НАС ОБСТРИГЛИ, НО ЕЩЕ НЕ ЗАРЕЗАЛИ

Дорогие читатели «Советской России»!

Мы празднуем юбилей нашей любимой газеты. Но особенно близка и необходима она стала нам в последние пятнадцать лет, в годы тяжелого, катастрофического кризиса, когда, казалось, рушилось и гибло все то, что мы считали прекрасным и справедливым. В такое время честная газета не просто средство доставки информации, она собирала и соединяла единомышленников и не давала нам впасть в уныние и апатию. Мы знали, что нас много, что люди напряженно думают, что у нас есть общий взгляд на вещи, есть общий язык и общая совесть. Значит, мы не можем пропасть, а неизбежно станем прирастать — пройдя через череду утрат и поражений и найдя убедительные ответы на те вопросы, что мучают наших людей. Трудно представить себе, как бы мы пережили все эти годы без «Советской России».

Но в день юбилея мы подводим итоги, думаем о том, чего не удалось сделать. И хочется сказать товарищам, особенно молодым, то, что считаешь главным. В обычные дни о таких вещах как-то не получается говорить — а в этот день люди прочитают и задумаются. Юбилей нашей газеты — это момент для такого разговора. Ведь газета, ее авторы и ее читатели — это единое целое, друг без друга они не существуют.

Я скажу как читатель и автор, к тому же я общаюсь с другими читателями и авторами «Советской России». Что же нам не удалось сделать, даже опираясь на нашу любимую газету? Не удалось найти слова и доводы, чтобы объединить вокруг газеты всю массу близких нам людей, связать их сходным пониманием добра и зла, свободы и необходимости. Вот факт: большинство граждан РФ высоко ценят главные устои советского строя и отвергают тот путь, по которому нас тянут реформаторы, — отвергает тоже в главном. Казалось бы, это и есть то направление, которое держит газета. Почему же ее слово не обладает такой силой, чтобы люди преодолели свои расхождения в частностях и не договорились о главном, чтобы превратиться в большую политическую силу?

Я думаю, это потому, что мы говорим на языке, который и в 80-е годы плохо объяснял нам нас самих, — и наше самосознание развалилось, распалось. Друг друга мы еще узнаем, но договориться не можем. Ядро стало очень рыхлым, мы не знали, чего надо бояться, что надо защищать до последнего, и не могли это объяснить друг другу. Не могли договориться по элементарным, базовым вещам. В 1991 году рабочие не видели никакой угрозы в приватизации, а колхозники не видели опасности в наделении их земельными паями. Так же и сотни тысяч ученых Академии наук не понимали, что развал державного Советского государства сделает объективно ненужными ни их самих, ни их Академию наук. И разумные предупреждения специалистов были беспомощными: люди не воспринимали их язык.

Конечно, этим воспользовались те, кто организовался, чтобы погреть на нашей беспомощности руки. Бесполезно на это жаловаться — беспомощные народы «должно резать или стричь». Нас обстригли, но еще не зарезали. Казалось бы, пора укрепиться — за битого двух небитых дают. Но вот уже пятнадцать лет прошло, а похвастаться нам нечем. Мы в основном жалуемся или произносим заклинания из старых учебников, которые и развалили наше самосознание. Виновных искать бесполезно — мы все находимся примерно в одинаковом состоянии. Я, например, читаю свои старые статьи начала 90-х годов. Все верно, эмоции тех лет у меня нисколько не притупились. Но какой медленный прогресс в понимании! Только сейчас крупицы осмысленного опыта начинают складываться в общую картину, которую можно «брать за основу».

