«АМЕРИКАНСКИЕ самолеты и наши ракеты просто созданы друг для друга» — эта прибаутка одного сатирика имеет очень богатую и драматическую историю. Кровавую!..

К концу пятидесятых годов боевые самолеты превратились в мощнейшее средство нападения, позволяющее действовать почти безнаказанно, если бы не появившиеся управляемые ракеты класса «земля—воздух». Эти ракеты явились новым качественным, новаторским скачком в развитии зенитно-артиллерийской и ракетной техники, электроники, математики и механики, химии и... Трудно указать область современной науки, которая не внесла бы вклад в этот сплав достижений. По сути это были первые системы «высокоточного» оружия, — управляемые с земли, они поражали в воздухе самолет, летящий с большой скоростью. Поражали на большом расстоянии — существенно большем, чем могло поразить снарядом артиллерийское орудие.

Чисто физически слабым местом авиации явилось свойство хорошей проницаемости воздушной среды для распространения электромагнитных волн, — как излученных, так и отраженных. Малая плотность воздуха позволяла двигаться самолету с большой скоростью, на большой высоте, благодаря этому самолет в какой-то момент стал трудно уязвимой целью. Но потом обнаружили, что самолет легко можно обнаружить с помощью радиолокатора. Благодаря этому уже в годы Второй мировой войны удавалось засечь самолеты на большом расстоянии и устроить им «достойную» встречу истребителями и направленным огнем зенитной артиллерии (особенно эффективно работали РЛС при защите Ленинграда, Москвы, Лондона).

Проекты первых зенитных ракет появились еще во время Второй мировой войны — они явились прежде всего следствием «бомбового синдрома», охватившего Германию после массированных налетов англо-американской авиации на ее города (особенно после ужаса налетов на Гамбург). Немцы стали лихорадочно разрабатывать управляемые ракеты («Вессерфаль» была наиболее продвинутой разработкой), которые смогли бы уничтожать тяжелые бомбардировщики союзников. С другой стороны, они старались нанести ответные удары и, не обладая для этого кулаком стратегической авиации, пытались выполнить эту задачу другими средствами — обстрелом Англии сначала крылатыми ракетами ФАУ-1, затем баллистическими ракетами ФАУ-2. Вся эта ракетная техника потребовала значительных усилий и затрат, была еще весьма далека от совершенства, и на завершающем этапе Второй мировой войны не оказала существенного влияния на ход боевых действий. Но вот на ход технической мысли в послевоенные годы ее влияние несомненно. В частности, еще в годы войны англичане серьезно задумались над проектом создания зенитных ракет для уничтожения ракет ФАУ-2, поскольку имеющимися средствами бороться против них было невозможно (скорость ФАУ-2 равнялась 1500 метрам в секунду — больше, чем у артиллерийских снарядов). Правда, многие ФАУ-2 отказывали и взрывались на старте, сбивались с боевого курса, а также разрушались на нисходящем участке траектории из-за аэродинамических недоработок конструкции — многое тогда еще было неясно и недоделано в области ракетной техники, переживавшей «детские годы» своего становления... Точность попадания и общая эффективность ракетного оружия вначале были очень невысоки.

Немецкие ракеты — их образцы, разработки, документация, техническое и технологическое оборудование — попали в руки союзников и эффективно использовались для создания собственных ракет. Советские инженеры и ученые здесь не отстали от американцев. Многие «грани» этого процесса хорошо описаны в книге академика Б.Е.Чертока «Ракеты и люди», а продолжение этого процесса — в трех других книгах сериала «Ракеты и люди»: «Фили, Подлипки, Тюратам», «Горячие дни «холодной войны» и «Лунная гонка».

Не сразу техническое направление разработки зенитных ракет выделилось в собственную ветвь, не сразу их значение было правильно оценено политиками и военными. У нас в стране развитие ряда новых видов техники начиналось со сталинских КБ, среди которых были и «шарашки» полутюремного типа. Одним из таких было и КБ сына Лаврентия Берия, которое создало один из первых зенитно-ракетных комплексов (С-25) с ракетами вертикального взлета (ведущие организации ныне — КБ «Факел» и «Алмаз»). Возникло, конечно, немало и организационно-технических проблем, связанных с освоением новой техники, обучением кадров, развитием тактики действий дивизионов, бригад, а затем дивизий и армий противовоздушной обороны. Отработка ракет потребовала многочисленных экспериментов и доработок.

