НИКОЛАЙ МАСАЛОВ родился в селе Вознесенка Тисульского района. Он появился на свет в семье вечных тружеников земли, выходцев из Курской губернии, переселившихся в Сибирь в поисках лучшей доли. Дед, прадед и отец Николая Масалова были потомственными кузнецами, мастерство которых высоко ценилось по всей округе. В крестьянской семье Масаловых воспитывались шестеро детей — четверо мальчишек и две девочки.

Как и все ребятишки, до 4-го класса Николай учился в сельской школе. Потом с мальчишкой случилась беда — по первому льду пошел на рыбалку и провалился в прорубь. После этого Коля долго болел. Когда поправился, его сверстники уже заканчивали шестой класс. Отстав от своих ребят, в школу идти наотрез отказался, постыдился сидеть за одной партой с младшими. Сначала паренек помогал по дому, а потом и в колхозе нашлось посильное дело. Николай одинаково добросовестно относился к любому заданию — ходил со стадом, работал на лобогрейке. Затем он закончил полугодовые курсы трактористов и снова стал работать в родной Вознесенке. Николай Масалов сумел наладить старенький трактор, и вскоре своим трудолюбием он прославился на весь район.

В 1941 году война нарушила привычное течение мирной жизни. В канун своего 18-летия Николай Масалов был призван в ряды Красной Армии. Свой трактор он сдал преемнице — односельчанке Насте. Тогда в Тисуле собрались около 800 призывников с окрестных рудников и сел. Все они отправились в Тяжин, переночевали в старом клубе, а наутро погрузились в эшелон и отбыли в город Томск, где формировалась воинская часть. Вместо двухгодичного курса солдатских наук сибиряки за одну зиму справились с этой нелегкой задачей. Воинская учеба продолжалась изо дня в день с 7 утра и до 11 вечера: многокилометровые марш-броски и атаки по пояс в снегу, рытье окопов в промерзшей земле и томительное ожидание отправки на фронт. Николай Масалов освоил воинскую специальность минометчика.

В марте 1942 года полк, в котором служил Николай Масалов, принял боевое крещение на Брянском фронте, под Касторной.

Полк трижды вырывался из огненного кольца окружения. Приходилось пробиваться штыками, берегли каждый патрон, каждый снаряд. Полк не бежал от наседавшего врага, отходил медленно, по-сибирски неуступчиво отвечая огнем на огонь, ударом на удар. Полк вышел из окружения в районе Ельца. В тяжелых боях эти воины сумели сохранить знамя, которое им вручили в далеком сибирском городе. Однако ценой этого были человеческие жизни. В минометной роте Николая Масалова осталось только пять солдат, все остальные полегли в брянских лесах.

После переформирования полк вошел в состав легендарной

62-й армии генерала Чуйкова. Сибиряки стойко держали оборону на Мамаевом кургане. Расчет Николая Масалова дважды засыпало землей под обрушенными скатами блиндажа. Боевые товарищи находили и откапывали их.

Вспоминает Н.И.Масалов: «Сталинград я с первого до последнего дня защищал. Город от бомбежек превратился в пепел, мы в этом пепле и воевали. Снаряды и бомбы перепахивали все вокруг. Наш блиндаж завалило землей во время бомбежки. Так нас похоронило заживо. Дышать нечем. Самим бы не выбраться — насыпало сверху гору. Из последних сил кричим: «Комбат, откапывай!» У входа в траншею гребу под себя землю, а второй дальше в блиндаж прогребает. Блиндаж больше чем наполовину заполнили землей, одежду хоть выжимай, а сверху все валится и валится земля. «Уже некуда прогребать», — почти шепотом не то мне, не то себе сказал парень. Я перестал грести и почувствовал, как по спине ползет что-то холодное. «Нелепо-то как получается: живые ведь и невредимые даже и вот так здесь умирать. Не могли мы смириться с этим. Шомполом протыкаю землю еще, еще выше. И вот шомпол пошел легко. «Спасены, спасены!» — кричу товарищу. Тут и ребята подоспели — откопали нас...»

