Как живет преподаватель вуза в постсоветской России? Об этом говорят и пишут и либеральные, и оппозиционные СМИ. Справа мы слышим бодряческие речи о демсвободах, отсутствии идеологической цензуры, о ранее запрещенных Бердяеве и Франке, лежащих теперь в общедоступных магазинах. Слева — печальные рассказы о низкой зарплате, бытовой неустроенности преподавателей и т.д. и т.п. Сам я принадлежу к стану патриотической оппозиции, но в данном конкретном случае не вполне согласен с этим общим местом наших патриотических газет и журналов. Это правда, что преподаватель получает сегодня унизительно мало, но это не вся правда и, если можно так выразиться, не самая важная правда. Если бы дело было только в низкой зарплате, в трудностях бытового характера, в отсутствии высокого комфорта...

     В конце концов в годы послевоенной разрухи преподаватели и учителя, впрочем, как и все остальные советские люди, вообще получали хлеб по карточкам, ходили в гимнастерках и не выражали недовольства... Потому что знали, что всей стране трудно, и знали, что партия и правительство, весь народ в кратчайшее время залечат военные раны. А заглянув еще дальше в нашу историю, мы увидим, что в постреволюционные, тоже тяжелые, голодные времена доценты и профессора царских университетов продолжали работать в советских вузах и тоже в большинстве своем не возмущались, довольствуясь скудными пайками, терпя трамвайную толкучку. Хотя, надо заметить, привыкли они совсем к другой жизни — обеспеченной, богатой, к своему экипажу, к своей ложе в театре, к обеду в лучших ресторанах. Но они верили, что большевики поднимут страну из руин, сделают из крестьянской России Россию стальную, индустриальную, и с каждой стройкой, с каждым новым заводом эта их вера находила подтверждение. Они не хотели, чтобы прервалась традиция русской науки, и пытливые глаза комсомольцев, пришедших с фронтов Гражданской, полуграмотных, но жадно вгрызающихся в науку, опять-таки убеждали их, что все это не зря.

     А теперь обратимся к положению постсоветского преподавателя. Действительно, в прежние, советские времена он жил материально лучше. Зарплата доцента доходила до 300—400 полновесных советских рублей. Он мог рассчитывать на дешевые профсоюзные путевки в южные санатории, на регулярные поездки для повышения квалификации в лучшие вузы страны и за рубеж, в соцстраны, он мог спокойно, за счет государства, столько, сколько надо, летать на научные конференции в разные уголки Союза — от Риги до Алма-Аты. Обо всем этом нынешний преподаватель только мечтает. Но и описывать его положение черными красками тоже будет преувеличением.

     Действительно, рядовой кандидат наук получает сегодня от 2 до 3 тысяч, и половина этой суммы уходит на оплату квартиры и коммунальных услуг. Но при этом он подрабатывает в двух, а то и трех коммерческих вузах, занимается репетиторством, возможно, получает какой-нибудь грант. В итоге набирается если и не внушительная сумма, то все же вполне достаточная для сносного житья. Разумеется, приходится себя в чем-то ограничивать. Но все-таки пока это не полная и беспросветная бедность. Заметьте, я говорю только о рядовых преподавателях, которые крупных научных премий не удостоились, в начальство не пролезли, взяток не берут, а на своем месте честно делают свое дело.

     Так что можно было бы, затянув пояса, продолжать и дальше тихо и мирно заниматься наукой и педагогической деятельностью, не сетуя на власть, если бы... Вот тут и начинаются мотивы сегодняшнего моего непраздничного настроения.

     Либеральные СМИ уверяют нас, что в нынешней России нет больше государственной, официальной идеологии. Позволю себе в этом усомниться. Послушайте речи наших политических деятелей — начиная с президента и кончая лидерами демократических партий. Все они говорят о том, что наступило время прагматизма, что во главу угла и люди, и государства должны ставить материальные интересы, что настоящий, ответственный гражданин — тот, кто зарабатывает деньги, потому что с его доходов выплачиваются налоги, его активность порождает рабочие места. Посмотрите, какие передачи показывают по государственному ТВ: в одной за чемодан с 3 тысячами долларов предлагается предать, «съесть» своих товарищей по команде, в другой — демонического вида ведущая всячески оскорбляет участников, подначивает их «ставить подножки» друг другу и опять — за некий гонорар в дензнаках. В третьей развязный ведущий соблазняет участников ширпотребом и призами. Везде одно — деньги, деньги, деньги.... Наконец, посмотрите фильмы, которые показывают по ТВ, — все сюжеты сводятся к одной простенькой мысли: настоящий человек тот, кто умеет достать деньги каким угодно способом, тот же, кто работает не ради денег, — придурок, лох и т.д. Я уже не говорю о рекламе, которая откровенно насаждает взгляд на мир гедониста, эгоцентрика, тунеядца-потребителя, которому дела нет ни до кого и ни до чего, кроме своих капризов.

