Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ воспринял призыв редакции «Советской России» отметить грядущее 50-летие газеты взглядом в прошлое, для того чтобы лучше понять наше настоящее и будущее. Как давнему читателю газеты и ее автору, мне хочется внести вклад в это крайне интересное и полезное дело. А посмотреть на события середины 50-х годов, когда была создана «Советская Россия», я хотел бы, скажем так, с «китайского угла».

Дело в том, что сняв в 1945 году военную форму, которую носил с 1939 года (в 43-м был тяжело ранен на Курской дуге), я по партийной путевке был направлен в МИД СССР, где был определен на китайское направление. Работал в Пекине секретарем и советником посольства СССР, учился там в китаеведческой школе и в Народном университете. Прилично освоив китайский язык, привлекался к переводу бесед советских руководителей (Н.С.Хрущева, К.Е.Ворошилова, Л.И.Брежнева, А.Н.Косыгина, Ю.В.Андропова) с их китайскими коллегами (Мао Цзэдуном, Лю Шаоци, Чжоу Эньлаем, Дэн Сяопином), к переводу их публичных выступлений.

Так что впечатлений накопилось много. Часть из них были в разное время опубликованы в книгах и газетных статьях. Но с учетом грядущего юбилея «Советской России» хотел бы вспомнить о наших отношениях с Китаем именно в богатые событиями 1956—57 гг., когда вышли первые номера газеты.

Сложное это было время. Только что, в феврале 1956 года, прошел ХХ съезд КПСС, на котором Н.С.Хрущев выступил с известной речью о культе личности Сталина. (Насколько я знаю, постановление съезда на эту тему было опубликовано чуть ли не во втором номере только что созданной газеты). Так вот эта речь Хрущева и некоторые решения съезда вызвали, мягко говоря, негативную реакцию в Китае, и стали предметом острых разногласий между руководителями наших стран на очень многие годы. Фактически те решения отравляли отношения между Китаем и СССР несколько десятилетий.

В чем заключалась суть проблемы? Точнее всего ее сформулировал Мао Цзэдун во время встречи с министром иностранных дел СССР А.А.Громыко, состоявшейся по инициативе китайского руководителя 19 ноября 1957 года. Я участвовал в этой встрече и записал тогда слова Мао Цзэдуна: «По нашему мнению, Сталин имеет примерно 70% заслуг и 30% ошибок...Мы не согласны с вами главным образом в том, что в начале постановки этого вопроса не были должным образом определены масштабы заслуг и ошибок Сталина». Далее лидер КНР подчеркнул, что этот вопрос касается «не только лично Сталина, но и всей КПСС, всего советского народа, поскольку за 30 лет при жизни Сталина были завершены революция и строительство социализма, достигнута победа в Великой Отечественной войне».

Ранее, в марте, октябре и ноябре 1956 года, в беседах с Послом СССР в КНР П.Юдиным, Мао Цзэдун говорил послу, несомненно рассчитывая на то, что он доведет это до сведения советского руководства: «Вы (имелся в виду Хрущев и Политбюро ЦК КПСС) совсем отказались от такого меча, как Сталин, выбросили этот меч. В результате враги подхватили его, чтобы им убивать нас. Ваши действия равносильны тому, чтобы, подняв камень, потом бросить его себе на ноги». Я переводил эти беседы и, как сейчас помню, какие сложности испытал при передаче облеченных в интересные образы оценок Мао Цзэдуна. Были и более сложные переводы, но об этом чуть позже.

Надо сказать, что оценки китайского руководства роли Сталина строились отнюдь не на теоретических посылах. Дело в том, что Советский Союз, ведомый Сталиным, сыграл очень важную роль в помощи борьбе китайского народа против японских захватчиков и в поддержке борьбы Коммунистической партии Китая (КПК) против буржуазно-националистического движения Гоминьдан. Сейчас, когда мы отмечаем 60-летие разгрома милитаристской Японии, завершившего Вторую мировую войну, нелишне напомнить, что разгром Красной Армией самой мощной японской Квантунской армии привел к освобождению северо-востока Китая (Манчжурии) и созданию там с помощью СССР одной из главных революционных баз компартии Китая.

Так возник плацдарм, с которого вооруженные силы КПК с триумфом вступили в крупные города Китая Тяньцзин и Пекин, а затем освободили и всю страну. Именно это сделало возможным провозглашение 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики. Роль Советского Союза в тех событиях однозначно признается китайским руководством.