За бои в Сталинграде 220-й полк получил гвардейское знамя. В это время Николай Масалов был назначен ассистентом в знаменный взвод. Тогда он еще не знал, что ему, парню из далекой Сибири, будет суждено нести боевое знамя до самого Берлина.

И полк снова шел вперед. На смену павшим бойцам приходили все новые и новые солдаты. Форсировали Дон, Северный Донец, Днепр, Днестр. Затем были Висла и Одер. Полк побеждал, но каждая победа была оплачена дорогой ценой, кровью советских солдат. Из первого состава полка в Берлин вступили только двое: сержант Масалов — знаменщик полка и капитан Стефаненко. За годы войны Николаю Масалову не раз приходилось смотреть смерти в глаза, трижды он был ранен и дважды контужен. Особенно тяжелое ранение солдат получил под Люблином.

Вспоминает Н.И.Масалов: «...На ржаном поле угодил я в атаке под крупнокалиберный пулемет. Получил две пули в ногу, одну в грудь. Лежу оглохший под открытым небом, солнце в глаза светит, хлебушко головой кивает. Вокруг так тихо, будто, изломанный работой на тракторе, прилег я отдохнуть на родном поле. Стемнело. Думаю: а ведь не найдут меня здесь. Пополз, сколько мог, останавливался, если отказывали руки. Утром меня подобрали».

Превозмогая боль, он полз всю ночь, сантиметр за сантиметром приближаясь к расположению своей части. Через полтора месяца после госпиталя Николай Масалов на попутных машинах догонял свой полк, готовившийся форсировать Вислу. Здесь он был назначен знаменщиком 220-го гвардейского Запорожского полка, с которым прошел всю войну. Для Николая и его товарищей алый стяг был больше чем просто полотнище, ведь он впитал в себя кровь боевых товарищей, пролитую в боях за Родину.

Вспоминет Н.И.Масалов: «14 января 1945 года мы перешли в наступление. Прорывались за Вислу с тяжелыми боями. Понесли большие потери, но врага из траншей выбили и погнали на запад. Не останавливаясь, перешли польско-немецкую границу. Наступали днем и ночью, не давая противнику ни минуты передышки. Дошли до Одера, с ходу навели понтонную переправу и пошли дальше. Однако на подступах к сильно укрепленным Зееловским высотам мы завязли».

Перед решающим штурмом гитлеровских укреплений Николай Масалов получил приказ пронести гвардейское знамя полка по траншеям, где были сосредоточены штурмовые группы. Под покровом ночи он шел торжественно, четко печатая шаг. Тяжелое полотнище развевалось на ветру. Навстречу знамени поднимались солдаты, отдавая ему честь. Над траншеей плотным роем пролетали пули, то впереди знаменосца, то позади. Николай Масалов почувствовал тяжелый, звенящий удар по голове. Он покачнулся, но все же, превозмогая боль, зашагал дальше твердо и ровно. Уже на выходе из последнего окопа пали сраженные вражескими пулями ассистенты знаменосца... После штурма Зееловских высот Николай Масалов был представлен к ордену Славы, ему было присвоено очередное звание — старшего сержанта.

За годы войны Николай Масалов стал опытным воином. Он в совершенстве владел оружием, умел предугадать место возможной засады, успевал опередить вражеских пулеметчиков. Солдат не раз проявлял бесстрашие, но бездумного лихачества не терпел. Покладистый по характеру сибиряк не ленился отрыть окоп в полный рост, уложить на крышу блиндажа дополнительный ряд бревенчатого наката. Даже в машине он сидел так, что над ее бортом из-под низко надвинутой стальной каски посверкивали постоянно настороженные глаза. Он оберегал гвардейское знамя и не имел права умереть, не защитив эту святыню полка.