     Напомню, речь идет именно о государственном ТВ, которое контролируется, финансируется и в определенной мере направляется государством. Иными словами, речь идет о своеобразной государственной политике, пускай и в завуалированной форме.

     Скажу больше, наше государство заинтересовано в том, чтобы у широких слоев населения сформировалось такое мировоззрение, делящее мир на «хороших» богатых и никчемных бедных. Если учесть, что наше сегодняшнее государство состоит из чиновников и политиков, а также примкнувших к ним бизнесменов, которые очень и очень хорошо нажились на распаде СССР и на дележе советской госсобственности, то понятно, что это мировоззрение направлено ни на что иное, как на поддержку такого государства — государства непуганых и наглых воров и бандитов, государства продажных и успешных политиков-перевертышей.

     И это мировоззрение есть не что иное, как политическая идеология, причем довольно сомнительная с точки зрения нравственности. Не суть важно, что эта новая, постсоветская идеология в отличие от старой, советской, не формулируется в кодексах, программах и уставах, не преподносится специально подготовленными политинформаторами, а «размазана» по фильмам, рекламным роликам, шоу... Так она даже эффективнее, так она не замечается сознанием, пролезает в подсознание, и противостоять ей еще трудней. И создаваемый ею «герой нашего времени» — бандит, бизнесмен-спекулянт, валютная проститутка, влиятельный и продажный негодяй-политик разительно отличаются от героев советской пропаганды — ученых, кладущих все силы на освоение космического пространства, рабочих и инженеров, живущих интересами своего производства, своего завода, полярников и моряков-подводников, офицеров и солдат (я уж не говорю о полной противоположности ее традиционным для России православным ценностям). Повторюсь, различие именно разительное, ужасающее, мутящее разум. Это ведь какой провал организовали наши СМИ с их либеральной политикой между двумя соседними поколениями, даже не между отцами и детьми, а между старшими и младшими братьями!

     Мое отрочество пришлось на перестройку, я принадлежу к поколению, которое в детстве мечтало об освоении планет Солнечной системы, экспедициях в дальний космос, которое не сомневалось, что к XXI веку на Земле будет покончено с войнами и эксплуатацией и человечество в едином порыве станет творить новую жизнь, осваивать Вселенную. Мы зачитывались книгами Ефремова, Павлова, Мирера, Снегова, Булычева, мы обклеивали стены в своих домах портретами космонавтов, мы зачитывались популярными книжками по астрофизике, считая, что это — прикладная литература, что это — подготовка к нашей будущей профессии. Мои нынешние студенты младше меня лет на 15—20, они родились в первые годы перестройки или первые годы после крушения СССР. Но у них совсем другие герои, другие фото на стенах, и даже фантастику они читают совсем другую. Не ту, где речь идет об ученых, укрощающих природу, о космонавтах, буравящих космос ради всех людей Земли, где приходят друг другу на помощь и умирают ради друга, где люди образуют с инопланетянами единую Галактическую Семью, Кольцо, а ту, где инопланетяне — враги и агрессоры, где каждый — сам за себя, где главная цель жизни — властвовать над планетой, системой, Галактикой.

     Результаты воздействия новой идеологии налицо. Выросло целое поколение, которое все меряет на деньги, делит человечество на богатых — «умников» и бедных — лохов. Все рассуждения о христианском милосердии к бедным, о творческой радости труда, о невозможности все пересчитать на деньги оно воспринимает как сказочки «отсталых», «совковых» «преподов». Ты им говоришь о Циолковском, пожертвовавшем всем ради науки, а они смеются. Хотя при этом любят смотреть спутниковые каналы, которых, равно как и спутников, без Циолковского не было бы. Испанский философ Ортега-И-Гассет называл таких особей «человек массы», «новый варвар», который пользуется благами цивилизации, не только не желая их воссоздавать, но и не испытывая ни малейшего уважения к создателям этих благ.