Случались технические аварии, подчас совершенно неожиданные. К примеру, при эксплуатации первых модификаций одного из зенитно-ракетных комплексов в условиях тропического климата на Кубе из-за жары происходило самовоспламенение пороховых шашек стартовых двигателей. В результате чушка стартового двигателя весом более полутонны устремлялась вперед, сметая все на своем пути, подобно артиллерийскому снаряду...

ПОНАЧАЛУ отношение к ЗУРам было не слишком серьезным. То, что американские разведчики летали над нашей территорией вблизи границ, — достоверный факт. Политическое же руководство СССР, видя угрозу со стороны армад стратегической авиации США (нагруженной 5 000 атомных бомб против 300 у нас на рубеже 50—60-х годов), требовало ускорения разработок и развертывания зенитно-ракетных комплексов, способных их уничтожать.

Поначалу полеты разведчиков «сходили с рук». Но гром грянул, когда советская ракета «достала» американский самолет-разведчик U-2 Френсиса Пауэрса на высоте более 20 километров. Всем стало ясно, что самолеты обрели страшного врага в виде зенитных управляемых ракет (ЗУР). Ни скорость, ни высота полета уже не могли спасти самолет от удара управляемой ракеты. Потребовались новые меры защиты в различных формах, прежде всего в форме радиопротиводействия, маневрирования, прикрытия, отвлечения и контрударов по позициям ЗУРов. И всем стало ясно, что зенитные ракеты стали серьезным аргументом мировой политики: случай с Пауэрсом серьезно подорвал имидж президента США Дуайта Эйзенхауэра, который предстал в виде политика великой державы, пойманного на откровенной лжи (если Хрущев «постучал» ботинком, примерно так же скандально, как Эйзенхауэр «постучал» обломками U-2). По крайней мере стало ясно, что отсутствие у президента США информации о зенитных ракетах было серьезнейшим проколом американских разведслужб и вопиющей недооценкой вооружений потенциального противника. Американцы не без пользы для себя и с горечью поняли: многое о русских им просто неизвестно. А их многократное превосходство в количестве атомных бомб в действительности не столь велико, поскольку под огнем ЗУРов многие Б-47 и Б-52 не долетят до цели. Обнаружить и сбить их было тогда существенно проще, чем маленький высотный разведчик U-2.

Воздушный бой с участием зенитных ракет (класса «земля — воздух») постепенно принял характер наиболее сложной военной операции, требовавшей самого совершенного технического оснащения и наиболее совершенных тактических и организационных решений. И все за считанные секунды: ведь самолет, идущий на скорости в два «маха», преодолевает километр за полторы секунды (один «мах» — скорость звука: 330 м/с). Интенсивность, скоротечность и сложность воздушного боя требовали новых радикальных решений военной науки и искусства. Борьба велась с переменным успехом. Не сразу все получалось. В условиях «холодной войны» ЗУРы стали мощным оружием горячих, локальных войн. Но не сразу. Вначале случалось, к примеру, вот так.