Однако как раз сейчас дозрела и новая большая трудность, к которой мы не готовились. К активной жизни и общественной деятельности пришло совершенно новое поколение — молодые люди, которые были воспитаны и осознали себя уже без советского строя. Они живут своей жизнью, другой у них не будет, но в эту свою жизнь они вошли в момент идейного хаоса конца 90-х годов — и приняли это патологическое состояние общества как данность, как норму. И получается, что то осознание нашей катастрофы, к которому мы шли пятнадцать лет, мало что дает для разговора с этой новой, постсоветской, молодежью. Мы что-то додумали и подготовились для разговора с советскими людьми, которые тяжело переживали катастрофу, а говорить уже приходится в основном с совсем иными людьми. Для них утрата советского строя уже является абстракцией, частью истории.

Мне это положение кажется очень серьезным, выйти из него будет очень трудно. Если новое молодое поколение не поймет причин, которые привели к поражению советского строя, и не включит это знание в свой интеллектуальный багаж, оно окажется безоружным. Оно примет нынешнее состояние страны как нечто приемлемое и начнет свой путь уже от этого перекрестка по коридору, заданному в 90-е годы. Люди, выросшие в трущобах Рио-де-Жанейро, принимают данный им порядок и не станут двигателем принципиальных изменений. Но благодатная Бразилия позволяет сносно кормить половину населения и держать в узде жителей трущоб. В России же принять такой порядок — значит смириться с постепенной, но быстрой гибелью и русского народа, и всей страны. На нефти и газе и половины населения не прокормить, а уж теплые жилища содержать для всех никак невозможно.

У нас одна возможность выполнить свой исторический долг — соединить опыт побед и поражений стариков с тем новым культурным багажом и навыками молодых. Тогда и возникнет мировоззренческая и интеллектуальная матрица, на которой сможет собраться ядро нового народа, способное переломить ход неумолимого процесса, ведущего к деградации главных структур русской культуры и угасания русского народа. Этот же процесс одновременно ведет к архаизации жизни менее крупных народов России, к разделению их на «цивилизованное» меньшинство и основную массу, утрачивающую черты современного образованного индустриального общества, а затем и к разделению их на общности с племенным сознанием (вплоть до возврата к язычеству).

Пока мы не прочувствовали этой главной угрозы и сосредотачиваем все внимание на социальных сторонах нашего кризиса — распределении собственности и доходах, тяготах большинства и нечестного богатства новых собственников. Но чем дальше идет запущенный еще Горбачевым демонтаж нашего народа, который плавно перешел из фазы демонтажа советского народа к фазе рассыпания народа русского, тем меньше у нас остается шансов на то, что удастся собрать силы для решения чисто социальных задач. Субъект нашей истории и в начале ХХ века, и сегодня — народ, а не отдельные его классы и сословия. Удастся рассыпать народ на не связанное общей совестью население — бессильна будет и классовая риторика.

Задача восстановления связи поколений общая, но нам, читателям, авторам и редакции «Советской России», обязательно надо определить в ней свое место. На мой взгляд, в нашем огромном коллективе для этого есть и опыт, и память, и навыки. Надо только эту задачу поставить как одну из главных и создать для нее подходящую организационную базу. Задача новая, и организация должна быть новой.

Дело это трудное — надо для него преодолеть и нетерпимость, и «коммунистическое чванство» по отношению к тем, чья голова забита мусором 90-х годов, и даже ту горечь, которой окрашено наше сознание. Мы должны воспринимать себя как ресурс борьбы, а не скрываться в монастыре своей советской памяти. Новая молодежь удивительно чутко принимает наши мысли о главном, гораздо правильнее и глубже, чем типичный советский человек конца 80-х годов. Как это ни странно прозвучит, нынешние студенты, плохо знающие советские времена и не испытывающие к ним особого почтения, по своим фундаментальным установкам мне кажутся именно советскими. Кризис вернул им эти свойства. Давайте с ними соединяться.

И я очень надеюсь, что наша умная и добрая газета «Советская Россия» окажет в этом деле незаменимую поддержку. Сегодня от нас — низкий поклон газете, ее замечательному коллективу и великому труженику, замечательному русскому советскому человеку В.В.Чикину. Я уверен, что в следующий юбилей газете поклонятся сотни тысяч новых молодых читателей.