     Не все, конечно, такие среди них; встречаются и нормальные, неиспорченные ребята, но — с каждым годом все реже. Наше «самое демократическое в мире» эрэфовское высшее образование постепенно переходит на коммерческие рельсы, и поэтому этому самому демосу, то бишь народу, теперь в вуз попасть все трудней и трудней. Среди студентов преобладают выходцы из богатеньких семей, пропитанные самодовольством и презрением к тем, кто зарабатывает «меньше, чем папа». Они и не хотят ничему учиться, они уверены, что учеба в вузе — это пять лет ничегонеделанья, если «папа» заплатил за обучение. Мне самому не раз приходилось сталкиваться с искренним возмущением таких «студентов»: «Я за учебу плачу, а вы мне двойку ставите!». И с растерянным смущением деканатов: а как же мы их отчислим, если и так у вуза денег нет.

     Но, может, так дело обстоит только с подрастающим поколением, которое попало в жернова между двумя историческими эпохами и поневоле оказалось «лишним»? А науку государство поддерживает, лелеет и видит в ней опору «молодой и динамичной российской демократии»? Как бы не так! И в области научной, так же, как и в педагогической сфере, наблюдается не просто полный развал, а возмутительное потакание разрушительным тенденциям и даже их подталкивание, причем со стороны тех, кто призван беречь нашу науку как зеницу ока.

     На заре научной революции, в XVI—XVII веках, наука была уделом частных лиц, ученых-энтузиастов вроде Кавендиша, Галилея и т.д. На свои деньги они создавали лаборатории, делали опыты, на свои деньги вели огромную всеевропейскую переписку, которая стала основой будущих научных журналов, по своему почину создавали сообщества ученых, которые затем превратились в академии. С тех пор утекло много воды. Наука превратилась в социальное предприятие национального и международного масштаба, исследованиями занимаются огромные коллективы ученых, целые институты. От результатов этих исследований зачастую зависят престиж, а то и безопасность государств, судьба тысяч и тысяч людей. Во всем мире поддержка фундаментальной науки теперь — прерогатива государства. В отличие от частных лиц государство может вкладывать деньги в исследования, которые дадут реальные плоды разве что лет через сто. В отличие от частных лиц государство может финансировать высшее образование, подготовку научных кадров, что тоже не дает сиюминутной прибыли.

     А что мы видим в нашей отечественной науке на 18-м году перестройки? Ситуацию XVI—XVII века! Ученый предоставлен сам себе. Если хочешь заниматься наукой, занимайся! Но расходы на научные конференции и командировки оплачивай, будь добр, сам. Расходы на специальную научную литературу тоже оплачивай сам. Нужен какой-нибудь современный прибор — покупай ... за свой счет! Короче, как выражались классики советской сатиры: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

     Вузы, научные институты, даже академии наук по большому счету брошены на произвол судьбы. Вместо того чтобы расширять площади, вузы вынуждены сдавать в аренду коммерческим фирмам целые этажи. Приборы, лабораторный инструментарий, даже мебель зачастую не обновлялись с советских времен. Не хватает денег на самое необходимое — включая подписку на научные журналы. А те скудные средства, которые удается выбить, а также получить за счет коммерческих наборов студентов, руководство вузов тратит на помпезные ремонты в кабинетах ректоров и проректоров, на мраморные фасады и колонны у входа. Не редкость ситуация, когда в вузе протекает крыша, а в это время первый этаж «одевают» в мрамор. И поскольку все контролирующие инстанции — от обкома до парткома вуза — приказали долго жить, а вузовская демократия давно уже превратилась в фикцию, никто ни за что не несет ответа.

     Идет большой отток кадров из науки. Не выдержав финансовых трудностей, беготни по трем вузам, люди уходят в банки, в госструктуры, благо с ученой степенью там не пропадешь. Молодежь стойко не хочет идти в науку, и это понятно, если вспомнить, что мы уже говорили о тех сегодняшних студентах, из которых набирают аспирантов. Качество научных работ падает, диссертации почти открыто продаются и покупаются, ученая степень постепенно лишается былой престижности. Количество научных публикаций, ценность которых равна нулю, потому что они посвящены не научным проблемам, а конъюнктурному полуграмотному воспеванию рынка, демократии, либерализма, растет как снежный ком.

     В официальной, правительственной «Российской газете» академик Алфимов и доктор физмат. наук Минин открыто признают: наша наука умирает. К 2015 году, когда уйдет из жизни советское поколение ученых, в науке останется малочисленная группа специалистов, которая скорее всего не найдет себе необходимого количества преемников.

