицко-петросяновский вал гогота и пошлости. Как не бывало Победы...Ну поздравят армейский футбольный клуб с выдающейся победой и попробуют кощунственно связать с Заглавной. Ну Путин Бушу-старшему медаль как ветерану вручит. Слабые отзвуки...
Во мне эта Победа незримо живет всегда, но в майских заметках ее отсвет ложится, конечно, на любые раздумья, даже горькие, непобедные.

ПУТИ И ВЕШКИ
Думаю в тихий, почти не отмечаемый праздник славянской культуры и письменности: странный мы народ, славяне: даже в отсветах Вечного огня и перед памятью предков мы умудряемся кривиться и политиканствовать, сталкивать не то, чтобы единокровных братьев, но и целые нации, поколения. Александр Ципко выступил в «Литературной газете» со статьей, носящей неудобопроизносимое название: «Отечестволюбие» (это он интернациональное слово патриотизм пытается русифицировать?). Но подзаголовок ясно передает суть статьи: «Смена вех: православная любовь к Родине побеждает патриотизм ленинцев». На этот афоризм прежде всего замечу: любовь, господин политолог, делавший карьеру у Яковлева и Горбачева, не знает побед, ибо победивший в любви — бездушный пораженец!
Это в ваших кабинетах, примеряя позицию к смене властных и философских вех, вернее, личных вешек, легко проводить границы. А в жизни все куда сложней и возвышенней. Мой старший брат рос в православной по духу семье, на фронте стал единственным среди многочисленных родных и близких коммунистом, оставаясь самым русским по духу человеком (сужу по пронзительным письмам), совершил свой сознательный подвиг. И что? — с кем мне его сравнивать, перед кем принижать? — заблуждался, мол, как считает Ципко. Но тут философ призывает на помощь иерархов, чтобы подкрепить свой сравнительный анализ: «И Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, и митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл в своем выступлении жестко и однозначно заявили (прямо-таки в духе Жириновского излагает. — А.Б.): русский народ во время войны победил не благодаря социализму и марксистско-ленинской идеологии, а вопреки ей, благодаря тому, что «гонителям» православия «не удалось выжечь из народной души верность православному духовному и нравственному наследию». Видно, что цитата опытным пропагандистом препарирована, а на открытие Всемирного русского собора я, к сожалению, не попал, имея и пригласительный билет, и документы прессы: задолго до начала охрана перекрыла вход, рядом со мной колотились приглашенные в президиум, припоздавшие телевизионщики, священнослужители. Такого никогда не было: на прежние Соборы пускали и припозднившихся. «Зал переполнен!» — отворачивались люди в штатском. Но я-то знаю, что потом он станет полупустым: тусовщики из «политической элиты» отметятся, засветятся и уйдут вместе с телекамерами, а нас работать не пустили! Но я уверен, что высшие иерархи не могли выступать так топорно, сталкивая в лоб советских и православных людей. Иначе, даже им, многомудрым, не объяснить, что же вело тогда казахов Панфиловской дивизии стоять насмерть под Москвой, где благоденствуют теперь и митрополит Кирилл, и политолог Ципко?
