Нынешнюю трагедию русского народа можно выразить простыми словами: к власти пришел особый тип людей — отъявленные мерзавцы. Марксисты скажут, что это определение ненаучно, что все дело в производственных отношениях. Патриоты скажут, что подлость правителей — не главное, что они всего лишь «пятая колонна», что все дело в «мировой закулисе». Наверное, они правы, и все же… Никакая буржуазия и никакая закулиса не сделали бы с народом своей страны то, что делает с нами нынешний правящий слой. Такое могут делать только мерзавцы — и именно они становятся у нас «пятой колонной» или «буржуазией».

То, что сделали и делают с Россией «реформаторы», войдет в историю как небывалое по масштабам предательство. Они подрядились разрушить страну и делают это с необъяснимой жестокостью, на первый взгляд совершенно неразумной. Скорее всего, неразумна она лишь на первый взгляд, и задачу они выполняют вполне осознанную — превратить в руины все то, на что Россия может опереться и подняться с колен.

Едва ли не самая подлая глава во всей этой «программе реформ» — уничтожение нашей школы. Создавая, с конца XIX века, современную школу на собственных культурных основаниях, Россия, уже в облике Советского Союза, смогла построить замечательную и неповторимую систему — единую общеобразовательную школу. При очень скромных, по западным меркам, денежных затратах эта школа обеспечивала исключительно высокий уровень образования и воспитания по единому для всего населения страны стандарту. Советская школа — признанное во всем мире высокое социальное и культурное достижение, национальная гордость России.

«Космос мы проиграли русским за школьной партой», — сказал президент США Джон Кеннеди. Благодаря этой школе страна провела форсированную индустриализацию, выстояла в войне с гитлеровской Европой и стала мощной державой. И вот теперь, когда для преодоления тяжелейшего кризиса нам потребуется, пожалуй, самое большое за всю историю напряжение интеллектуальных сил, знаний и умений, эту школу уничтожают. Длится это уже десять лет. Когда президентом стал В.В. Путин, процесс пошел с ускорением.

Понимают ли «реформаторы» школы, что они творят? Да, понимают. Министр образования В.М. Филиппов высказался предельно откровенно: «Изменившееся российское общество требует адекватных изменений и от системы образования — нельзя консервировать то, что когда-то было лучшим в мире». Яснее не скажешь — в советские времена народ имел право пользоваться чем-то «лучшим в мире», а сейчас народ РФ такого права лишен, это «лучшее» власти будут ликвидировать, подгонять под новую структуру «изменившегося российского общества».

Результат известен, и пусть любящие родители не прячут глаза: в 1982 году на всех международных конкурсах советские школьники заняли первые места. В 1995 году РФ сошла на 8—9-е места. Сегодня, по данным экспертизы ЮНЕСКО, проводившейся в 65 странах мира, РФ скатилась на 50—55-е места и оказалась по качеству образования в середине третьей — худшей — группы обследованных стран («Школьное обозрение», 1999, № 4).

В чем же видит «бригада Путина» то, что министр назвал «адекватными изменениями системы образования»? Разделим вопрос на три большие взаимосвязанные темы: 1) разделение школы на «два коридора — школу для элиты и школу для «массы», отказ от советского принципа единой школы; 2) отказ от методологического принципа общеобразовательной школы, переход к «плюрализму программ и методик»; 3) вытеснение из школы новой социальной общности — детей-изгоев.

Если первые две проблемы касаются той части детей и подростков, которая все же остается охваченной системой образования, то возникновение в начале XXI века значительного контингента подростков и юношей, вообще выброшенных из школьной системы, означает появление в России совершенно нового, неведомого нам социально-культурного типа. Об этом и поговорим в первой статье.

Прежде всего о масштабах проблемы. Действительно ли она приняла социальный характер или, как утешают себя многие, пока что является личной бедой немногих неустроенных семей? Вот некоторые данные.

Недавно прошла конференция педагогов на тему «Образование как фактор государственной безопасности». Ей посвящен номер журнала «Известия Академии педагогических и социальных наук» (2002, № 6). В редакционной статье, открывающей номер, сказано: «У нас сейчас достигли совершеннолетия 10 млн. совершенно неграмотных, и 2 млн. ребят школьного возраста по разным причинам не учатся».