Маршал Советского Союза В.И.Чуйков в своей книге воспоминаний «Штурм Берлина» так писал о Николае Масалове: «Боевая биография этого воина как бы отражает в себе весь боевой путь 8-й гвардейской армии... На его долю, как на долю всех воинов армии, выпало быть на главном направлении удара немецких войск, наступавших на Сталинград. Николай Масалов сражался на Мамаевом кургане стрелком, затем в дни боев на Северном Донце взялся за гашетку пулемета, при форсировании Днепра командовал отделением, после взятия Одессы был назначен помощником командира комендантского взвода. На Днестровском плацдарме был ранен. А через четыре месяца после форсирования Вислы до Одерского плацдарма шел с перебинтованной головой рядом со знаменем».

В АПРЕЛЕ 1945 года передовые части советских войск вышли к Берлину. Город оказался в огневом кольце окружения. 220-й гвардейский стрелковый полк наступал по правому берегу реки Шпрее, от дома к дому продвигаясь к имперской канцелярии. Уличные бои шли днем и ночью. Здесь рядовой солдат во всем своем величии поднимался на пьедестал войны.

За час до начала артподготовки Николай Масалов в сопровождении двух ассистентов принес знамя полка к Ландвер-каналу. Гвардейцы знали, что здесь, в Тиргартене, — перед ними главный бастион военного гарнизона германской столицы. Бойцы выдвигались к рубежу атаки мелкими группами и поодиночке. Кому-то предстояло форсировать канал вплавь на подручных средствах, кому-то прорываться сквозь шквал огня через заминированный мост.

До начала атаки оставалось 50 минут. Установилась тишина — тревожная и напряженная. Неожиданно сквозь это призрачное безмолвие, смешанное с дымом и оседающей пылью, послышался детский плач. Он доносился словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно. Ребенок с плачем произносил одно понятное всем слово: «Мут-тер, муттер...», ведь все дети плачут на одном языке. Раньше других детский голос уловил сержант Масалов. Оставив у знамени ассистентов, он поднялся почти во весь рост и напрямик побежал в штаб — к генералу.

— Разрешите спасти ребенка, я знаю, где он...

Генерал молча разглядывал невесть откуда взявшегося солдата.

— Только обязательно вернись. Надо вернуться, ведь этот бой— последний, — по-отечески тепло напутствовал его генерал.

— Я вернусь, — промолвил гвардеец и сделал первый шаг в сторону канала.

Площадь перед мостом простреливалась огнем пулеметов и автоматических пушек, не говоря о минах и фугасах, густо усеявших все подступы. Сержант Масалов полз, прижимаясь к асфальту, осторожно минуя едва приметные бугорки мин, ощупывая руками каждую трещину. Совсем рядом, выбивая каменистую крошку, проносились пулеметные очереди. Смерть сверху, смерть снизу — и негде от нее укрыться. Уворачиваясь от смертоносного свинца, Николай нырнул в воронку от снаряда, будто в воды родной сибирской Барандатки.

В Берлине Николай Масалов насмотрелся на страдания немецких ребятишек. В чистеньких костюмчиках они подходили к солдатам и молча протягивали пустую консервную банку или просто исхудавшую ладошку. И русские солдаты совали в эти ручонки хлеб, куски сахара или усаживали худющую компанию вокруг своих котелков...

...Николай Масалов пядь за пядью приближался к каналу. Вот он, прижав автомат, уже перекатился к бетонному парапету. Тут же хлестнули огненные свинцовые струи, но солдат уже успел скатиться под мост.

Вспоминает бывший комиссар 220-го полка 79-й гвардейской дивизии И.Падерин: «И исчез наш Николай Иванович. Он пользовался большим авторитетом в полку, и я боялся стихийной атаки. А стихийная атака, как правило, лишняя кровь, да еще в самом конце войны. И вот Масалов будто почувствовал нашу тревогу. Вдруг подает голос: «Я с ребенком. Пулемет справа, дом с балконами, заткните ему глотку». И полк без всякой команды открыл такой яростный огонь, что я, по-моему, за всю войну не видел такого напряжения. Под прикрытием этого огня Николай Иванович вышел с девочкой. Он был ранен в ногу, но не сказал...»

Вспоминает Н.И.Масалов: «Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: «Муттер, муттер!» Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку — и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим — выручили, открыли огонь со всех стволов».