«Махмуд, самолеты приближаются», — сообщает по телефону офицеру-египтянину его коллега о полете израильских самолетов во время войны 1967 года. Махмуд отвечает: «Понял!» и во все лопатки «улепетывает» из кабины наведения по траншеям. За ним дружно во все стороны убегают солдаты. Поведение, характерное для плохо обученных подразделений со слабой дисциплиной. А нашему офицеру-бедолаге, их военному советнику, что прикажете делать? Не к лицу ему участвовать в этих «тараканьих бегах». И сидит он грустно в кабине с тяжелым чувством, что вот-вот угодят в нее бомбой... Одному ведь не справиться с обязанностями всего расчета! Но что-то заставляет немного «развеяться», выглянуть из кабины наружу, и он видит... Он видит, как прямо над головой вражеский «Мираж» разворачивается на небольшой скорости. И мгновенно созревает решение: бросается в кабину и вращением штурвалов наведения опрокидывает антенну поста наведения почти вертикально, захватывает лучом антенны самолет противника. Кажется, попался! Щелкает ручка включения автоматического сопровождения цели. Теперь автомат станции захватил и ведет ее без помощи операторов наведения, держа луч локатора и перекрестия на экране точно на летящем самолете. Надо в нужный момент выпустить ракету! Если цель слишком далеко, ракета не сможет, не успеет ее догнать. А если цель слишком близко, ракета неминуемо промахнется: на участке разгона ракеты ускорителем ее первой ступени она еще неуправляема, автопилот ее только стабилизирует на заданном начальном направлении выстрела, а силы воздушных рулей недостаточно, чтобы эффективно навести на цель. Пока самолет уходит в зону возможного поражения, есть время произвести нужный расчет!.. Теперь пора! Огонь!.. Кнопка пуска нажата, но ракета еще стоит две-три секунды на установке, готовясь к взлету. Электромоторы «докручивают» ее гироскопы до нужной скорости вращения, вступает в действие ее автономная электросистема. Ракета сама себя запускает подрывом заряда воспламенителя через цепь пусковой установки (или сама себя отключает в случае неисправности). Она срывается с огромным ускорением, и через несколько секунд разгона ускоритель сообщает ей скорость большую, чем у артиллерийского снаряда. Затем ускоритель отваливается, и только тогда эффективно вступают в действие и система управления-стабилизации, и маршевый двигатель. На экране локатора видно, как метка ракеты начинает неумолимо догонять метку самолета. И когда расстояние между ними становится совсем малым, автомат передает на борт ракеты команду на включение радиовзрывателя. Это хитрый прибор, умеющий и отстроиться от помех, и принять только собственный отраженный сигнал в определенное время! Он бросает вперед лучи импульсного сигнала высокой частоты, которые, отражаясь от цели, попадают через антенну в его же приемник. Сигнал накапливается, и когда цель оказывается достаточно близко от ракеты, всего в 20—30 метрах, накопление заряда сигнала вызывает электрический разряд, подрывающий боевую часть ракеты. Направленный взрыв фугасно-осколочной боевой части весом порядка 100 кг на таком расстоянии не дает шансов уцелеть ни одному самолету. Даже такую огромную «корову», как стратегический бомбардировщик Б-52, нередко переламывало в фюзеляже пополам, разрывая крылья в клочья...

Взрыв! Ракета настигла «Мираж», который горящим факелом падает на землю и... орденом на грудь сообразительному офицеру-зенитчику.

КАЖДЫЙ бой на войне по-своему уникален, неповторим. Как и этот свирепый бой над нейтральной зоной между Южным и Северным Вьетнамом — опаленной полоской земли. По ней проходили кратчайшие пути снабжения войск Северного Вьетнама, воюющих на юге партизанскими методами, поэтому она подвергалась особенно сильным ударам с воздуха. Американцы здесь чувствовали себя хозяевами, их самолеты высыпали бомбы тысячами, как семечки. Войти в эту зону огня и пепла было почти равносильно самоубийству. Но однажды, используя период относительного затишья, удалось «просунуть» туда один из зенитных дивизионов, который затаился в ожидании крупной добычи. Ожидание было недолгим, цель пришла в виде нескольких Б-52, идущих на большой высоте. Встреча была ужасной: взрыв ракеты разломил бомбардировщик, из которого вылилось более ста тонн горящего керосина. Экипаж не имел никаких шансов на спасение. Какие чувства испытали экипажи других машин, увидевшие, как их товарищи мгновенно погибли в этом пожарище, и понимая, что с ними сейчас может случиться то же самое?.. Это знают только они, и каждый пережил это по-своему...

Возмездие — закон войны. Каждая сторона стремится отомстить кровью за кровь. Дивизион дрался до последней ракеты, но потом обороняться стало нечем и отступить из этого ада было нельзя: бомбы падали непрерывно то мелким частым дождем, то крупным градом целую неделю. Американцы методично долбили злополучный квадрат, чтобы в нем не осталось ничего живого. Зенитчики покинули разбитую позицию, бросили обломки техники и пытались спастись в земляных щелях без пищи, воды и помощи, с одной надеждой, что бомбы минуют их. Не знаю, скольким удалось уцелеть, но от скольких же женщин и детей они отвели гибель от этих тысяч бомб!

Ощущения же летчиков, оставшихся в живых после попадания ракеты, очень различны, но обычно весьма тяжелы. Многие испытали ужас громового удара по самолету с жутким пламенем взрыва. Пауэрс почувствовал и увидел, как пламя ударило сзади. Другим казалось, что какая-то страшная сила вдруг притягивает самолет назад или вперед так, что вся его конструкция лопается по швам... Были ощущения и менее мощных ударов, после которых обычно поврежденный самолет начинал неуправляемо падать вниз, как самолет Пауэрса. Но случалось, что поврежденным самолетам удавалось уходить на базу...