Кстати, самым впечатляющим и содержательным событием в цепи помпезных мероприятий была акция в подмосковном Волоколамске, куда приехал президент Казахстана Назарбаев с губернатором Борисом Громовым, чтобы открыть недалеко от Дубосеково, в древнем городке-воине, Аллею Славы и два памятника: офицеру царской армии, командиру разведэскадрона Чапаевской дивизии, комдиву-коммунисту Ивану Панфилову и казаху — комбату Боурджану Момыш-Улы. Последнего в телерепортаже безграмотные корреспонденты называли военачальником, а он был всего-навсего любимым комбатом «отца», как называли Панфилова и русские, и казахи, и украинцы, киргизы. Иван Васильевич занимал до войны пост военного комиссара Киргизии. Учебными полями интернациональной дивизии стали казацкие раздолья Семиречья, боевой купелью — левый фланг 16-ой армии в лесах под Волоколамском. Командиру батальона Момыш-Улы комдив Панфилов говорил перед уходом на задание: «Иди, казах!», словно подчеркивая, что он — из рода воинов, достойный сын своего народа и добавлял: «Иди, сынок...». В 207 боях участвовал Боурджан, стал потом тоже комдивом, а, демобилизовавшись — писателем, аксакалом, хотя ему, безусому, и в подмосковных лесах говорили земляки: «Кай жере, аксакал!» — «Ты прав, старейший!» Я встречался с подтянутым, властным Момыш-Улы в Алма-Ате, слушал его рассказы о солдатском и писательском пути: «По состоянию здоровья в 46 лет ушел в запас. Что делать? Вспомнил отца нашего, его несгибаемость и подумал: «Раз наговорил, помог Александру Беку написать целую книгу «Волоколамское шоссе», то почему сам не смогу? И рассказал о своем батальоне, с которым пять раз попадал в окружение, издал книгу «За нами Москва». Я — казах, но я — полковник русской армии. Ты понимаешь меня, сынок?», — так закончил беседу смуглый аксакал в черном бархатном халате. Он дожил только до 40-летия Победы. Я теперь его еще больше понимаю: «Кай жере, аксакал!» Что бы ты чувствовал сегодня, читая статью Ципко? Разве «верность православному наследию» вела тебя в бой!
А вот другой писатель и философ Александр Зиновьев, скрывавшийся в армии от ареста за антисоветскую деятельность, пишет в том же номере газеты так: «В 1942 году, когда немцы начали штурм Сталинграда, мой сослуживец сказал, что Сталинград, наверное, сдадут. Я возразил: «Не сдадут ни в коем случае!». Он спросил, почему я так уверен. Я ответил: «Потому что он называется Сталинград». «А если бы он назывался Царицын, то сдали бы?» — спросил мой собеседник. «Да, — ответил я, — сдали бы». Вот такая измена православно-самодержавному наследию...
Кстати, Ципко, прежде чем обвинять Геннадия Зюганова «в сидении на двух стульях», в провалившейся попытке соединить старую и советскую Россию, пусть откроет «Основы социальной концепции Русской православной церкви» и увидит, как много постулатов и принципов перекликается в двух программах — Церкви и КПРФ, но последняя предлагает пути! Что в социально-политическом плане предлагает Ципко, какие «вешки»? — я никак не пойму при чтении его статей. Эдакое «сменовеховское» непреходящее критиканство при уповании на новые нравственные ориентиры. Но ведь преступно перед лицом внуков не видеть, как лишают Россию будущего, как вопиюще попираются концепции той же церкви, и при этом, выходит, надо благостно ждать, когда сельские ДК и детские поликлиники станут такими же нарядными, как храмы и особняки «новых русских», а власть, уводящая страну от христианских заповедей в зыбучее болото, «опомнится» и выведет на твердую дорогу. Куда?!
Вольно теперь нам судить из выжженных нравственно, но все-таки мирных времен о том, что помогало в годину испытаний выстоять и победить. Одно рассуждение из выступления высоко ценимого Валентина Распутина на IХ Всемирном русском соборе я тоже не понял и не принял: «Быть может, подобные предположения бессмысленны, но, кажется мне, что, навались Великая Отечественная война в грозе и мощи соответственного времени, еще через двадцать лет, воевать и побеждать оказалось бы гораздо труднее. Сказались бы и духовная потрепанность, и постепенное отслоение от матушки родной земли». Да, предположение — умозрительное и пустое. Во-первых, через двадцать лет мы имели бы такое грозное оружие, что к нам никакой Гитлер бы не сунулся, а во-вторых, я служил три года в армии, в частях особого назначения, участвовал в серьезных учениях как раз через два десятилетия после Победы и соответствующе награжден. Утверждаю, как командир замечательного взвода и классного экипажа: никакой потрепанности не было в помине! Передовая грозная техника, вполне приличные бытовые условия, высокий моральный дух и главное — отсутствие дедовщины. Мы ведь спали две ночи по полной форме готовности №1 во время Ближневосточного кризиса, но были и впрямь готовы шагнуть вперед из строя как добровольцы. А вот теперешняя армия, пусть даже во многих частях появились храмы и священники, как только в нее попадаешь, ярче всего свидетельствует, до чего же мы докатились... А как ослаблена чисто военная мощь страны! Вы прочтите хотя бы не в самой патриотической газете «Версия» (№3 — 2004 г.) список преданного, проданного, сданного врагам боевого, действующего, могучего российского флота, который, кстати, тверже всех хранил традиции предков: 7 сторожевых кораблей, 5 эскадренных миноносцев, 9 больших противолодочных кораблей, 6 крейсеров, 9 десантных и разведывательных кораблей, 6 плавбаз, включая ту, что могла спасти «Курск». Ну и чем хранители славы будут защищать морские просторы, завоеванные Петром I, хоть и под трижды Андреевским флагом, оскверненным, кстати, красным его вариантом профашистских «Наших»?