Орудия, минометы, автоматы, карабины прикрывали Масалова шквальным огнем. Гвардейцы прицельно били по огневым точкам врага. Русский солдат встал над бетонным парапетом, закрыв собой от пуль немецкую девочку. В этот момент над крышей иссеченного осколками дома с колоннами поднялся ослепительный диск солнца. Его лучи ударили по вражескому берегу, на некоторое время ослепив стрелков. Одновременно ударили пушки, началась артподготовка. Казалось, что весь фронт салютует подвигу русского солдата, его человечности, которую он не растерял на дорогах войны.

Вспоминает Н.И.Масалов: «Перебрался я через нейтральную зону. Заглядываю в один, другой подъезд домов — чтоб, значит, сдать ребенка немцам, гражданским. А там пусто — ни души. Тогда я прямым ходом в свой штаб. Товарищи окружили, смеются: «Покажи, что за «языка раздобыл». А сами кто галеты, кто сахар девочке суют, успокаивают ее. Сдал ее с рук на руки капитану в накинутой плащ-палатке, который воды ей из фляжки давал. А потом я вернулся к знамени».

ЧЕРЕЗ несколько дней в полк приехал скульптор Е.В.Вучетич и сразу же разыскал Масалова. Сделав несколько набросков, распрощался, и вряд ли Николай Иванович в тот момент представлял, зачем понадобился художнику. Вучетич не случайно обратил внимание на воина-сибиряка. Скульптор выполнял задание фронтовой газеты, подыскивая типаж для плаката, посвященного Победе советского народа в Отечественной войне. Эти эскизы и наброски пригодились Вучетичу позже, когда он приступил к работе над проектом знаменитого ансамбля-памятника. После Потсдамской конференции глав союзных держав Вучетича вызвал к себе Климент Ефремович Ворошилов и предложил приступить к подготовке скульптурного ансамбля-памятника, посвященного Победе советского народа над фашистской Германией. Первоначально предполагалось поместить в центре композиции

величественную бронзовую фигуру Сталина с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.

Скульптор Е.В.Вучетич: «Главную фигуру ансамбля смотрели художники, скульпторы. Хвалили, восхищались. Но я испытывал неудовлетворенность. Надо искать другое решение.

И тут я вспомнил советских воинов, которые в дни штурма Берлина выносили из зоны огня немецких детей. Метнулся в Берлин, побывал в гостях у советских солдат, встречался с героями, сделал зарисовки и сотни фотографий — и вызрело новое, свое решение: солдат с ребенком на груди. Вылепил фигуру воина метровой высоты. Под ногами его — фашистская свастика, в правой руке автомат, левая придерживает трехлетнюю девочку».

Пришла пора продемонстрировать оба проекта под светом кремлевских люстр. На первом плане — монумент вождя...

— Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот, с усами?

Сталин указал мундштуком трубки в сторону полутораметровой фигуры.

— Это пока эскиз, — попытался кто-то заступиться.

— Автор был контужен, но не лишен языка, — отрывисто бросил Сталин и устремил взгляд на вторую скульптуру. — А это что?

Вучетич поспешно снял пергамент с фигуры солдата. Сталин осмотрел его со всех сторон, скупо улыбнулся и сказал:

— Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина, на высоком могильном холме... Только знаете, Вучетич, автомат в руке солдата надо заменить чем-то другим. Автомат — утилитарный предмет нашего времени, а памятник будет стоять в веках. Дайте ему в руку что-то более символичное. Ну, скажем меч. Увесистый, солидный. Этим мечом солдат разрубил фашистскую свастику. Меч опущен, но горе будет тому, кто вынудит богатыря поднять этот меч. Согласны?

Вспоминает Иван Степанович Одарченко: «После войны я еще три года служил в комендатуре Вайсензее. Полтора года выполнял необычное для солдата задание — позировал для создания монумента в Трептов-парке. Профессор Вучетич долгое время искал натурщика. Меня представили Вучетичу на одном из спортивных праздников. Он одобрил мою кандидатуру, и через месяц меня откомандировали позировать скульптору».