Кто такие эти летчики, летающие на «сверхзвуке»? В них идут, и их готовят из самых отчаянных «сорвиголов», ведь авиация сейчас — самый динамичный, самый быстрый род войск. В позапрошлом веке, к примеру, таким родом войск была легкая кавалерия, и самые отчаянные «головы» шли в гусары и казаки... Иные, «не рисковые» ребята здесь не годятся, их отсеивают. Но и у таких вот воздушных «головорезов» нередко отказывали нервы, когда на пульте самолета вспыхивала лампочка сигнала бортового локатора, предупреждавшая о пуске зенитной ракеты. Некоторые из них предпочитали не испытывать судьбу и, катапультируясь, оставить самолет, чем попасть под ее смертельный удар.

ВО ВЬЕТНАМЕ борьба ракет с самолетами приняла наиболее изощренные и беспощадные формы и велась в течение нескольких лет. Вначале американцы бомбили почти безнаказанно, и самолеты шли «навалом», как «захочется». И вдруг за это последовало наказание в виде нескольких десятков сбитых самолетов. Причем случалось, что одна ракета сбивала два, а то и три самолета одного звена, идущие на близком расстоянии друг от друга.

«Визит-эффекты» во время вьетнамской войны с резким ростом потерь происходили не раз, и объяснялись они иногда прибытием «группы военных советников из СССР» (естественно, занимавших места в боевых расчетах зенитно-ракетных дивизионов — ЗРДН), иногда прибытием новой модернизированной техники, а чаще всего — и тем, и другим одновременно. Иногда же объяснение крылось и в применении новой тактики использования и расположения ЗРДН, их взаимодействия друг с другом и с истребительной авиацией народной армии Вьетнама. Такие тяжелые поражения и потери в воздухе, случалось, вызывали настоящие забастовки у летчиков-американцев. Они просто отказывались идти в бой, и эти действия находили сочувствие и понимание их командования. Срочно задумывались о причинах поражения, меняли тактику действий и вводили новые технические усовершенствования в самолеты. И вот уже «Фантом» после пуска в него ракеты начинает крутой поворот с таким диким ускорением, что случались временные потери сознания у пилотов (а самолет шел на автопилоте). В результате траектория наведения ракеты так искривлялась, что ракета или сбивалась с курса, или даже разрушалась в воздухе от возникших перегрузок. Возникал ответный «визит-эффект»: теперь уже американцы начинали бомбить, а наши инженеры и офицеры усиленно думали, как преодолеть последствия установки нового прибора на самолетах. Заменялась электрическая цепочка, спрямлялся должным образом курс ракеты, вводились усовершенствования в программное обеспечение, и вот уже маневр «Фантома» не помогал: ракета вновь встречала его в небе, а летчики на авианосцах опять объявляли забастовку...

Отпор заставлял американцев серьезно менять, ломать и тактику нападения. Помимо основной, ударной группы самолетов, появились группы с другими тактическими задачами: разведывательная группа, группа отвлечения (совершавшая маневры для имитации нападения), группа постановки радиопомех (стремившаяся радиосигналами подавить действия станций наведения ракет), ударная группа для нанесения удара не по главным объектам нападения (мостам, городам, портам...), а по ЗРДН. Появилась группа для спасения пилотов, покинувших свои сбитые самолеты, группа прикрытия для защиты от истребителей, группа дозаправки в воздухе и другие. Случалось, что решение тактической задачи требовало создания нескольких однотипных групп. Налеты эшелонировались по высоте, самолеты совершали резкие и сложные маневры с целью затруднить действия всей системы противовоздушной обороны (ПВО). Такие действия требовали очень четкой организации и взаимодействия всех звеньев обеих сторон. В воздухе закручивалась сложная карусель на огромных скоростях, различных высотах, и человек неподготовленный просто потерял бы голову.

Но зенитчики и летчики Вьетнама упорно и успешно противостояли натиску агрессора. А то, что американцы все же агрессорами были, следует честно признать: не на свою землю они бросали бомбы, и оценки надо хотя и с известными поправками, но делать все же мерками того времени. Страдало ведь прежде всего мирное население, и уже из-за этого правое дело было на стороне зенитчиков, спасших во время войны десятки тысяч людей.

