— Олег Николаевич! Новый состав Госдумы отработал полгода. Чем, по вашему мнению, нынешняя Госдума отличается от предыдущей?

     — Нынешняя — такая же, как и прежняя, только намного хуже. Раньше еще были дискуссии, изредка принимались неплохие решения, и Дума хоть отдаленно напоминала парламент. А эта Госдума окончательно превратилась в машину для голосования, где принимаются решения, исключительно спущенные либо из правительства, либо из администрации президента, а иногда и с той, и с другой стороны. Последний пример — история с законом о митингах и демонстрациях, когда Дума взяла под козырек поручению правительства, а президент РФ вдруг сказал, что депутаты поторопились. И тут же вся Дума согласилась с президентом.

     Теперь о другой особенности работы нынешней Думы — ее «ускоренном ритме работы». Первый зампред Госдумы г-жа Слиска с гордостью говорила, что рассмотрено уже несколько сот вопросов. Я удивляюсь только одному. Почему не несколько тысяч? А дело обстоит просто: Дума за несколько минут отклоняет по нескольку законопроектов, предложенных субъектами Российской Федерации. А они составляют до 90% вопросов, рассматриваемых в Думе. Причем, как правило, это законы, идущие «от земли», отражающие интересы подавляющего большинства людей. Например, были отклонены около двух десятков законов, направленных на ограничение наркомании, самогоноварения и выпуска «паленой водки», распространения порнографии, различных безобразий в СМИ и т.п. И все это отбрасывается с ходу, без дискуссий. Удивительно, что местные законодательные собрания, зная, что здесь их «зарежут» в кратчайший срок, еще не перестали присылать законопроекты.

     Из тех законопроектов, которые Госдума вообще не рассматривает, можно выделить, во-первых, предложение об увеличении минимального размера оплаты труда (МРОТ) до величины прожиточного минимума. Такой закон предполагалось принять еще в 2003 г. (я был его соавтором), затем его отодвинули было до 2007 г. Фракция «Единая Россия» пообещала рассмотреть законопроект в апреле, а сейчас уже июнь, и из регламента весенней сессии этот документ исключен. Почему? Потому, что правительство не хочет выделять деньги на повышение минимальной зарплаты. Так ведь если мы будем приближать минимальную зарплату к прожиточному минимуму такими темпами, как в этом году, т.е. на 0,4% (в прошлом году МРОТ составлял 21,6% от прожиточного минимума, а в этом году — 22%), то МРОТ сравняется с прожиточным минимумом только через 196 лет, т.е. в 2200 г.

     Во-вторых, IV Госдума отказалась рассматривать законопроект об «автогражданке». Он также отложен. А между тем страховые фирмы «гребут деньги лопатой». По оценкам специалистов, они должны получить только в этом году сверхприбыли на уровне 2 млрд. долларов. Этих денег хватило бы, чтобы повысить детское пособие сразу в 3 раза.

     В целом Госдума принимает законы, ослабляющие законодательное основание социальной политики. Видимо, правительство рассчитывает победить бедность, закрыв на нее глаза. Дума не хочет знать, сколько у нас составляет МРОТ или пенсия от прожиточного минимума. Чтобы потом никто не мог точно сказать, сколько у нас бедных. Кстати, мы и сейчас не знаем, сколько у нас бедных, потому что порог бедности в России явно занижен. Замминистра экономического развития А.Дворкович на слушаниях в предыдущей Думе сказал, что бедных у нас 24 % (теперь говорят, что уже 20%), а вот в адресной социальной помощи нуждаются 50% населения. Что такое «адресная социальная помощь», в которой нуждаются богатые люди, видимо, знают только в Министерстве экономразвития и торговли.

     Кроме того, Госдума принимает закон, отменяющий ограничение на платное образование в государственных вузах. Пока по таким специальностям, как экономика, государственное и муниципальное управление, юриспруденция. Каковы могут быть последствия? Они могут быть двоякого рода: в российских вузах бесплатное образование будет продолжать вытесняться образованием платным. (В таких странах, как Франция или Германия, 85—90% студентов учатся бесплатно, хотя там минимальная зарплата 1000 долларов.) В России среди поступивших на первый курс бесплатно учатся только 47%, хотя минимальная зарплата в России — 20 долларов. Людей насильно заставляют платить за образование. И при этом продолжают, не краснея, говорить, что в России социальное государство.

     15 апреля с.г. на заседании правительства РФ министр финансов А.Кудрин внес предложение, чтобы бюджетные организации, имеющие более 50% внебюджетных доходов, были приватизированы. Кто именно попадает под приватизацию, если предложение министра финансов станет законом? Так вот, под приватизацию попадают все ведущие вузы, включая МГУ, лучшие научные институты Академии наук, главные медицинские центры, а также Большой театр и Эрмитаж. Что это за политика, которая практически передает в частные руки национальное достояние. И это при том, что ни одна страна мира не знала массовых приватизаций в образовании, медицине, науке и культуре.

     Ситуация такая: сейчас или никогда! Либо общество поймет, что оно вне зависимости от партийной принадлежности должно встать на защиту социальной политики, либо будет поздно. Только совместными усилиями можно остановить беспредел властей. По оценкам газеты «Известия», в 2005 году в результате предложения Минфина может пострадать 103 миллиона граждан, т.е. 70% населения России. Надеяться, что Госдума вспомнит о своих избирателях, сейчас не приходится. Не ту Думу избрали. К сожалению, получается так, что чем хуже партия голосует за народ, тем лучше народ голосует за партию. Но надо работать со всеми, кто готов защищать свои социальные интересы в независимости от политических взглядов.

