ЭТО ПОКОЛЕНИЕ детей, переживших Великую Отечественную войну,— детей Победы. Оно стало на ноги в мирные ше-стидесятые годы и принесло с собой дух оптимизма, тягу к социальной справедливости, а главное — высокую гражданственность, гордость за свое Отечество, которое в смертельной битве отстояли отцы. При всем при том дети Победы готовы были предъявить своим отцам счет за трагические ошибки, ведущие к поражениям: они росли максималистами, и этот максимализм был использован врагом, расшатывавшим нравственные устои общества в ожидании момента, когда отцы сойдут с исторической сцены, а дети, воспитанные в самых гуманистических традициях, окажутся безоружными перед лицом сознательного и хорошо организованного зла. Это поколение осознало себя под гром победных салютов, пережило кризис сознания на рубеже 90-х годов и уже свыше десятилетия пробивается через бурелом лжи к правде, к истинным человеческим ценностям, которые ясны и понятны были каждому ребенку, вступавшему в жизнь после Великой Победы. Возможно, оно так и уйдет в историю, не отвоевав ту страну, которой оно обязано спасением, не восстановив своих жизненных позиций. Тем выше гражданский подвиг лучших, честнейших в этом поколении, никогда этих позиций не сдававших. Тем важней их исповедь о времени и о себе.

Татьяна Глушкова при всей ее особенности, при всей обособленности (так крупна ее личность, так велик талант) — дитя своего времени: отсюда и “нищенский дерзостный дух”, и любовь к “божественной свободе”, и притом неизбывное ощущение “себя в Отчизне”. Чувство Родины у нее постоянно, будто пульс, и созвучно внутренней музыке, наполняющей все ее существо “как русский анапест, что плачет во имя любви”. При такой любви, а еще при данной свыше способности это чувство выразить она не смолчала, став свидетелем поругания России,— чуть ли ни единственная изо всей пишущей стихи братии сказала свое золотое, смешанное со слезами слово о черном октябре 1993 года. Гражданственность — потаенная, сокрытая в ее первых книгах “под покровом тишины и тайны”, прорывавшаяся вдруг восторгом перед широкой громадой Днепра, воспоминанием о гордых радиосводках “после Курска и после Орла” или благодарностью к родному языку, который был “подарен от рожденья”,— эта самая пронесенная через десятилетия гражданственность мощно оповестила о себе в поздних книгах “Всю смерть поправ...” и “Русские границы”, в ее проникновенной и трагической “Музыке на святках”. Так, в страшные девяностые обрела настоящую крепость душа, осознавшая себя в далекие и прекрасные послевоенные годы.

Две посмертные книги Татьяны Глушковой, изданные в Москве в минувшем, 2002 году, дают полное представление о душевном труде, без которого не было бы личности, не было бы поэта. (Вспомним знаменитое: “Душа обязана трудиться...”) Это книга избранных стихов “Не говорю тебе прощай...” (издательство “Молодая гвардия”) и книга прозы “После победы” (издательство “Ладога-100”). Хронологический подход требовал бы сначала разговор о второй книге, имеющей подзаголовок “Летопись дальнего детства”. Но нельзя не начать с поэтического сборника, потому что стихи были главным делом ее жизни, и сколько бы ни говорил в ней философ, публицист, критик, прозаик, она считала себя и была прежде всего поэтом.

Нелегкая это задача — собрать первую посмертную книгу поэта, включить в нее как известные, так и ни разу не публиковавшиеся ранее стихи. Тут нужно особенное чутье, особая близость к автору. Составитель сборника также не придерживается хронологии. Тут случай особый: важно отследить тему со всеми ее вариациями. Вот почему стихи из прижизненных сборников начиная с 60-х годов перемежаются со стихами последних лет. И становится ясно, что при всей душевной работе Татьяна Глушкова оставалась верна себе, своей юности, своему чувству прекрасного, которое пробудила в ней родная земля. Притом зримо встает фигура поэта, нисколько не занятого собственной персоной, не поглощенного личной судьбой — была бы хранима родным племенем многострадальная Родина. Лукавому нынешнему племени, предавшему идеалы отцов, она спешит напомнить о русских светочах Некрасове и Грибоедове, о недавно ушедшем Свиридове. Она оживляет тени погибших за народ в октябре 1993 года и верит, надеется, что “встанут мертвые с живыми единого Отечества во имя...” Она взывает к человеку, соплеменнику, соотечественнику, и зов этот звучит, говоря ее собственными словами, “наподобие музыки” даже в чистой лирике. Тема осени и разлуки слышится тут особенно явственно — точно пишущая заранее знала, что именно осенью откроются все последствия демократического блуда, что под осенние дожди погибнет наша великая страна, что осенью прольется кровь последних защитников Советов. Тут, конечно, сказывается искусство составителей — весь облик поэта, опять-таки говоря словами Пастернака, “слажен из одного куска”. Все стихи и поэмы, вошедшие в сборник — а среди них избранное из книг “Всю смерть поправ...”, “Русские границы”, “Возвращение к Некрасову”, “Грибоедов”,— словно бы написаны на одном дыхании. Цельность замечательная! Охватывая большой исторический срок, книга всецело принадлежит нашему трагическому времени.