Вот главное, что возмущает в этом столкновении отечестволюбия и патриотизма — полное и сознательное отрицание исторического материализма, а то и самой материи. Да, православная вера, дух казаха-воина, советский патриотизм — великая вещь, но ведь воюют-то оружием! Бесконечно прав Александр Зиновьев: «Обращаю внимание на факт, характеризующий потенциал советской социальной системы. Немцы и наши союзники с какой техникой начали войну, с такой ее и закончили. Мы же в труднейших условиях войны совершили беспрецендентный скачок, имея к концу войны самую эффективную военную технику, сыгравшую роль уже в этой войне». И какую роль! Экипаж моего брата летал и совершил подвиг на лучшем штурмовом бомбардировщике — «Пе-2».
Так кому же верить больше, горячее: церковному иерарху, бывшему партаппаратчику, любимому писателю, бросающемуся зачем-то двадцатилетиями, или двум асам воздушных сражений — Александру Зиновьеву и Николаю Боброву? Конечно, сталинским соколам: они победили. И это признал весь мир!
РУССКИЙ ГЕНИЙ
Еще одна тихо прошедшая дата: 7 мая 1840 года, 160 лет назад, родился в Предуралье, в городе Воткинске, Петр Ильич Чайковский. Его мать Александра Андреевна была одарена незаурядными музыкальными способностями: хорошо пела, играла на арфе. Отец, горный инженер, играл на флейте. Мать была первой учительницей музыки будущего композитора. Однако профессионально учиться музыке он начинает лишь в 21 год — поступает в Музыкальные классы Петербургского отделения Русского музыкального общества, а затем — в консерваторию. 30 августа 1865 года — знаменательный день в жизни Чайковского: в Павловске, под управлением знаменитого Штрауса, в концерте было впервые исполнено сочинение молодого композитора — «Характерные танцы» для оркестра. И тогда же Петр Ильич пишет сестре: «Все более и более убеждаюсь, что уже мне теперь нет другой дороги, как музыка». Мировую музыкальную культуру сегодня невозможно представить без таких шедевров Чайковского, как оперы «Евгений Онегин», «Пиковая дама», балетов «Лебединое озеро», «Спящая красавица», Шестой симфонии.
Петр Ильич много жил и работал за границей, но горячо признавался: «Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи, русскую старину и историю. Напрасно я пытался бы объяснить эту влюбленность теми или другими качествами русского народа или русской природы. Качества эти, конечно, есть, но влюбленный человек любит не за них, а потому... что он не может не любить. Вот почему меня глубоко возмущают те господа, которые готовы умирать с голоду в каком-нибудь уголке Парижа, которые с каким-то сладострастием ругают все русское и могут, не испытывая ни малейшего сожаления, прожить всю жизнь за границей на том основании, что в России удобства и комфорта меньше. Люди эти ненавистны мне; они топчут в грязь то, что для меня несказанно дорого и свято».
В наши дни таких людей, увы, стало многовато.
В начале 1892 года Чайковский осуществляет давнюю мечту — устроиться в деревне под Москвой, и переезжает в Клин. Здесь он создает бессмертную «Шестую симфонию». После ее премьеры в октябре 1893 года он скончался. В 1921 году дом Чайковского был превращен в музей. Во время оккупации — разграблен и осквернен фашистами. Но уже 15 декабря 1941 года советские войска отбили Клин и запечатлели злодеяние европейских варваров. Сегодня здесь находится один из лучших музеев Подмосковья, рассказывающим о русском гении.
