В конце сентября, то есть спустя более чем два года после бесланской трагедии, обещано представить окончательный вариант доклада парламентской комиссии по расследованию обстоятельств теракта. Первоначально предполагалось, что комиссия Торшина обнародует результаты своей деятельности гораздо раньше. Понятно, что столь сложные и трагические события требуют долгого и кропотливого изучения, поэтому сама по себе такая задержка могла бы показаться оправданной. Если бы не одно но. В итоговом варианте доклада депутаты не захотели учесть особого мнения одного из членов комиссии Юрия Савельева, который был не согласен со многими ключевыми выводами официального расследования.
Тогда Савельев решил обнародовать свой доклад, названный «Правда заложников». Шесть его частей с приложениями документов и фотоматериалов опубликованы на сайте «Правда Беслана» (http://www.pravdabeslana.ru). Доклад, объем которого составляет около 700 страниц, не содержит каких-либо политических выводов и юридических определений. Шесть его частей посвящены наиболее острым вопросам, не получившим, с точки зрения не только Савельева, но и многих других экспертов, а также пострадавших бесланцев, надлежащих ответов.

ГЛАВНЫЙ ИЗ НИХ — это обстоятельства первых взрывов, прозвучавших в школе, после которых наступила кровавая развязка. Этому посвящена первая часть доклада Савельева. Надо отметить, что Юрий Савельев — доктор технических наук, профессор, крупный специалист по взрывотехнике и теории горения. Материалы его расследования содержат большое число расчетов, формул, результатов экспертиз. Савельева никак нельзя назвать дилетантом в этой области. Более того, других подобных специалистов в парламентской комиссии по расследованию не было. Помимо специальных знаний, у Савельева, как у эксперта, было еще одно неоспоримое преимущество — неангажированность. Поэтому ему не приходилось подгонять факты под определенную версию, отметая те, которые в нее не вписывались.
Итак, по какой же причине произошли первые взрывы в школе с точки зрения комиссии Торшина? Вот материалы предварительного доклада по этому вопросу:
«Бандиты рассчитали схему подрывов взрывных устройств таким образом, чтобы нанести максимальное поражение, а также сотрудникам спецподразделений при возможном проведении силовой операции. Террористы, по показаниям свидетелей, на третий день теракта находились в состоянии сильного нервного и физического истощения.
В 13:05 3 сентября 2004 г. во время эвакуации сотрудниками МЧС России тел убитых заложников в спортивном зале неожиданно произошел взрыв двух самодельных взрывных устройств, что привело к массовой гибели заложников. В этих условиях руководителем ОШ было принято решение о проведении силовой операции. Когда снайперы-наблюдатели доложили о срабатывании самодельных взрывных устройств в помещении спортивного зала — основном месте скопления заложников, а также о большом количестве выбегающих оттуда людей, по которым вели огонь террористы, В.А.Андреев отдал приказ о проведении операции по спасению заложников и нейтрализации террористов».
Из этих сведений нельзя понять, почему же все-таки произошел взрыв: был он неожиданным только для силовиков или и для террористов. Слова о том, что террористы находились «в состоянии нервного и физического истощения», косвенно дают понять, что взрывы произошли незапланированно, явились чудовищной случайностью, приведшей к страшным последствиям.
Подход Савельева иной. Сначала он старается как можно точнее определить место первого взрыва, опираясь прежде всего на показания заложников, так как считает их в данном случае наиболее информативными: «Часто приходится слышать и, к сожалению, из уст высокопоставленных административных деятелей, что доверять показаниям людей, которые почти три дня находились в экстремальной ситуации, практически нельзя. Мне представляется, что как раз все наоборот: именно обостренное чувство ответственности за своих детей и внуков заставляло взрослых заложников чутко прислушиваться к каждому шороху, каждому звуку, каждому сказанному террористами слову и каждому меняющемуся выражению лица боевиков, захвативших школу. Не уступали им и дети, поведение которых заставляло взрослых держаться из последних сил, выстоять тогда, когда это казалось уже невозможным».