Немало было сделано затем и на фронте мирного строительства. КПК пришла к власти в Китае, разрушенном многолетней японской оккупацией, раздробленном феодальными пережитками, с неграмотным, нищим народом. Откуда было взять средства, знания и технику для быстрого подъема жизни людей? И опять на помощь пришел Советский Союз. Хотя наша страна сталкивалась с колоссальными проблемами восстановления собственного народного хозяйства, разрушенного гитлеровцами, СССР оказывал братскую помощь китайскому народу. Туда ехали тысячи наших специалистов. Десятки тысяч молодых китайцев приехали на учебу в СССР. В Китай потоком шла наша техника. Так что быстрое восстановление и прогресс КНР в умах не только лидеров Китая, но и простых людей, ассоциируется с именем Сталина. И это исторический факт, от которого невозможно отмахнуться.

Да и в мире тогда было очень неспокойно. США, крайне раздраженные утерей влияния на Китай, предприняли жесткую блокаду этой страны. В этой связи китайское руководство — Мао Цзэдун, Лю Шаоци, Чжоу Эньлай — очень высоко оценивало значение советско-китайского договора от 14 февраля 1950 года, гарантировавшего безопасность КНР. А в ходе Корейской войны 1950 — 1953 годов, в которой китайские добровольцы воевали на стороне корейцев против американских интервентов, советские летчики-истребители закрыли от бомбежек авиации США Шанхай и другие крупные города Китая.

Что касается личных отношений китайского и советского руководства в 40-х—начале 50-х годов, то лидеры Китая имели в Москве обстоятельные беседы со Сталиным, из которых вынесли огромное уважение к нему не только как к вождю победившего народа, но и как к крупному теоретику социализма, в том числе и вопросов китайской революции. Теории и практике китайской революции посвящены многочисленные выступления и статьи Сталина с 1927 года. Из всего этого понятно, почему грубое ниспровержение Сталина вызвало в Китае столь негативную реакцию.

НАДО СКАЗАТЬ, однако, что китайские руководители не пошли на резкий разрыв отношений. 1957 год был фактически венцом расцвета советско-китайских отношений. Выражая несогласие с рядом теоретических положений ХХ съезда, поначалу китайцы пытались объяснить Хрущеву и другим лидерам СССР и КПСС суть наших разногласий. Дискуссии носили закрытый характер, но потом они перешли в открытую полемику. Свой «вклад» в обострение советско-китайских отношений сделал Хрущев, который привнес в отношения между нашими странами элементы примитивной прямолинейности, необдуманности и поспешности.

Однако к 1957 году страсти несколько поулеглись. Тем более что в мире произошли события, вызвавшие негативную реакцию как в СССР, так и в КНР и послужившие основой для единства оценок. Как известно, 29 октября 1956 года израильские войска вторглись в Египет. 31 октября англо-французский флот блокировал Египет с моря, а их авиация нанесла массированные удары. 5 ноября агрессоры захватили плацдарм в районе Суэцкого канала. Но активная поддержка Египта Советским Союзом вынудила Англию, Францию и Израиль прекратить агрессию.

Китай полностью поддержал решительную позицию СССР в этом конфликте. 17 февраля 1957 года правительство КНР высказалось в поддержку предложения Москвы о мерах по преодолению Суэцкого кризиса. 3 ноября того же года по прибытии в Москву председатель ЦК КПК Мао Цзэдун заявил на аэродроме, что «Китайское правительство полностью согласно с предупреждением Советского правительства агрессорам».

Китай поддержал и действия Советского Союза при подавлении контрреволюционного мятежа в Венгрии. Позиции СССР и Китая по венгерским событиям тесно координировались в закрытом порядке. В самый разгар событий в Москве находилась (инкогнито) китайская делегация во главе со вторым лицом КПК Лю Шаоци. Согласовывались меры противодействия угрозам Запада вмешаться во внутренние дела социалистической Венгрии. Основные переговоры велись на бывшей даче Сталина в Долгопрудном, а также в Кремле. С советской стороны в них участвовали Н.Хрущев, Н.Булганин и другие руководители СССР и КПСС. На всех переговорах присутствовал Посол СССР в КНР П.Юдин, который привлекал меня к переводу этих бесед. Они носили настолько закрытый характер, что Хрущев дал указание всем участникам с советской стороны убрать карандаши и блокноты.