Понятное сочетание, а вот скажи: российский гений — сразу думаешь о чем-то державно-политическом, а не о конкретной личности, сыне народа. Ведь верно? А вот министр обороны Сергей Иванов почему-то переврал накануне Дня Победы генералиссимуса Суворова, приписав ему неуместный неологизм: «Мы имеем право повторить слова Суворова: мы — россияне, а потому — непобедимы!». Разве мог граф и солдат Суворов сказать такую глупость: россияне — он же не Ельцин. Росы непобедимые! — это да. А вообще он любил восклицать: «Мы — русские. Какой восторг!» Такие фразы англомана Иванова, наверное, страшат.
ВНЕШНИЕ ШТРИХИ
Официальные торжества все видели по телевидению, о сокровенном надо писать в любой статье, а не только осененной праздником. Вот несколько запавших внешних штрихов.
«Московский комсомолец» вволю поиздевался над тем, что в здании Госдумы появилось грозное распоряжение за подписью спикера Б.Грызлова о том, что депутаты «в обязательном порядке» должны побывать и на параде, и на концерте. Причем специально оговаривается, что «уважительной причиной» могут быть признаны только заграничная командировка и лечение в станционарном медицинском учреждении. Кто-то из ветеранов мечтал попасть на Красную площадь, а кого-то заставляют идти добровольно-принудительно. Новая разновидность демократии российского разлива.
Включил телевизор: все вернулось на круги своя — дикторы Игорь Кириллов и Анна Шатилова, только помогают им молодые телезвезды Сергей Брилев и Екатерина Андреева. Бодры, пафосны. Будто ничего не изменилось — только великая страна разгромлена и отступление еще продолжается.
Зачем-то решили переименовать станцию метро «Измайловский парк» в «Партизанскую». Якобы пошли навстречу просьбе ветеранам партизанского движения, которые выбрали эту станцию местом сбора. Да, здесь стоит памятник партизанам, но ведь станцию сооружали в 1944 году и предполагали назвать «Стадион имени Сталина» по имени грандиозного задуманного спортивного сооружения. Отсюда и мотивы подвига, к которому был причастен Верховный главнокомандующий — организатор партизанского движения.
Планы изменились, станцию назвали по имени парка. Теперь переименование воспринимается двусмысленно: ну какие партизаны в Москве? На что это намек и не хватит ли переименований на пустом месте? Недаром родился анекдот: измайловская преступная группировка решила переименовать себя в партизанскую.
ВЛАДИМИР II
«Я очень хорошо понимаю американский менталитет, другое дело, что он не мой».
«Я... не родной этой стране — Америке, она не часть меня, и я не ее часть».
Скажите, мог бы в США журналист, публично, в эфире заявляющий так на полном серьезе, остаться ведущим главной аналитической программы на национальном канале? «Бред!» — воскликнет любой понимающий человек. А вот у нас — самое то: замени американский менталитет на русский, а Америку на Россию и мы получим главного обозревателя и толкователя всего и вся с Первого канала Владимира Познера.
У нас только двум Владимирам Владимировичам позволено говорить в эфире все, что угодно — Путину и Познеру, но если первый еще сдерживается, оглядывается на общественное мнение, а еще более на Запад (хотя может себе позволить вольность в редакции «Комсомолки»: «Уши от мертвого осла они получат, а не Пыталовский район!»), то второй — никакого удержу не знает.
Вот что он сказал в эфире о русском православии: «По моему глубочайшему убеждению, именно это решение (принятие еще одним Владимиром — Красное Солнышко православия как духовной сущности Руси. — А.Б.) оказалось для нее судьбоносным и имело самые тяжкие, чтобы не сказать пагубные, последствия». Сказал бы он такое в Испании, например, про католичество — духу бы в эфире не осталось. А у нас и иерархи, на которых ссылается Ципко, и президент, посещающий храмы — сносят и готовы подставить другую щеку. Да на щеках живого места не осталось!