lДАЛЕЕ Савельев анализирует результаты официальных взрывотехнической и пожарнотехнической экспертиз. И вот к каким выводам он приходит: прокуратура утверждает, что взрывы произошли в западной части спортзала в результате детонации взрывных устройств террористов. Но из показаний большинства заложников, а также фактов, упущенных официальными экспертизами, можно сделать вывод, что это не так. Взрывы произошли в восточной части спортзала, первый из них — на чердаке, вызвав пожар в чердачном помещении, который затем распространился по залу. Второй — через 22 секунды под подоконником северного окна, образовав пролом в стене. Самодельные взрывные устройства, которыми террористы заминировали зал, даже после этого не взорвались, а сдетонировали позже, в результате пожара.
Только такое развитие событий объясняет характер разрушений, которые игнорируются проведенными экспертизами. Так, например, взрыв, который Савельев считает вторым, проломил толстую кирпичную стену, но оставил нетронутым переплет окна, а потому не мог произойти в результате срабатывания на подоконнике или рядом на стуле взрывного устройства террористов (такой вывод делается в официальных экспертизах). Официальные экспертизы ни уцелевшего окна, ни отсутствия дыры в полу, которая неизбежно должна была бы образоваться, если исходить из предлагаемой ими версии, не учитывают. Факт того, что бомбы боевиков сразу не сработали, ими вообще не рассматривается. Более того, эксперты исходят из неточных данных о реальных размерах окна спортзала, глубине образовавшейся выбоины и другого, что уже само по себе дезавуирует их выводы.
А вот в предложенную Савельевым версию, не противоречащую ни характеру взрыва, который можно установить с помощью специальных расчетов, ни показаниям свидетелей, все эти факты ложатся, она их объясняет. Версия эта такова:
«При изучении обстоятельств возникновения первого взрыва в чердачном помещении спортивного зала СОШ №1 следует исходить из двух возможностей:
— взрыв самодельного взрывного устройства, установленного террористами;
— взрыв гранаты, доставленной с использованием соответствующей гранатометной системы.
В материалах уголовного дела по факту теракта в СОШ №1 г. Беслана (дело 20/849) отсутствует информация о минировании чердака спортивного зала.
Поэтому остается рассмотреть единственную возможность доставки взрывчатого вещества в чердачное помещение: выстрел из гранатометной системы.
Ввиду специфики расположения как самого спортивного зала, так и его северо-восточного угла, где произошел взрыв, следует предположить, что выстрел из гранатометной системы мог быть осуществлен с открытого пространства крыши (мансардной площадки крыши) дома №37 по Школьному переулку.
Насколько можно было судить по показаниям заложников о характере и последствиях взрыва, взрыв в чердачном помещении явился следствием взрыва термобарической гранаты».
Савельев утверждает, что в своих показаниях заложники довольно ярко описали характер термобарического взрыва. Он также отмечает: «Важнейшим обстоятельством при взрыве огнесмеси является взаимодействие продуктов взрыва с поверхностью утеплителя. К сожалению, поспешный вывоз всего содержимого спортзала, оставшегося после пожара, на свалку в неизвестном направлении не позволил взрыво- и пожарно-технической экспертизе установить, из какого материала было изготовлено потолочное перекрытие спортзала СОШ №1. В Заключении содержится упоминание о том, что на одной из металлических ферм был изъят кусок стекловаты, однако, к сожалению, экспертами совершенно не был исследован процесс взаимодействия газообразных продуктов взрыва огнесмеси, особенно раскаленного магния, с утеплителем типа стекловаты, горючие способности которой испытали на себе практически все заложники. Ужасные подробности того, как горели тело, руки, ноги, волосы и прочие части тел заложников, сообщаются в их показаниях».
Стрелять с крыши дома по школе террористы не могли. Следовательно, стреляли «силовики». Как и в случае второго взрыва, пробившего стену под окном. Скорее всего, считает Савельев, первый взрыв был результатом применения огнемета РПО-А. Второй — выстрелом из гранатомета гранатой осколочно-фугасного действия ( РШГ-1). Это вооружение используется для борьбы с террористами, в том числе и ФСБ.
Из предложенных Савельевым фактов можно сделать единственно возможный вывод: первые взрывы в спортзале, а значит, и последующий штурм были спровоцированы российскими силовыми структурами. Таким образом, за его последствия несут ответственность те, кто штурм организовал, и те, кто его санкционировал.