Во время официального визита Чжоу Эньлая в Москву в совместном советско-китайском заявлении от 18 января 1957 года было вполне определенно сказано, что «вооруженный мятеж в Венгрии был спровоцирован империалистическими агрессивными кругами и венгерским контрреволюционными элементами, которые использовали недовольство венгерских трудящихся масс и молодежи ошибками прежнего руководства». Однако еще более важным для понимания характера советско-китайских отношений было следующее положение совместного заявления: «Оказав венгерскому народу помощь в ликвидации контрреволюционного мятежа, Советский Союз выполнил свой интернациональный долг перед трудящимися Венгрии и других социалистических стран, что в высшей степени отвечает интересам защиты мира во всем мире».

Так что утверждать, что оценки и решения ХХ съезда в отношении роли Сталина в истории СССР привели к резкому и необратимому ухудшению отношений между СССР и Китаем, было бы неверно. Международная обстановка, активная подрывная деятельность Запада способствовала на тот момент ослаблению разногласий, хотя идеологическая полемика продолжалась.

Важное значение имел в плане укрепления наших отношений продолжавшийся три недели официальный визит в Китай в апреле—мае 1957 года Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилова. Ему был оказан поистине триумфальный прием. За 15 лет моей работы в Китае ни одному иностранному гостю не было оказано такого фантастического гостеприимства. Прием «фулао» (старины, уважаемого) Ворошилова вылился в общенародные демонстрации с участием сотен тысяч людей в Пекине, Шеньяне (Мукден), Тяньцзине, Шанхае, Ханчжоу, Гуанчжоу (Кантон), Ухани. Ворошилова в этой поездке постоянно сопровождали высшие руководители КНР.

Надо сказать, что пребывание К.Е.Ворошилова в КНР, особое внимание, оказанное ему руководством страны, было не только очевидной демонстрацией уважения к советскому народу, но и симпатий к «старой гвардии» — соратникам Сталина (в пику Хрущеву, который к тому времени утратил авторитет у руководства КНР).

Во время посещения исторических достопримечательностей китайские руководители, возможно, не без умысла показали Ворошилову храм народного героя Сунской династии Юэ Фэя (1103—1142). Могила Юэ Фэя возле храма — скромное, но запоминающееся архитектурное сооружение. В некотором отдалении от него находятся скульптурные шаржированные изображения людей, стоящих на коленях. Это предатель Цинь Гуй и его жена, ставшие виновниками смерти героя. Так вот каждый посетитель храма считает необходимым плюнуть на статуи предателей или бросить в их сторону какой-то мусор. И так сотни лет, с XII века. Вот так из поколения в поколение наказывают китайцы своих предателей. Так что рассказ Чжоу Эньлая Ворошилову об истории храма звучал вполне актуально.

Однако центральным событием советско-китайских отношений в 1957 году стало празднование 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Делегации, приехавшие на этот праздник, затем приняли участие сначала в Совещании коммунистических и рабочих партий 12 социалистических стран (14 — 16 ноября), а затем — в Совещании представителей 64 коммунистических и рабочих партий.

Делегация КПК во главе с Мао Цзэдуном самым деятельным образом участвовала в этих мероприятиях. В ходе выступлений в Москве, в частности, в ходе встречи с китайскими студентами в МГУ, лидер Китая высказывал немало добрых слов о нашей стране, заявлял, что у КНР «одна судьба, одно дыхание» с Советским Союзом. Он настаивал на включение в текст заключительной декларации совещаний формулировки «социалистический лагерь во главе с Советским Союзом».

Одним из наиболее запоминающихся событий тех дней было выступление Мао Цзэдуна на юбилейной сессии Верховного Совета СССР 6 ноября 1957 года. Это очень важное выступление передавалось по нашему радио и телевидению, печаталось в газетах и журналах. В нем Мао Цзэдун, в частности, заявил, что «после Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года правительство любой страны, если оно откажется от дружбы с Советским Союзом, лишь нанесет ущерб подлинным интересам народа своей страны». Хорошо помню, что это заявление вызвало бурную овацию 5-тысячного зала Дворца спорта в Лужниках, где проходило торжественное заседание Верховного Совета.

Кстати, Мао Цзэдун заметно волновался перед выступлением перед такой огромной и авторитетной аудиторией. Еще больше волновался молодой переводчик-дипломат (в моем лице). Текст выступления был достаточно объемистым. По ходу того, как я читал его на русском языке, Мао непрерывно расспрашивал меня, в каком месте его выступления раздавались аплодисменты. Так что в результате такой работы, имея перед собой огромный зал, наполненный именитой публикой, а за собой — все руководство партии и государства, я волновался так, что впервые в жизни у меня промок даже пиджак.