А какую пощечину на всю страну закатил Познер депутатам Госдумы, приглашенным на передачу, посвященную 20-летию памятного события: 17 мая 1985 г. было опубликовано пресловутое постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», которое положило начало антиалкогольной кампании. Вырубались виноградники, переоборудовались технологические линии, заходились в истерике километровые очереди с привлечением милиции, вводились талоны. Может, и эта кампания готовила политическую смерть Горбачева, демократический переворот. Через семь лет, в мае 1992 года, новые властители шарахнулись в другую крайность: вышел указ Ельцина о свободной продаже (читай — и подпольном производстве) водки и питьевого спирта. На граждан обрушился алкогольный водопад низкопробной продукции. К 1997 году смертность от отравления фальсифицированными напитками составила 50 тысяч человек в год. Так эта цифра и остается на ужасающем уровне.
Восьмой раз в Думе и правительстве не столько водочное лобби, сколько коррумпированные высшие чиновники, срывают принятие закона хоть о каком-то государственном контроле. О более кардинальных мерах и не заикаются уже. «Нам государственную монополию не потянуть — ведь теперь все частное», — деланно вздыхает либерал-разработчик закона В. Драганов, будто при премьере Витте в России не процветала частная собственность! Так вот, Познер устроил примитивные мини-парламентские слушания в эфире (зачем? — они это все в Думе не раз говорили — ты дай слово профессионалам, общественности, медикам, священникам, писателям, ведь во «Временах» лишь производитель с торговцем умнее и государственнее всех выглядели), но у ведущего была сверхзадача. Наплевать ему было и на закон, и на саму животрепещущую проблему — ему надо было еще раз признаться публично и дважды, что он — католик, а еще публично плюнуть в лицо русскому, православному народу и его незадачливым избранникам.
Кто-то там что-то вещал, доказывал, Познер вставлял шутки, порой абсолютно непрофессиональные: «А зря Владимир не выбрал католичество...» Глупость-то в эфире не надо морозить даже в форме шутки! К чему слепо верить легендам и зачем Владимиру выбирать католичество, когда он, как выдающийся политик и воин, решает откликнуться на просьбу Византии о военной помощи, но требует взамен руки порфирородной императорской сестры Анны. И гордые правители Ромейской державы вынуждены были принять неслыханное, унизительное для них требование, но при условии крещения Владимира. Он принимает христианство Византийской империи, а не какую-то из ветвей веры Христовой. Кстати, окончательное разделение церквей произошло в 1054 году, куда позже буколического «выбора» Владимира с его «веселием пити», если этого католик Познер не знает. Но даже и после этого догматического раскола митрополиты принимали от пап в дар мощи святых, а новгородские женщины носили своих детей на молитву без различия между православными и католическими священниками. Но вскоре-то католики показали и Новгороду свое истинное отношение к православной Руси. Конечно, Познер морозит глупости не столько от незнания, сколько от отвращения к «этой стране», к ее народу, хоть православному, хоть советскому, который вообще не смеет иметь великую историю. Его путь — спиваться.
К этому и подводилась вся передача. Надежда Бабкина — рыжая «свежая голова» все порывалась спеть в конце. «Да не надо, — отмахнулся Познер вальяжно, как князь Владимир, — я сам закончу». И закончил, перечеркнув все потуги депутатов, которые, в отличие от профессионалов, бисер метали: «Виноваты сами русские. У меня никакой жалости нет. Мы ведь на 15-ом месте по потреблению алкоголя в мире, но сами не умеют пить или хотят пить гадость. Виноваты не олигархи, не евреи, не масоны, а сами пьющие. Давайте не искать виновных на стороне — ЦРУ за этим не стоит». Да, не будем искать виновных на стороне. Но кто в мае 1992 года превратил страну в сплошной торговый ряд, вытолкнул на улицу стариков, лишенных последних накоплений, с бутылками паленой водки в руках? Кто разрешил за огромные взятки ввозить технический спирт с Кавказа, торговать на продовольственных рынках с машин незнамо чем? Иной аспект: знакомы ли безжалостному католику хоть какие-то постулаты о виновности совращения малолетних, неразумных и прочее? Кто же, президент телеакадемии, вдалбливал юным со всех экранов, как престижно и красиво пить «Мартини» на палубе яхты, а водку «Демидов» в царских палатах? Потом хлынула потоком реклама пива, потом... Да что мы тут о ясном, как день, говорим. Ему и на католические запреты плевать, главное — продолжить свою линию.
