В Японии избран новый премьер-министр. Им впервые стал родившийся после войны политик — 52-летний Синдзо Абэ. Одну из своих публикаций о нем я назвал «Потомственный премьер». То, что в Японии весьма развита «семейственность» в политических кругах, жителей этой страны уже давно не удивляет — среди депутатов парламента, особенно от правящей Либерально-демократической партии, и членов правительства немало детей и внуков бывших, а подчас и действующих «слуг народа». Тем не менее случай с С.Абэ особый. Его с самого начала политической карьеры именовали «принцем», намекая на то, что, сохраняя семейную традицию, он вслед за дедом и отцом будет претендовать на высшие государственные посты.

Дед нового премьера Нобусукэ Киси — довольно одиозная личность. В октябре 1941 г. он стал министром торговли и промышленности в кабинете Х.Тодзио и, как говорят, был причастен к планированию японского нападения на Перл-Харбор. После войны американцы арестовали Киси и как военного преступника класса «А» заточили в тюрьму Сугамо. Однако вскоре он был освобожден по амнистии, за что начал верой и правдой служить оккупационным властям. С согласия и при поддержке этих властей в 1957 г. Киси стал премьер-министром. В истории он остался как ярый сторонник создания (вопреки мнению большинства народа) японо-американского военного союза, на долгие годы приковавшего Японию к военной машине США.

Отец же, Синтаро Абэ, слыл либералом, стремившимся добиться для Японии достойного места в мире не только в экономике, но и в политике. Занимая пост министра иностранных дел, он умело направлял японскую внешнюю политику на развитие добрососедских отношений с близлежащими странами, в том числе с СССР. При этом, конечно же, в первую очередь преследовались национальные цели и задачи. В те годы молодой Синдзо набирался опыта, работая личным секретарем отца-министра. Все шло к тому, что Абэ-старший пересядет из министерского в премьерское кресло. Однако скоропостижная кончина нарушила эти планы.

Хотя было бы опрометчиво пытаться напрямую связать политические и идеологические установки нового премьера с воззрениями деда и отца, нельзя вовсе отрицать их влияние на процесс формирования Синдзо Абэ как политика. Во всяком случае, присущие ему ярко выраженные националистические черты, видимо, все же имеют семейные корни.

Известность и популярность в народе С.Абэ приобрел благодаря занятой им крайне резкой позиции по проблеме тайного захвата спецслужбами КНДР в 70—80-е гг. и переправки в эту страну японских граждан. Несмотря на то, что нынешнее северокорейское руководство принесло извинения на высшем уровне, в Японии считают проблему незакрытой и требуют возвращения всех похищенных и их близких. Будущий премьер не упускал любой возможности обрушиться с критикой КНДР и по другим вопросам — будь то испытания ракет или исследования в области атомной энергии.

Тезис о «северокорейской угрозе» довольно умело используется властью, чтобы побудить японский народ отказаться от пацифистских статей конституции страны, начать формирование мощных вооруженных сил, законодательно закрепить право японских армии и флота участвовать совместно с США в военных операциях в любой точке мира, создать государственный орган разведки наподобие ЦРУ. Со ссылкой на якобы ведущиеся в КНДР работы по созданию атомной бомбы раздаются голоса в пользу ядерного вооружения Японии. При этом обладание ядерным оружием, по замыслам японских стратегов, необходимо не столько для сдерживания маленькой КНДР, сколько для противостояния быстро набирающему силу китайскому гиганту.

Параллельно широким фронтом ведется идеологическая обработка населения. С.Абэ ставит задачу «возвращения в школьные классы патриотизма». С этой целью переписываются учебники истории, в которых предпринимаются попытки обелить злодеяния японского милитаризма, отстаивается версия о якобы «цивилизаторском и освободительном» характере войн, которые вела Япония в Восточной Азии и на Тихом океане.

Все это открыто объявлено в качестве приоритетов нового японского кабинета. Вместе с тем ставится задача улучшить отношения с соседними странами, в первую очередь с КНР и Южной Кореей. Но ведь именно нежелание японских властей признавать преступления времен войны, демонстративные посещения японскими премьер-министрами храма Ясукуни для поминания душ погибших в войнах, в том числе казненных по приговору Токийского трибунала главных военных преступников, и является основной причиной прекращения контактов на высшем уровне между Пекином и Сеулом с одной стороны и Токио — с другой. Сможет ли новый премьер и его команда разрешить это противоречие? Вряд ли.

При анализе столь резкого «поправения» политики в Японии нельзя упускать из виду и американский фактор. На наш взгляд, в данном случае мы имеем дело с совпадением интересов националистического крыла Японии и неоконсервативных кругов США. Похоже, в Вашингтоне решили отказаться от прежнего курса на ограничение и сдерживание японских амбиций в области вооружения. Во всяком случае, трудно поверить, что в Токио осмелились бы отказаться от «мирных статей» конституции, не имея на то «добро» из-за океана.

Причина пересмотра стратегии США в отношении своего дальневосточного союзника, очевидно, в стремлении все шире использовать Японию и ее вооруженные силы в операциях США. Столкнувшись с нежеланием европейских союзников по НАТО безропотно участвовать в их авантюрах, американцы обращают свой взор на все еще послушную Японию. Этим во многом можно объяснить согласие Вашингтона с планами столь кардинального изменения военной политики Токио. И Абэ с его националистической риторикой оказывается весьма кстати.

Что касается России, то, несмотря на недавние довольно резкие выпады Абэ в адрес нашей страны по поводу инцидентов с японскими браконьерами и экологическими проблемами при реализации нефтегазового проекта «Сахалин-2», у нового кабинета нет резона идти на ослабление политических связей. В условиях напряженных отношений с КНР и Южной Кореей, не говоря уже о КНДР, японское правительство не может позволить себе портить отношения еще и с Россией, что чревато изоляцией Страны восходящего солнца в Северо-Восточной Азии. С другой стороны, нет особых оснований ожидать каких-либо «прорывных» инициатив с обеих сторон. Очевидно, нынешний уровень отношений сохранится.

Кабинет Абэ не сможет выйти из «заколдованного круга» искусственно созданной территориальной проблемы и будет стремиться и дальше вовлекать правительство РФ в бесплодные переговоры о судьбе Курил. В то же время, стремясь диверсифицировать источники поступления энергоносителей, Токио сохранит заинтересованность в строительстве российского нефтепровода до тихоокеанского побережья. Однако следует сознавать, что эта заинтересованность не столь велика, чтобы рассчитывать на серьезные политические уступки с японской стороны.

Более перспективным представляется экономическое, политическое, военное и иное сотрудничество России и Японии в региональных организациях, в частности, в создаваемом Восточноазиатском сообществе. Такое сотрудничество способствовало бы ослаблению напряженности в регионе и выбивало бы козыри у тех сил, которые толкают Японию на путь воссоздания в качестве военной державы.

Анатолий КОШКИН,

доктор исторических наук.