     А государство в этих поистине катастрофических условиях разводит руками: денег нет. На новые яхты и самолеты президенту и членам правительства, на бесчисленные и бессмысленные празднества, проводимые с помпой, невообразимой для бедной страны, на льготы олигархам, на дорогущие ремонты в налоговых инспекциях, на повышения окладов госчиновникам — на все это и на многое другое деньги есть, а на российскую науку — нет! Ситуация напоминает ту, что сложилась в педагогической сфере: на уровне деклараций государственная политика провозглашает прекрасные лозунги, а реальная государственная политика сводится к хладнокровному устранению от нужд гибнущей российской науки, а то и к сознательному ее добиванию.

     Если учесть благоговение наших сегодняшних властей перед Западом, а также готовность их выполнять все указания, которые нашептывают господам из Кремля североамериканские «консультанты», то понятны истинные мотивы такой политики. Америке и Западу вовсе не нужна сильная Россия, какой бы она ни была — социалистической или капиталистической. При реализации нового, американского мирового порядка России уготована роль сырьевого придатка, фактически колонии с вполне бутафорской «независимостью». А аборигены колонии, по мысли западных сверхчеловеков, должны довольствоваться максимум средним или среднеспециальным образованием, потому что их удел — быть рабочими при западных инженерах на западных корпорациях, а то и обслугой, кормящей, поящей и развлекающей новых хозяев.

     Собственная высокоразвитая система образования и наука будут представлять большую опасность: университеты выращивают интеллектуалов, многие из которых могут задуматься над тем: почему их страна, некогда бывшая на первых ролях в мире, теперь стоит в одном ряду с Конго и Аргентиной, на чем основаны претензии Запада грабить и выжигать напалмом любую страну в мире, справедливо ли, что рабочий в Малазии и России получает вдвое, втрое, вчетверо меньше, чем рабочий в США на той же корпорации и за ту же работу? Интеллектуалы могут, разобравшись в истинном положении дел, возглавить протестное движение, дать ему идеологическое обоснование. Нет, новым, «мягким колонизаторам» выгоднее постмодернистский потребитель, который живет настоящим и ничего, кроме рекламных газет, не читает.

     Разумеется, дети элиты и в такой России будут обучаться в университетах, но в университетах Запада, где им привьют соответствующие ценности, взгляд на «пакс американа» как на естественное положение вещей, а на его противников — как на маргиналов и экстремистов. Это удобнее и выгоднее — сделать «своими» элиты иностранных государств через обучение на Западе, чем содержать за океаном колониальные войска и постоянно подавлять мятежи. Эту новую методу страны Запада уже опробовали на своих бывших африканских и азиатских колониях.

     С самого начала противостояния «демократических» властей и оппозиции в общественное сознание усиленно внедряется стереотип, что оппозиция, и особенно левопатриотическая оппозиция, КПРФ, состоит из престарелых людей, не обремененных высшим образованием и соответственно изощренным интеллектом (особенно активно он вбивается в предвыборный период). Почитайте статьи профессиональных антикоммунистов — обязательно там встретите тезис о том, что интеллигенция и левопатриотическая оппозиция — две вещи несовместимые. Загляните в сводки статистики, подобранные «карманными», работающими на власть социологами, — обязательно встретите там упоминание о том, что за КПРФ голосуют люди с начальным и средним образованием, но никак не интеллигенты. Посмотрите, наконец, постперестроечные фильмы, в которых то тут, то там, как бы невзначай, изображены митинги оппозиции (например, «Олигарх» или «Окно в Париж»), — оппозиционер обычно там «награждается» здоровенным малоинтеллектуальным лицом, он пьян, небрит, сквернословит и тупо вопит советские песни.

     Но если обратиться не к конъюнктурным поделкам (в каком бы жанре они ни были выполнены — аналитической статьи, комедийного фильма или результатов соцопроса), а к серьезным академическим изданиям, то придется признать совершенно противоположное. Так, журнал «Вопросы философии» еще в 1996 году писал: «В 1991 году более 80% научного сообщества поддерживало новую власть и проводимую ею политику.... Год назад 30% научных работников выступали за продолжение реформ, 20% — против, остальные — колебались, не поддерживая ни демократов, ни их оппонентов.. Согласно результатам последних опросов, более 70% научного сообщества выражает сильное недовольство властью и готовность поддерживать оппозицию». («ВФ» №9, 1996, Юревич, Цапенко «Мифы о науке».) Судя по тому, что оппоненты власти в статье наделяются эпитетом «тоталитарно-социалистические», речь идет о КПРФ и ее союзниках. С тех пор прошло 7 лет, состояние науки и образования стало еще хуже, и число недовольных среди ученых, понятно, возросло.