Какова она? Уже и целая книга об этом на днях выпущена издательством «Алгоритм»: «Времена лжи с Владимиром Познером. Основы телеаналитики». Ну все в ней описано и разложено по полочкам — от комплекса сына коммуниста, который, в отличие от отца, лгал и приспосабливался всю жизнь, до воровства переводов Маршака, у которого он был секретарем, от подлых приемов опытного профессионала до главного обоснованного вывода: «Все, что даже потенциально способно объединить наш народ, вызывает у него обостренно-отрицательную реакцию». И вот этот человек каждую неделю ведет единственную аналитическую программу в многонациональной, традиционалистской, но все-таки расколотой стране! Что нужно, чтобы он исчез с экрана или занял на нем соответствующую нишу ведущего какой-нибудь католической, прозападной программы? Может, нахамить в лицо первому Владимиру, оборвать его публично, как привык он это делать с весьма уважаемыми людьми? Да нет, наверное, и это распорядитель Первого канала Эрнст (и его хозяева) ему простят. Один только царящий Познер наглядно демонстрирует, до чего докатилась Россия.
Акцию протеста против цензуры и засилья лжи на ТВ в воскресенье, 22 мая, я увидел в новостях «Евроньюс», где вещала только Хакамада и все свелось к плакату «Свобода Ходорковскому», а в 9 часов и дальше — ни по Первому, ни по Второму — ничего не было в помине. Вот она степень «свободы слова» на государственном телевидении, которое мы все содержим!
БУЗУКИ ГРОМИТ «ФАБРИКУ»
Поэт Леонид Мартынов, который родился на Николу Вешнего — 22 мая 1905 года, ровно 100 лет назад, задорно написал:
Что-то
Новое в мире.
Человечеству хочется песен.
Люди мыслят о лютне, о лире.
Мир без песен
Неинтересен.
Вроде бы сегодня на нас обрушивается лавина песен, но если еще на итальянской эстраде можно услышать лютню, а на греческой — бузуки, то наши попевки — на русской лире уже не создаются. Все подчинила себе «Фабрика звезд», которая второй раз подряд терпит разгромное поражение на конкурсе «Евровидения». В прошлом году безголосая Юлия Савичева заняла 10-е место потому, что ей отдавали высокие баллы братья-славяне по политическим и чисто человеческим мотивам. Нынешняя участница от России — белоруска Наталья Подольская заняла позорное 15-е место. Одно ее только может утешить: столь же бездарно на «Евровидении» выступила ее матрона — Алла Пугачева. Я не злорадствую — я просто радуюсь, что, несмотря на политиканство, давление глобализации, завывания профи от попсы («голосуют, мол, одни домохозяйки»), песня не сдается, пробивается живым голосом и обаянием таланта через все механические фабрики по клепанию денег.
Недалекие ведущие от России за кадром только обывательски повторяли: «Ну, понятно, своим соседям 12 баллов дали!» Кстати, только Польша скатилась до явного политиканства, дав высший бал низменной группе с майдана Незалежности, которую организаторы конкурса попросили убрать особо площадные перлы (а у нас, говорят, что нельзя на телевидении цензуру вводить!). Или «Ой, странно, почему в России так мало израильтянке дали, мы ее так полюбили!». Кстати, в Израиле Подольской, чью семью специально показали по Первому, который принимается на «второй родине», не дали ни одного бала. Вот что и впрямь странно! Певица Кьяра, которая прилетела в Киев с Мальты, толстая, но симпатичная и мелодичная, доказала, что кто-то слушает еще и просто песню. Ну а если есть и голос, и блестящая режиссура, и патриотический порыв, как у безусловной победительницы Елены Попаризу, то здесь вообще все привычные нам междусобойчики отметаются. Ведь даже Турция, которая расходится с Грецией и по Кипру, и по религии, и по региональным интересам, проголосовала за победу Попаризу. «Браво, Турция!» — восторженно кричал после объявления такого результата ведущий трансляции на греческом телевидении. — Мы этого не забудем». Вот какого порыва не хватает нам на культурном фронте.