     — Какое «наследие» в системе образования оставил нам Филиппов и как вам видится новое правительство и новая «метла»?

     — Очень удобно ругать министра, когда он ушел. Но я этого делать не буду. Ведь когда-то министра Филиппова назначило правительство Примакова при поддержке нашего Комитета по образованию и науке. В дальнейшем Филиппов сильно сдвинулся вправо. Видимо, у него был выбор: либо оставаться министром, либо уходить. Дело в том, что в России реформой образования чаще всего руководит не Министерство просвещения, а Министерство экономического развития. Лучше было бы наоборот. Тогда бы экономика была более цивилизованной и человечной.

     Что касается нового министра, то мне пока не удалось в личной встрече выяснить его позиции. Интересно, однако, что его заместитель, ведающий вопросами образования, по сути, образованием до сих пор никогда не занимался. Не будем спешить с выводами. Но, по-моему, образовательной политикой будет теперь руководить не Министерство экономики, а Министерство финансов.

     — Если у вас будет встреча с новым министром, то какие бы вы внесли предложения? Что нужно делать с нашим образованием в ближайшие полгода или год?

     — Во-первых, надо «накормить» образование. Финансовые возможности государства позволяют это сделать. Недавно глава Минфина А.Кудрин заявил, что в стабилизационном фонде аж 384 млрд. рублей. В среднем в месяц на всю интеллигенцию в бюджетной сфере уходит 45 млрд. рублей. Значит, можно было бы с 1 октября с.г. спокойно повысить зарплату интеллигенции в 2,5 раза.

     Во-вторых, невозможно обеспечить образование в стране, в которой начинающий учитель получает 35 долларов. Когда-то в советский период интеллигенция была недовольна и бурчала, что в Советском Союзе, чтобы мало получать, надо долго учиться. С тех пор зарплата интеллигенции и студенческая стипендия «обвалились» минимум в 3,5 раза, стипендия студента техникума стала меньше в 7 раз, учащегося ПТУ — в 10 раз. И это все при огромных поступлениях в бюджет.

     В-третьих, думаю, что надо было бы приостановить некоторые эксперименты. Я в свое время предлагал: давайте выберем мою родную Омскую область и проведем в отдельно взятом регионе эксперимент, а именно: исполним в полном объеме закон Российской Федерации об образовании. И тогда, может быть, в других районах проводить эксперименты уже и не потребуется. Все и всем будет понятно.

     В-четвертых, надо посмотреть на образовательные стандарты. Вот смотрите. Мы говорим, что дети перегружены. Но с перегрузкой можно бороться двумя путями. Просто вычеркивать из школьных курсов большие и важные разделы, в том числе по естественным, математическим наукам, по которым мы всегда были сильны и этим гордились. Кстати, в Англии и США усиливают фундаментальность образования. У нас же — все наоборот. Второй момент. Говорят, что надо упрощать форму изложения учебного материала. Сейчас материал в учебниках зачастую излагается таким языком, что не каждый кандидат наук поймет, что там написано. А между тем тот же материал можно изложить совершенно другим языком. У Гёте есть замечательная формула четырех степеней освоения материалов. Первая степень — плохо и просто, вторая степень — плохо и сложно, третья — хорошо и сложно и четвертая — хорошо и просто. Большинство наших учебников изложено на третьем уровне. А надо бы, чтобы они излагались на четвертом уровне: хорошо и просто. Так, чтобы ученик их мог понимать. Вот это было бы главное направление, сохраняющее фундаментальность нашего образования.

     Теперь о подходах к специализации школы. Понятно, что одинаково хорошо все предметы ученик освоить не может. Но как при этом он может относиться к выбору своей будущей профессии? Однажды во время дискуссии я спросил министра образования В.Филиппова: «Владимир Михайлович, когда вы выбрали окончательно профессию?» Он сказал, что на 2-м курсе университета. А я — в последнем классе школы. Так почему мы требуем, чтобы каждый ребенок в 9-м классе уже точно знал, кем он хочет стать. Это просто нереально.

     Нужно оставлять ребенку возможность изменить траекторию на тот случай, если он ошибся в выборе. В Англии сейчас развивается профилизация школы. Но развивается она по советскому образцу. Не по принципу — у математиков убрать литературу, а у литераторов выкинуть математику, а по принципу углубленного изучения всех предметов. Я уверен, что за счет ослабления гуманитарного образования профилизировать ничего нельзя. Нельзя, потому что каждый должен быть еще и гражданином, и культурным человеком. Вспомним замечательный советский фильм «Расписание на послезавтра», где учительница литературы приходит в математический класс и сначала ей пытаются доказать, что математикам-вундеркиндам литература ни к чему. А потом анализируют вместе с ней есенинского «розового коня», как абстрактный объект. Убежден, что наша школа должна сохранять возможности развития в разных направлениях. Есть и много других предложений, но начал бы я с этого. У нас есть целый блок антикризисных мер в области образования, подготовленных еще в 1999 году. Прошло 5 лет, а они не только не устарели, но некоторые стали даже еще более актуальными.

И. КРУПЯНКО.