     Кстати, для того, чтобы убедиться в том, что интеллигенция все больше становится протестным слоем и все больше сближается с «красными патриотами», необязательно обкладываться социологическими исследованиями. Откройте газеты левопатриотической оппозиции — ту же «Советскую Россию». Редко какой номер обходится без статьи одного, а то и двух-трех кандидатов и докторов наук. Судя по публикующимся сведениям о ходе подписной кампании, на газету подписываются целыми кафедрами вузов. Зайдите в райком КПРФ или в редакцию коммунистической газеты в каком-нибудь более или менее крупном городе. Обязательно встретите доцентов и профессоров местных университетов или институтов.

     Думаю, дело не только в том, что жизнь преподавателя и ученого год от года труднее. В конце концов, есть в России и люди, которые живут гораздо хуже, не имеют вообще возможности подзаработать, но под знамена оппозиции не спешат и, как говорится, «голосуют сердцем». Дело в том, что многим российским интеллигентам больно глядеть на разрушение отечественной науки, отечественной системы образования. Сами бы они, вероятно, и прожили худо-бедно, зарабатывая на хлеб, а иногда и с маслом, но, как говорится, за державу обидно.

     Профессиональные антисоветчики, когда сами вдруг убеждаются в этом, делают большие глаза. Как же так? — восклицают они удивленно — Алферов, Зиновьев, Кара-Мурза и другие интеллигентные же люди, как они могут поддерживать коммунистов — этих престарелых и ни на что не способных парторгов? Как они могут повторять эту зубодробительную чушь, которую в советских вузах называли истмат? Такие заявления — лучшие свидетельства того, что наши либералы ничего не понимают в происходящем. Это ведь именно престарелые парторги вроде Яковлева и Ельцина, переквалифицировавшиеся в демократов, и их молодящиеся политклоны продолжают рулить катастройкой! Это ведь именно новоиспеченные либералы вроде Гайдара и Немцова повторяют почерпнутые ими из «вульгарного» марксизма тезисы о передовой цивилизации Запада и едином, универсальном пути всего человечества! А современные коммунисты многое пересмотрели, многое передумали, они впитали патриотическую, русскую консервативную мыль, они по-своему впитали идеи Бердяева и Солоневича, Ильина и русских евразийцев. Нынешние коммунисты — это другие коммунисты, их позиция — русский, евразийский социализм, союз с традиционными конфессиями России, антиимпериализм и антизападничество. Они призывают оставить все лучшее, что было в советском наследии, но копировать советский социализм брежневской эпохи со всеми его недостатками не собираются и не будут (таким копированием занимаются как раз демократы второго разлива — что такое их «партия власти», как не воссоздание всего худшего, что было в брежневской КПСС?).

     Но и не все современные ученые, интеллигенты, преподаватели, поддерживающие оппозицию, коммунисты. Среди них много людей верующих, православных, мусульман, которые на своем опыте убедились в сатанинском характере реального капитализма, несовместимости его «ценностей» — индивидуализма, потребительства, моральной распущенности — с ценностями традиционных религий. Наконец, есть и люди просто демократических убеждений, которые тоже симпатизируют оппозиции. Как это ни парадоксально, политики, называющие себя демократами, попирают лозунги демократии, свои собственные лозунги. Ведь именно буржуазные демократы провозгласили принцип равенства возможностей, а российские «демократы», по сути, выстраивают сословное, почти феодальное общество, где детям из народа ни за что не получить высшее образование, не открыть свое дело и т.д. Именно буржуазные демократы выступили с требованием правового характера государства, то есть равенства всех граждан перед законом, а российские «демократы» фактически требуют «амнистии бизнеса», выведения богатых людей из правового поля, ненаказуемости их, какие бы экономические преступления они ни совершали. Естественно, все остальные слои населения не освобождаются от ответственности перед законом. Получается, что левая оппозиция сегодня провозглашает и требует реализации помимо прочего и элементарных демократических принципов, то есть делает, по сути, работу своих оппонентов — «демократов».

     Ученые, вузовская интеллигенция пробуждаются сегодня от идеологического оцепенения. Начинают борьбу за сохранение нашей науки, нашей системы образования, наших культурообразующих ценностей, присоединяясь к оппозиции. А значит, есть надежда.