Сделали национальным праздником победу ЦСКА в кубке УЕФА. Что ж, славная победа, спасибо за нее, но на зеленом поле мы и прежде что-то могли. Чемпионат Европы сборная СССР выигрывала без всяких бразильцев в составе! А вот на духовном поле мы совсем выдыхаемся — и легионеров не пригласишь, и Абрамович денег не даст.
Хотя деньги и не малые, судя по нашим «звездам» и процветающим продюсерам, — есть. Так оно совпало, что как раз вышла телепрограмма о них — «Тень звезды». Продюсер пролетевшей Подольской Йося (как зовет его жена Валерия) Пригожин важно вещал: «Надо сделать сказку в песне. Жизнь это тоже сказка. Мы проводим мониторинг, анализируем. Шоу-бизнес — это такой инструмент...» И прочую чушь, на которую хочется спросить в лоб: что ж ты не проанализировал, не достал нужный инструмент?
Победительница Елена на вопрос, в чем секрет ее ошеломительного успеха, ответила четко: «Никакого секрета нет: хорошая песня, впечатляющая хореография, динамичное исполнение, помощь коллег и эффектный промоушн-тур». То есть она ответила как заправский менеджер, даже не упомянув о главных составляющих — голос и талант. А ведь у «фабрикантов», у тех, кого мы видели на эфирном позоре под названием «отбор», — главного-то и нет. А у Йоси и инструмент из-за «бабок» притупился. Ничего из перечисленного как раз и не было у его подопечной: песня — невыразительная, хореографии — никакой (пустили тот же ветродув и дали в руки Подольской микрофонную стойку, которую она раскачивала), ну а помощь коллег вообще не видна, хоть кричали, что «кругом — все свои», гитарист, мол, это сын композитора с «Фабрики». Не те «свои».
Греческий народный инструмент бузуки (перекликается с огнестрельным оружием базука!) в упор расстрелял нашу «Фабрику звезд». Тем более что Попаризу просто выбрали из множества молодых классных исполнителей: защищай честь Греции! — без всяких жалких телеотборов. Но кто ж у нас откажется от такого рекламно-денежного проекта. Главное раскрутить безголосых певцов, научить их кривляться и — вперед по стране! Куда ни приедешь в провинцию — афиши. Нет бы работать с юными талантами, проводить конкурсы в глубинке, доводить вспыхивающие самородки до ума. Нет! — собрать блатных и напористых под прицелы камер, навязать свои песни, приемы, правила игры. Ну и результат: таланты в России появляются по-другому!
СОЛНЦЕ ТИХОГО ДОНА
Глубоко символично, что в День равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей Словенских, в Международный праздник славянской культуры и письменности 100 лет назад, 24 мая 1905 года, родился выдающийся писатель XX века Михаил Александрович Шолохов. На телеканалах его упорно соединяли «с другим нобелевским лауреатом — Иосифом Бродским» или, как на НТВ, ставили на второе место после эмигранта, получившего премию явно по политическим мотивам. Звучал заунывный голос Бродского, его речь с отдышкой. Мне жаль поклонников этой мертвечины — тускла и неприглядна их жизнь. А впрочем, многие из них вообще не читают поэзию. А я в завершение просто хочу вспомнить стихотворение, которое написал еще в феврале, проезжая по шолоховским местам.
Да, свободу простор наш вместит,
Но в него не вмещается воля...
Над заснеженной ширью висит
Солнце Дикого поля.
Опускается за окоем
Солнце русича, скифа, сармата.
Мы просторные песни поем —
Не куплеты Арбата.
Под метелью остался седым,
Но не сдался казацкий татарник,
Только зайцев петляют следы
И сбегают в кустарник.
Коль беспамятен,
ты — одинок,
Хоть простором степным напитался.
От почти заметенных дорог
Только абрис остался.
Но страницы судьбы шелестят
От станицы Лихой до Глубокой.
Сколько драм их скрижали вместят,
Сколько правды жестокой!
Воронье раскричалось навзрыд,
Но не громче небесного звона.
Над распахнутой ширью царит
Солнце Тихого Дона.

 

 

 

Александр БОБРОВ