Помнится, кто-то из друзей и почитателей Татьяны Глушковой заметил, что в тяжелые, безысходные времена чаще всего появляются великие книги о детстве. Речь шла о сборнике рассказов “После победы”, над которым Татьяна Михайловна работала в последние годы жизни. Отдельные главы из этой книги появлялись в периодике и производили впечатление самостоятельных произведений, героями которых были бабушка и внучка. Но вот они сложились в связное повествование, и оказалось, что героями тут стали ни больше ни меньше как семья и страна. Обыкновенная семья и необыкновенная страна. Страна, победившая завоевателей, которые успели покорить полмира. Страна, у которой есть Великий Вождь. И вот с этим вождем семья в лице бабушки ведет непрерывный разговор, обращаясь к нему всуе, можно сказать, панибратски, безо всякого почтения. Естественно, бабушка “из бывших”, хотя всю жизнь зарабатывала себе на хлеб честным трудом, — революция, что называется, не пришлась ей по сердцу,— и потому Сталин является ее вечным противником. Но язвя и насмешничая по мелочам, бабушка судит по справедливости. В постоянном ворчании возникает оттенок уважения и восхищения: ведь бабушка — державница, свыше сорока лет переживающая позор Цусимы, а Сталин утер нос япошкам, восстановил русские границы. Сталин одолел Гитлера и заставил весь мир поклониться России. И потому “внутреннюю эмигрантку” связует с ним нечто родственное, кровное. Всякая бабушка для своей внучки — ходячая энциклопедия, и маленькая Таня рано узнает о попранной монархии, о расстреле царской семьи, о гонении на “бывших”, но при этом от бабушки к внучке идет неизбывная человеческая энергия, которую питает любовь к своей семье и своей стране — единой, неурезанной, нераздробленной России.

Все мы родом из детства. Дети Великой Победы, как правило, растут державниками и патриотами. Это потом к некоторым из них подмажется искуситель “с умными глазами изувера”, герой стихотворения Глушковой “Наваждение”. Это потом придет ловец душ, который посулит юнцу — сыну солдата-победителя — “теплый, в табакерке, рай”. И тот потянется на Запад, глядишь, станет “русским мюнхенцем”.

Судьба спасенного поколения скорее трагична. Но жизнь его еще не кончена. Татьяна Глушкова ушла от нас, завещая любить свое Отечество, бороться за его освобождение. Вся жизнь ее служит примером того, как вести себя русскому человеку в бедности, беде и унижении. Кстати, обеим вышедшим книгам предпосланы прекрасные вступительные статьи. Валентин Курбатов (“Не говорю тебе прощай”) и Николай Лисовой (“После победы”) вдохновенно рисуют образ поэта.

Хочется поблагодарить всех работавших над выпуском книг: от составителя обоих изданий Валентины Мальми до бригад компьютерщиков. Стоит отметить, что в издательстве “Ладога-100” высокопрофессионально потрудилась молодая команда — в большинстве своем еще студенты — под руководством техниче-ского редактора Юрия Сергеева. И, конечно же, спасибо главному редактору издательства “Молодая гвардия” Андрею Петрову и генеральному директору издательства “Ладога-100” Александру Головастову: книги вышли в прекрасном художественном оформлении, твердом переплете, на хорошей бумаге. После скромных прижизненных изданий последних лет размером в школьную тетрадку они смотрятся как фолианты, сияют золотым и серебряным тиснением, так и просятся в руки... Не дожила Татьяна Михайловна!

Лариса ЯГУНКОВА.