Строительство памятника в Берлине приравнивалось к заданию чрезвычайной важности. Было создано специальное строительное управление. К концу 1946 года набралось 39 конкурсных проектов. Перед их рассмотрением в Берлин приехал Вучетич. Идея памятника целиком и полностью завладела воображением скульптора... Работы по сооружению памятника воину-освободителю начались в 1947 году и продолжались больше трех лет. Здесь была задействована целая армия специалистов — 7 тысяч человек. Мемориал занимает огромную площадь в 280 тысяч квадратных метров. Заявка на материалы озадачила даже Москву — черные и цветные металлы, тысячи кубометров гранита и мрамора. Складывалась крайне затруднительная ситуация. Помог счастливый случай.

Вспоминает заслуженный строитель РСФСР Г.Кравцов: «Ко мне пришел изможденный немец, бывший узник гестапо. Он видел, как наши солдаты выбирают в развалинах зданий куски мрамора, и поспешил с радостным заявлением: ему известен в ста километрах от Берлина, на берегу Одера, потайной склад гранита. Он сам разгружал камень и чудом избежал расстрела... И эти груды мрамора, оказывается, по заданию Гитлера были припасены для строительства памятника победы...над Россией. Вот ведь как получилось...

При штурме Берлина погибли 20 тысяч советских воинов. В братских могилах мемориала в Трептов-парке, под старыми платанами и под курганом главного монумента, покоятся более 5 тысяч солдат. Вспоминает бывшая садовница Фрида Хольцапфель: «Нашей первой задачей было удалить с участка, предназначенного для памятника, кусты и деревья; на этом месте должны были вырыть братские могилы... А потом стали подъезжать машины с бренными останками погибших солдат. Я просто не могла сдвинуться с места. Всю меня словно пронзила острая боль, я заплакала навзрыд и ничего не могла с собой поделать. Мысленно я представляла себе в эту минуту русскую женщину-мать, у которой отняли самое дорогое, что у нее было, и теперь опускают в чужую немецкую землю. Невольно я вспомнила о сыне и муже, которые считались без вести пропавшими. Может быть, и их постигла такая же судьба. Вдруг ко мне подошел молодой русский солдат и сказал на ломаном немецком языке: «Плакать нехорошо. Немецкий камерад спит в России, русский камерад спит здесь. Все равно, где они спят. Главное чтобы был мир. Русские матери тоже плачут. Война для людей нехорошо!» Потом он еще раз подошел ко мне и сунул в руки какой-то сверток. Дома я развернула его — там лежали полбуханки солдатского хлеба и две груши...».

Вспоминает Н.И.Масалов: «О памятнике в Трептов-парке я узнал случайно. Спички в магазине купил, на этикетку глянул. Памятник воину-освободителю в Берлине работы Вучетича. Вспомнил, как он делал с меня набросок. Я никак не подумал, что в этом памятнике запечатлен тот бой за рейхстаг. Потом уж узнал: рассказал скульптору о случае на Ландвер-канале маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков».

Памятник завоевывал все большую популярность у людей из многих стран и порождал различные легенды. Так, в частности, считалось, что действительно советский солдат вынес немецкую девочку с поля боя во время перестрелки, но при этом был тяжело ранен и умер в госпитале. Одновременно с этим отдельные энтузиасты, которых не устраивала эта легенда, предпринимали неоднократные, но до поры безуспешные поиски неизвестного героя.

ПОСЛЕ демобилизации Николай Масалов вернулся в родные места. Счастливой оказалась судьба сыновей деревенского кузнеца — всех четверых дождался с фронта. И не было, наверное, в жизни Анастасии Никитичны Масаловой хлопот более радостных, чем в тот памятный день. Как и было задумано, на стол был водружен праздничный пирог. Николай Масалов пробовал сесть за рычаги трактора — не получилось, сказались фронтовые раны. Стоило проработать час-другой на тракторе, как в голове начинала ворочаться непереносимая боль. Врачи порекомендовали сменить профессию. Однако Николай Масалов не мыслил себя без «железного коня», без крестьянского труда, вернуться к которому он мечтал всю войну. Часто вспоминались ему родные нивы, где в жаркую страду работал до пота.