Сама по себе подготовка штурма для нейтрализации террористов и спасения заложников, безусловно, является вполне оправданной, но только в том случае, если все возможные риски были минимизированы. О том, что это не так, совершенно очевидно демонстрируют происходившие в ходе операции события, отраженные в других (в частности, во второй) частях доклада Савельева. Следовательно, единственным возможным для властей вариантом, оправдывающим последующие действия, приведшие к колоссальным жертвам, было объявить взрыв в школе, раздавшийся в 13:05, случайностью, а непродуманность операции оправдать ее спонтанностью.

lВТОРАЯ ЧАСТЬ доклада Савельева посвящена обстоятельствам возникновения пожара в спортзале, в результате которого погибли десятки заложников. (Свидетель Багаев: «Мы забегали в спортивный зал, выносили детей живых, и они горели заживо. Мы видели это все своими глазами... От горящего пола начали гореть дети. Те, которые были оглушенные, раненые, заживо сгорели».)
По данным доклада, «пожар в спортивном зале СОШ №1 г. Беслана возник в результате попадания термобарической гранаты (капсулы), выпущенной из гранатомета с крыши дома №37 по Школьному переулку по крыше спортивного зала, за левым дальним углом спортзала».
Также много внимания уделено тому, как было организовано тушение пожара оперативным штабом. Выводы: «Официальным лицам, руководившим оперативным штабом (генерал-майору В.А.Андрееву), руководившим силовой частью операции по освобождению заложников от террористов (генерал-полковнику А.Е.Тихонову), министру по чрезвычайным ситуациям РСО—Алания (Б.А.Дзгоеву), а также, очевидно, специальным представителям директора ФСБ, направленным для оказания помощи оперативному штабу, генерал-полковнику В.Е.Проничеву и генерал-лейтенанту В.Г.Анисимову уже в 13:05 3.09.2004 г. стало известно о начале возгорания спортивного зала школы №1. Однако вплоть до 15:10... никаких конкретных распоряжений о тушении пожара в спортивном зале члену оперативного штаба, министру по чрезвычайным ситуациями РСО—Алания Б.А.Дзгоеву, не поступало...
Первая подача воды в восточную часть спортзала произошла в 15:28».
И хотя, напомним, Савельев не делает никаких политических выводов, все это прямо свидетельствует о неудовлетворительной работе оперативного штаба по спасению заложников. Такую бездеятельность при тушении пожара можно, на мой взгляд, назвать преступной даже в том случае, если причины пожара, вопреки выводам Савельева, и не связаны с действиями силовиков.
Не менее важными, чем первая, являются
третья и четвертая части доклада, где рассматриваются вопросы использования реактивных пехотных огнеметов (РПО) и реактивных противотанковых гранатометов (РПГ), а также танков Т-72 и БТР-80 в ходе операции по освобождению заложников. Если первоначально официальное следствие вообще отрицало факт использования этих видов вооружения при штурме, то затем неоспоримые факты вынудили их признать: «Обращает на себя внимание, что в Сводный акт расходования боеприпасов с 1.09. по 4.09.2004 г. от 10.09.2004 не включено расходование РПО-А и РШГ, применявшихся в ходе штурма. И только после обнаружения парламентской комиссией Федерального собрания РФ 20.09.2004 г. в чердачном помещении дома №39 по Школьному переулку отстрелянных пусковых контейнеров от реактивных пехотных огнеметов РПО-А в количестве 6 единиц появилась дополнительная справка от 25.09.2004 г., составленная заместителем начальника войск радиационно-химической безопасности и защиты 58-й армии подполковником войсковой части 77078 В.Васильевым, следующего содержания: «Спецподразделениям ФСБ со склада ВТИ 19 мсд В и С РХБЗ выданы огнеметы РПО-А — 7 штук... После завершения операции на склад 19 мсд спецподразделением «Вымпел» возвращено В и С РХБЗ — 2 огнемета РПО-А. Сдан также один огнемет, не проходящий по учету 19 мсд, который оприходован по книге учета».
После этого все усилия официального следствия и парламентской комиссии по изучению этих вопросов свелось к тому, чтобы доказать правомочность использования такого вооружения, а также того, что в результате его применения никто из заложников не пострадал. «Парламентская комиссия на основе изученных документов установила, что после разбора завалов школы сотрудниками МЧС тел заложников в местах уничтожения террористов с применением изделия РПО-А, танка и накладного заряда обнаружено не было. Таким образом, применение указанных средств для ликвидации боевиков и избежания дальнейших потерь сотрудников ЦСН ФСБ России признается парламентской комиссией обоснованным и не противоречащим действующему законодательству» (из доклада комиссии Торшина).