Постоянно менялись и совершенствовались система расположения ЗРДН и система зенитного огня, росло личное мастерство солдат и офицеров. Улучшалось взаимодействие ЗРДН и истребительной авиации Вьетнама (до 115 самолетов-истребителей), которая значительно уступала в численности американцам, но наносила им чувствительный урон, используя свои методы борьбы и играя свою роль при отражении ударов. Истребители отвлекали и связывали часть сил, стремясь напасть внезапно и сорвать американцам выполнение задачи. Они стремились задержать самолеты на отходе, чтобы им не хватило горючего вернуться, они добивали поврежденные самолеты.

Американцы создали новые средства борьбы непосредственно с ЗРДН. Появилась ракета «Шрайк» с системой наведения по лучу локатора ЗРДН. Немало антенных постов было уничтожено и пострадало от взрывов «Шрайков», прежде чем научились бороться с ними. Вначале локатор временно отключали либо переключали на другую частоту, и «Шрайк» промахивался. Американцы усовершенствовали «Шрайк», заставив его почти не реагировать на отключения луча и переключаясь на другие частоты. Тогда стали приподнимать луч вверх или отводить его в стороны, и эффективность «Шрайков» опять резко упала. Американцы опять ввели усовершенствования по спрямлению траектории... Тогда на некотором расстоянии от локатора поставили уголковый отражатель его сигнала, и «Шрайк» стал послушно «плюхаться» между антенным постом и отражателем... А перед антенным постом поставили сети, о которые «Шрайки» «спотыкались», как о веревочку. В общем, со «Шрайками» справились, они стали редко поражать антенные посты, а созданные резервные, запасные посты позволяли ЗРДН сохранять боеспособность.

СНИЖЕНИЕ эффективности ЗУРов на низких и средних высотах вызвало усовершенствование в виде введения «телескопа» (теодолита) системы наведения, позволявшего наводить ракету на самолет визуально, без использования радиолокатора системы наведения. Ракета при этом наводится методом трех точек — ее траектория такова, что она находится на линии, соединяющей цель и пост наведения (а расстояние до цели точно неизвестно). Такое нововведение резко снизило эффективность радиопомех, но использовать его можно только в достаточно ясную погоду (а неясная погода сама является определенной помехой для самолетов, особенно на небольших высотах). Телескоп позволил также офицерам ЗРДН следить за поведением своих подчиненных на позиции, и по громкоговорящей связи (по «матюгальнику», на солдатском жаргоне) командир ЗРДН мог быстро назначить взыскание солдату за самоволку или иное нарушение дисциплины. Конечно, такое анекдотичное использование техники имело место в ЗРДН на территории СССР.

А во Вьетнаме... Во Вьетнаме наши зенитчики героически работали в необычайно сложных условиях. К примеру, заправка ракеты ядовитым топливом производилась в защитных комбинезонах в дикую жару, и после заправки из этого скафандра и сапог выливали несколько литров пота. Война требует тяжелейшей работы, лишений, и случается, что капля «непролитого» пота отливается ведрами крови и военных, и мирного населения... Жить приходилось где попало: среди москитов, тараканов, тропической жары и ливней: позиции менялись очень часто, а оборудование каждой новой давалось нелегким трудом (и прежде всего оборудовались позиции, а потом уже благоустраивались жилища)... И все — под градом бомб с неба... Об этом, в частности, рассказали очевидцы (наши офицеры наведения) в одной из телепередач серии «Как это было». В той же передаче отмечалось, что наиболее интенсивные, страшные воздушные налеты произошли в конце войны, при ее агонии — американцы стремились получить преимущества и в некотором смысле «продиктовать условия» силой. Но резкое увеличение количества налетов привело и к всплеску потерь нападавших — за «страстную» неделю боев они потеряли более 80 самолетов, в основном больших и мощных. «Летающие телеграфные столбы» (так называли американские пилоты ракеты 75-го комплекса, того, жертвой которого пал и самолет Пауэрса) жестоко расправились с несколькими десятками «Фантомов» и «стратофортрессов» (Б-52). Долго выдерживать такие потери американцы не могли...