Много профессий перепробовал солдат, прежде чем нашел дело по душе. После переезда в Тяжин Николай Иванович стал работать в детском саду завхозом. Здесь он снова почувствовал себя нужным, сразу сумел найти с малышами общий язык. Наверное, потому, что очень любил ребятишек, по-настоящему любил. И они это чувствовали.

Вспоминает бывшая воспитанница железнодорожного детского сада С.П.Замяткина: «Однажды в Тяжин приехали корреспонденты журнала «Огонек». Они хотели сфотографировать Николая Ивановича с маленькой девочкой на руках. Для этого выбрали почему-то меня. Маленьким детям дядя Коля казался настоящим великаном — сильным, но добрым. Позднее я видела эту фотографию в журнале, и она была для меня очень дорога...»

В середине 60-х годов к Масалову в одночасье пришла известность. О нем рассказывали в центральных советских газетах и журналах, а также в зарубежных средствах массовой информации. Тогда же советские и германские кинематографисты сняли полнометражный документальный фильм «Парень из легенды». В канун 20-летия победы Н.И.Масалов впервые после войны побывал в столице Германской Демократической Республики. Тогда бронзовый памятник и его прототип впервые свиделись воочию. В 1969 году ему была вручена грамота почетного гражданина Берлина.

Николай Иванович много ездил, выступал, принимал журналистов из разных точек земного шара. Николай Иванович не считал спасение немецкой девочки подвигом. Он был убежден, что так поступил бы каждый советский солдат.

Из письма М.Рихтер (ГДР): «Вчера в газете «Юнге вельт» я прочитала статью о спасении вами немецкой девочки. В то время, весной 1945 года, мне был всего один годик. Меня глубоко потрясла эта статья. Ведь и со мной могло бы случиться то же, что случилось с той девочкой. Мы сделаем все, чтобы найти спасенную вами девочку».

В июле 1984 года у Николая Ивановича Масалова побывали выпускники факультета журналистики из Берлинского университета, супруги Луц и Сабина Декверт. Тогда им удалось осуществить свою давнюю мечту — взять интервью у легендарного русского солдата. Немецкие комсомольцы пытались разыскать девочку, спасенную Николаем Масаловым в последние часы войны. «Разыскивается девочка с памятника» — под таким заголовком в июле 1964 года в специальном воскресном выпуске молодежной газеты ГДР «Юнге вельт» была опубликована целая страница о подвиге Николая Масалова. Журналисты обратились к населению за помощью в розыске девочки, спасенной советским солдатом. Все центральные газеты Германской Демократической Республики, а также многие местные издания поместили сообщения о розыске, объявленном «Комсомольской правдой» и «Юнге вельт». Со всех концов республики в адрес газеты шли письма, в которых немецкие граждане предлагали свою помощь. Людям хотелось увидеть ту, ради которой рисковал своей жизнью в последние часы войны гражданин Советской страны.

Вспоминает немецкий журналист Руди Пешель: «Все лето прошло то в радостных ожиданиях, то в разочарованиях. Иногда мне казалось, что я напал на горячий след, но потом на месте выяснялось, что это всего лишь недоразумение. Позже в моих руках оказалось нечто большее, чем просто след. Это была фотография, сделанная в конце 1945 года на бывшей молодежной турбазе Острау. Почти все изображенные на ней 45 малышей, мальчиков и девочек, были спасены воинами Советской Армии. Таким образом, в одном только этом маленьком уголке ГДР я нашел подтверждение тому, о чем говорили десятки писем. Детей, обязанных русским парням своим спасением, было много, очень много».