Дабы эта версия казалась правдоподобной, игнорируются десятки рассмотренных и проанализированных Савельевым фактов применения огнеметов, гранатометов и танков, в том числе и в самом начале штурма. Но даже если вывести за скобки «нелояльные» показания свидетелей и пострадавших, а рассматривать лишь те, что вроде бы говорят в пользу официальной версии (скажем, о том что стрелял лишь один из трех танков и после 20:00 3 сентября, когда живых заложников в школе уже не было), они этой версии не подтверждают. И это неоднократно подчеркивается Савельевым. Одни военнослужащие, например, говорят, что используемый танк стрелял по подвалу, где скрывались боевики (хотя характер разрушений этому противоречит), другие — что по окнам второго этажа. Заявленные цели этой вечерней танковой стрельбы (уничтожение террористов) противоречат ранее приведенным сведениям, что эта часть школы уже задолго до применения танка была от боевиков очищена. Иными словами, складывается явное впечатление как минимум недоговоренности, а то и ложности этих показаний.
А загонять себя в ловушку противоречий, которые, как выясняется, не так уж и сложно выявить, власти приходится именно из-за нежелания прояснить обстоятельства первых взрывов и начала операции. И одна ложь тянет за собой другую, одна вызванная ею нелепость порождает следующую.

lПЯТАЯ ЧАСТЬ доклада Савельева касается количества женщин-террористок в школе и причин их смерти. Сама по себе тема могла бы показаться не столь уж принципиально важной. Но ее рассмотрение демонстрирует все те же общие пороки официального разбирательства, которое вовсе не нацелено на выяснение истины, игнорирует показания свидетелей, не ищет причинно-следственные связи между событиями. В результате своего анализа Савельев приходит к выводу, что террористок было не две, как признано официально, а, скорее всего, пять. Это, кстати, еще одно свидетельство того, что террористов могло быть больше, тогда как официальное следствие изначально стремилось доказать, что их 32 (31 убитый и один, Нурпаши Кулаев, взятый живым), хотя на одном из судебных заседаний по делу Кулаева сторона обвинения вынуждена была признать, что не может настаивать именно на таком количестве захвативших школу террористов.
Одной из самых страшных частей доклада Савельева является шестая: «О потерях среди заложников вне спортивного зала». Из нее следует, что опомнившиеся после неожиданных взрывов террористы переместили значительное число выживших заложников (до 300 человек) в другие школьные помещения, в том числе в столовую. В штабе же такой возможности не рассматривали, а потому эти помещения были подвергнуты массированному обстрелу. В результате, по подсчетам Савельева, погибло 106—110 человек.
По данным доклада комиссии Торшина, «после эвакуации из спортзала оставшихся в живых заложников продолжилось уничтожение террористов на втором этаже и в подсобных помещениях школы оперативно-боевыми группами ЦСН ФСБ России». То есть не предполагалось, что в этих помещениях могут находиться заложники. А вот о чем свидетельствуют пострадавшие.
С.Б.Хубулова: «В столовую к нам забежали два террориста и стали кричать: «Пусть кто-нибудь снимет красную блузку и станет кричать, что здесь свои, что здесь дети, чтобы не стреляли в вас!» По нам стреляли со стороны «Спорткомплекса», стреляли именно по школе. И это был не автомат, а что-то такое, от чего голова разрывалась». З.В.Даурова: «Что было в столовой! Я себе говорила, что лучше бы я осталась в зале и погибла. Стрельба не прекращалась ни на секунду... В один момент встала девушка, которая сидела рядом со мной, и закричала: «Посмотрите! В нас стреляют из танков!» Т.Т.Гасиев: «Я сам видел, как дети (в столовой) махали своими тряпками, майками или кусками занавесок. И в этот момент выстрелил танк: я не думал, что танк выстрелит. Я им крикнул: «Там же дети!» А мне говорят: «Он проход делает!» Я им говорю: «Какой проход! Там же дети живые!»