Офицер ЗРДН выглянул из кабины наведения сразу после окончания воздушного налета. Самолеты ушли, стихли разрывы бомб, только кое-где в небе еще не рассеялись облачка дыма от разрывов зенитных снарядов. Картина неба порадовала сердце зенитчика: над Ханоем качалось 12 парашютов с американскими летчиками. Этот эпизод рассказан мне этим офицером с репликой: «Картина была — ВО!», и с поднятым над кулаком большим пальцем. И этот рассказ, и эта реплика раскрыли простую истину: наши люди сражались вместе с вьетнамцами с полной отдачей сил, со всей страстью людей, верящих в правоту своего дела! Было такое, когда Ханой и Хайфон бомбили 24 часа в сутки!

Конечно, во время войны обе стороны для «повышения боевого духа» старались преувеличить свои успехи и насколько возможно привирали насчет потерь — это тоже «закон войны». К примеру, одним из тактических приемов уничтожения самолетов являлся прием задержки, связывания их боем, чтобы у них кончилось горючее. В результате немало самолетов не долетало до авианосцев и авиабаз, падая вниз от нехватки топлива. «Фантом» летит очень быстро, пока у него не кончится керосин, а керосина на большой скорости хватает ненадолго, всего на один-два часа полета без дозаправки... Падали так и подраненные в бою самолеты из-за нанесенных повреждений. Большинство их американцы пытались списать на технические, а не на боевые потери, и в число «сбитых» эти самолеты не попадали, особенно если удавалось спасти их пилотов. Спасение пилотов производилось, конечно, не в условиях боевой воздушной свалки под огнем зениток и ракет (здесь тихоходные самолеты и вертолеты-спасатели сами бы очень пострадали), а в более спокойных местах, уже на подлете к авианосцам в море и вблизи воздушных баз. Пилоты спасались на парашютах, воздушных шарах и надувных лодках, их подбирали специальные самолеты, вертолеты и катера. Такие действия позволяли американцам частично уменьшить потери личного состава, сохранить немало боевых летчиков (а подготовка каждого пилота стоит очень недешево...). Уменьшение потерь, безусловно, было фактором, повышавшим боеспособность авиации. В этом и во многом другом у них было и есть чему поучиться. В ходе войны обе стороны учили друг друга смертным боем и «умнели» очень быстро...

Самолеты использовались разные, и уничтожение каждого давалось разной ценой и кровью в зависимости от характера боя. Обычно весьма сложно было уничтожить истребитель-бомбардировщик F-4 «Фантом» — самолет дорогой, мощный, с сильным оснащением и вооружением. Он мог нести до 7 тонн бомб (при минимальной загрузке топливом)! К примеру, советский пикирующий бомбардировщик Пе-2 времен Второй мировой войны нес 1 тонну бомб, а штурмовик Ил-2 — 600 кг. Близкие характеристики имели американские пикировщики и штурмовики того времени... Очень сложными целями являлись высотные и скоростные самолеты-разведчики и тяжелые бомбардировщики Б-52. Последние американцы использовали осторожно, с тщательным радиопротиводействием и прикрытием... Другие самолеты представляли более легкую добычу. К примеру, дозвуковой реактивный палубный штурмовик «Корсар» (А-7), по отзывам зенитчиков, сбить было гораздо легче, чем «Фантом». Конечно, еще более простыми целями являлись беспилотные самолеты-разведчики: эти имели фактически разовое применение для целей воздушной разведки. Они обычно погибали, но перед этим успевали сообщить кое-какие разведывательные данные об объектах предстоящего нападения и системе ПВО.

Конечно, американцы старались повысить эффективность бомбардировок и сократить тем самым количество воздушных налетов для выполнения боевых задач путем усовершенствования всех технических звеньев, в том числе радиолокационного и навигационного обеспечения и вооружения самолетов. В это время начали активно разрабатываться спутниковые навигационные системы НАВСТАР (позже — GPS) и ГЛОНАСС (в СССР). У американцев появились системы высокоточного оружия, прежде всего бомбы с системами радиолокационной наводки и наводки по лучу лазера. Самолет посылал луч лазера на цель, а отраженный сигнал принимался приемником бомбы и управлял ее планированием для попадания в нужную точку. Усовершенствование этих систем привело к значительному повышению точности бомбометания... Война всегда порождает новые системы оружия и усовершенствует старые.