В редакции газет и журналов поступали сообщения, авторы которых стремились хотя бы отчасти пролить свет на события, разыгравшиеся в центре Берлина 29 апреля 1945 года. Тогда пришло письмо из Геры, в котором высказывалось предположение, что девочку звали Криста. В другом письме на основе весомых аргументов высказывалось мнение, что у нее было другое имя — Хельга. В Берлине удалось разыскать семью, которая в 1945 году удочерила трехлетнюю девочку. В 1965 году девушке исполнился двадцать один год. Звали ее Ингеборга Бутт. Во время боев у нее тоже погибла мать, и ее тоже спас советский солдат — принес на руках в надежное убежище. Совпадений много, кроме одного, — это событие произошло в тогдашней Восточной Пруссии.

Другое сообщение пришло от Клары Гофман из города Лейпцига. Она писала о белокурой трехлетней девочке, которую она удочерила в 1946 году. Если эта девочка из Лейпцига и есть именно та, которую спас Масалов в Берлине, то встает вопрос, а как она попала в Лейпциг. Поэтому особый интерес вызвало письмо, в котором жительница города Каменца фрау Якоб рассказывала о том, как 9 мая 1945 года на границе с Чехословакией, где-то около города Пирны, она встретила моторизованную советскую часть. В одной из машин солдат держал на руках двух или трехлетнюю белокурую девочку, закутанную в светло-зеленое одеяло. Женщина спросила:

— Откуда у вас ребенок?

Один из советских солдат ответил:

— Мы нашли девочку в Берлине и взяли ее с собой в Прагу, чтобы отдать в хорошую семью.

Была ли это та девочка, из-за которой Масалов бросился под пули? А почему бы и нет? Дальнейшие поиски по этому следу дали разноречивые результаты... Немецкая журналистка Б.Цайске рассказывала, что тогда откликнулись 198 человек, которых спасли от голода, холода и пуль советские солдаты только в Берлине. Писатель Борис Полевой написал о подвиге старшего сержанта Трифона Лукьяновича. День в день с Масаловым он совершил точно такой же подвиг — спас немецкого ребенка. Однако на обратном пути его настигла вражеская пуля.

...В Берлине, в Трептов-парке, на пьедестале стоит русский солдат в плащ-палатке, наброшенной на плечи, гордо вскинув чубатую голову. Под его ногами поверженные обломки фашистской свастики. В правой руке его зажат тяжелый обоюдоострый меч, а на левой руке уютно устроилась маленькая девочка, доверчиво прильнувшая к груди солдата.

Этого воина знает весь мир, память о нем жива и поныне. А это значит, что подвиг, отлитый в бронзу, будет служить достойным примером грядущим поколениям.

Николай Масалов не любил рассказывать о своих подвигах. Он считал неудобным заниматься бахвальством. При жизни мало кто знал какие уникальные материалы хранятся в личном архиве солдата: награды, фотографии, грамоты, книги, альбомы, письма, открытки, журнальные и газетные статьи. После смерти Николая Ивановича, его дочь Валентина передала бесценное наследие в пресс-службу администрации Тяжинского района. Эти и многие другие материалы были использованы при работе над книгой «Человек из легенды».

Память о герое живет и поныне. В декабре 2004 года в Нововосточной средней школе была создана первая в районе пионерская дружина имени героя-земляка Н.И.Масалова. Пионерам было вручено знамя с вышитым девизом: «За родину, добро и справедливость!» Ребята уже собрали большой материал о Н.И.Масалове, оформили пионерскую комнату, отрядные уголки. В первую очередь планируется масштабный проект по изучению истории родного края. Совет дружины будет иметь свой голос в решении внутришкольных дел. Здесь предстоит искать решения — как и чем увлечь, сплотить ребят, как помочь им найти свой путь в жизни.

В апреле 2005 года руководители тяжинских предприятий и организаций, члены коллегии администрации района и Совета старейшин, представители ветеранского актива провели

уроки-реквиемы «Вспомним, поклонимся тем годам». В каждом из двухсот классов занятие начиналось с истории подвига Николая Масалова.

После войны Н.И. Масалов работал с детворой.

О.В. КОСТЮНИН.

р.п. Тяжинский, Кемеровская обл.