ТАК ЧТО именно 1956—1957 годы, как я уже отмечал, были вершиной советско-китайских отношений. Однако противоречия подспудно накапливались. Помню, как 2 мая 1956 года Мао Цзэдун по собственной инициативе приехал на «неофициальный обед» к послу СССР П.Юдину. На самом деле это был никакой не обед, а длительная (3—4 часа), изнурительная беседа, на которой я присутствовал в качестве переводчика. Мао в этой беседе (а разговор вел в основном он), «репетировал» свою позицию по отношению к ХХ съезду, к Хрущеву, свои особые взгляды на международное коммунистическое движение.

Мао уже тогда начал готовиться к тому, чтобы занять место лидера всего революционного, прогрессивного движения в мире. На Совещании братских партий в Москве в 1957 году китайская делегация во главе с Мао Цзэдуном пыталась активно (хотя и безуспешно) навязать участникам совещания особые взгляды Пекина по вопросам стратегии и тактики мирового революционного движения и по другим вопросам. В частности, Мао заявил тогда: «Можно ли предположить, какое количество людских жертв может вызвать будущая война? Возможно, это будет одна треть из 2700 миллионов населения всего мира (так в тексте), то есть лишь 900 миллионов человек. Я считаю, что это еще мало, если действительно будут сброшены атомные бомбы... Если половина человечества будет уничтожена, то еще останется половина. Зато империализм будет полностью уничтожен и во всем мире будет лишь социализм. А за полвека или за целый век население опять вырастет. Даже больше, чем наполовину». Разумеется, такая линия не могла вызвать ни малейшей поддержки у КПСС и других братских партий.

Перегибы, хорошо известные как культурная революция и способствовавшие обострению наших отношений, имели место и с китайской стороны. В период этого обострения, уже будучи заместителем заведующего Международным отделом ЦК КПСС, мне приходилось выступать с острыми публикациями, резко критиковать архитектора культурной революции и его сторонников. Надо сказать, что многие политические и общественные деятели КНР, уцелевшие в «мясорубке» этой самой культурной революции, говорили, что осуждение Москвой эксцессов тех лет, наш голос в защиту жертв хунвейбинов были для них действенной поддержкой.

Анализируя причины противоречий между СССР и КНР, продолжавшихся более двух десятилетий, следует отметить, что для этого были и объективные обстоятельства. Речь шла о налаживании отношений между двумя крупнейшими странами мира, весьма различными по своим историческим традициям, уровню социально-экономического развития, психологическому складу населения, его нравам и обычаям. Подспудно проблемы возникали и от того, что в положении «младшего брата» (так называли себя в Китае в 50-х годах) оказалась страна, тысячелетиями воспринимавшая себя как центр мировой цивилизации. «Чжунго» (Китай) в переводе означает «Срединное государство».

Разногласия в оценке исторической роли Сталина служили причиной сложности отношений между нашими странами и на последующих этапах. В апреле 1965 года в беседе с А.Н.Косыгиным в Пекине Мао Цзэдун заявил: «Я нападаю на ХХ и ХХII съезды КПСС. Я не согласен с мнением этих съездов, что был какой-то там культ личности».

В Китае до сих пор не оставляют тему «Хрущев — Сталин». Характерна в этом отношении недавняя статья в журнале «Чжэнь лидэ чужцю («Поиск истины»), в которой утверждается, что «ХХ съезд вместе со Сталиным опорочил и социализм как таковой. Десталинизация привела к расколу в партии и обществе, к кризису доверия к социализму... Именно Хрущев подготовил условия для появления могильщиков социализма — горбачевых, яковлевых и им подобных». В статье дается обобщенная оценка «трех главных истоков горбачевщины»: «хрущевская оттепель», «идеология демократического социализма» и «навязанный с Запада антикоммунизм».

Что касается сегодняшнего дня, то разрушение СССР привело к подрыву стратегического паритета двух равных мировых центров силы — СССР и США. Однако в этих условиях быстро возросла роль Китая, на глазах превращающегося в новый фактор сдерживания и геополитического равновесия. Стратегическое взаимодействие России и Китая, обозначенное в договоре от 16 июля 2001 года, тем более при участии великой Индии, ныне особенно важно. Эти три великие державы, насчитывающие около 3 миллиардов человек, обладающие мощным экономическим потенциалом и современным ракетно-ядерным оружием, в состоянии выстроить прочный заслон на пути ревнителей однополярного идеала.

О.Б. РАХМАНИН,

Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР, доктор исторических наук.