НА ВОЙНЕ каждая сторона особенно старается овладеть различными секретами, овладеть техникой. Наши специалисты потрошили сбитые самолеты, неразорвавшиеся бомбы и ракеты. Американцы тоже не отставали, стараясь захватить технику, пусть и поврежденную. В части советских ЗУРов им очень помог Анвар Садат, допустивший американских специалистов к технике, закупленной в СССР. Это были не самые последние разработки и в экспортном исполнении с изменением наиболее секретных характеристик (прежде всего рабочих частот), тем не менее немалое количество технических особенностей было раскрыто, и американцы смогли усовершенствовать свои ракеты. А наши усовершенствовали свои самолеты... В общем, поквитались и усовершенствовали все. Американцы на базе своих прежних разработок («Найк-Геркулес», «Найк-Зевс» и др.) создали комплекс «Пэтриот», а наши — двухсотый и трехсотый комплексы, ничуть не хуже.

В 70-е годы было существенно усовершенствовано управление ПВО на всех уровнях путем введения автоматизированных систем управления (АСУ). АСУ позволяет командирам получать информацию для контроля воздушной обстановки, быстро и эффективно принимать решения, передавать приказы. Отработка велась на очень масштабных учениях. К примеру, на одном таком учении на одну бригаду ЗУРов было брошено около 200 эрэмок (РМ — радиомишень — специальная крылатая ракета, которая имитирует движения самолета и которую надо сбить). В результате постановки сильных радиопомех первой волне в 100 самолетов удалось прорваться (сбито было несколько мишеней), но далее зенитчики сумели отстроиться, и более половины мишеней второй волны было уничтожено.

События более поздних лет показали: страна, не имеющая эффективной системы ПВО, «по политическим соображениям» запросто может быть подвергнута бомбардировкам с «цивилизаторскими» целями. А способы борьбы с воздушными целями могут быть совершенно неожиданными. К примеру, перед операцией «Буря в пустыне» американцы просто отключили открытый канал своей спутниковой навигационной системы GPS, а первый же удар авиации направили по наземным навигационным станциям авиации Ирака, предварительно подавив их сигналы сильными помехами для «ослепления» их авиации в момент первого удара. Задача была решена: вывод из строя этих станций парализовал ВВС Ирака. Чего стоят самолеты, которые не могут быстро определить собственное местоположение и скорость. За это Саддам Хусейн расстрелял в первую очередь начальника своих ВВС.

На этом примере хорошо видно, что появление нового оружия вызывает и появление новых методов борьбы, и нового оружия противодействия. Гонка вооружений будет продолжаться, только надо в ней знать и меру, и верные направления, позволяющие обладать разумным потенциалом сдерживания и зарабатывать на экспорте вооружений.

Потеря же боевого опыта, неумение обращаться с оружием приводят к самым неожиданным последствиям, к авариям и трагедиям. Самонаводящаяся ракета мощного комплекса С-200 дальнего действия изменила цель на более дальнюю, но и более крупную (чем РМ), — российский Ту-154 с пассажирами из Израиля. Очевидно, что боевой расчет не проконтролировал должным образом ее полет и не уничтожил ее в воздухе (или не смог уничтожить по каким-то причинам). Ракета сбила авиалайнер — произошла страшная катастрофа с многочисленными человеческими жертвами. Да, изначально трудно было предположить, что ракета сумеет уйти на 150 км дальше — на 400 вместо 250... Но это случилось, и одна из причин, конечно, — плохо обученный персонал, который, видимо, не имел практики боевых стрельб на полигонах. Имелись, возможно, и иные причины, о которых виновная сторона не желает поведать...

Сейчас появились системы нового поколения. Для ближнего боя с самолетами используются очень мобильные и компактные переносные комплексы «Стрела» и «Игла», подвижные «Тунгуска», «Шилка» и «Тор-М-1». Для борьбы на больших расстояниях используются комплексы С-300 ПМУ и С-300 В. Имеются специальные артиллерийские зенитные комплексы для защиты кораблей — они расстреливают самолеты и ракеты с темпом стрельбы в несколько тысяч снарядов в минуту, а наводятся очень точно системой управления с локатором и компьютером. Активно разрабатывается система «Триумф» — это очень умное оружие, против которого пока защититься очень трудно. Обычные меры противодействия не годятся...

Борьба брони и снаряда продолжается. Только в ней ракетный снаряд занял место брони (защиты от самолетов), а роль снаряда выполняют средства воздушного нападения — самолеты и ракеты. Таковы парадоксы эволюции. Не имеющий брони будет бит — он не сумеет защититься. Не имеющий снаряда тоже будет бит — он не сможет атаковать.

Евгений БУЯНОВ.