По данным Минобороны, до 25% призывников из сельской местности оказываются фактически неграмотными, а в 1997 году в Сибири каждый десятый призывник был полностью неграмотным. О том же говорит и уголовная статистика. По данным отдела по предупреждению правонарушений среди несовершеннолетних МВД РФ, каждый третий правонарушитель школьного возраста в 1999 г. не имел даже начального образования!

Мы видим, что заметная доля всей молодежи, а в некоторых социальных группах весьма значительная часть, оказывается вне школы. Образование в РФ перестало быть всеобщим и обязательным. И это вовсе не упущение властей, не прискорбные издержки «реформы», это ее суть. Это предвидели и планировали. За этим процессом внимательно следят уже десять лет и не делают ничего, чтобы его предотвратить.

Более того, именно всеобщее обязательное образование вызывало у антисоветских «демократов» едва ли не самую сильную ненависть к советской социальной и культурной политике. Эта ненависть пролилась во множестве статей и выступлений в начале 90-х годов, сейчас ее слегка прикрывают. С какой злобой говорили тогда о рабфаках, о «шариковых», которых допустили к образованию наравне с «белой костью». И эта сытая сволочь еще имеет наглость называть себя демократами!

И разве не странно — больше всех злобствовали именно на «красных» студентов, на рабфаковцев. На тех, кто, отработав смену, садился за парту и с огромным трудом осваивал то, что дети элиты легко воспринимали в семейной обстановке. Кстати, не меняет дела тот факт, что сегодня энтузиастами школьной реформы, которая отстраняет большинство детей нашего народа от хорошего образования, являются как раз те, кто при Советской власти вышел из низов и получил хорошее бесплатное образование. Очень часто именно тот, кто поднялся «из грязи да в князи», становится самым подлым душителем и угнетателем простонародья.

«Реформа» выбивает из школы прежде всего детей из той части народа, что впала в крайнюю бедность, — беженцев, безработных. Семьи распадаются, родители спиваются или попадают в тюрьму, дети вынуждены идти на заработки или прибиваться к бандам. Если кто-то из них и пытается подняться и продолжить обучение, реальной помощи от государства и общества он не получает.

В СССР была создана развернутая система вечернего и заочного образования. В вечернюю школу шли не только по желанию, этого требовали на производстве — образование было обязательным. Но главное, что не только требовали, но и помогали. Учащимся полагался свободный день в неделю и отпуск на время экзаменов. Система вечернего образования давала юноше, по какой-то причине оставившему школу, возможность наверстать упущенное. Это была государственная система, не имеющая аналогов в мире.

За время «реформы» число вечерних школ в РФ сократилось в 3 раза. Это значит, что не везде у подростка есть возможность доучиться просто потому, что школа вне досягаемости территориально. Теперь в РФ конституцией разрешен детский труд — с 14 лет. Полезно вспомнить нашим интеллигентным демократам, что, согласно международной «Конвенции о правах ребенка», «ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста». Сейчас в вечерних школах 30% учеников — дети до 15 лет (таких раньше вообще не разрешалось принимать), 75% — до 17 лет. Ученикам вечерних школ в демократической РФ не полагается ни дополнительного выходного дня, ни отпуска на время экзаменов. В новом трудовом законодательстве нет льгот для тех, кто работает и учится, — спасибо министрам-«демократам» Починку и Матвиенко, депутатам «Единой России». За год теперь из школ отчисляют по 70 тысяч детей. А 2 миллиона уже и не входят в отчетность. Они списаны в отходы.

Что же это означает для общества в целом? Вспомним эпизоды. Они не исчерпывают сути, но служат красноречивым сигналом. Прошлым летом в Москве произошли события, которые надо считать важной вехой на историческом пути России. На центральных площадях Москвы произошли массовые беспорядки подростков. Некоторые из погромов имели слабые признаки какой-то идеологической направленности — толпа скинхедов избивала случайных прохожих с темной кожей, даже не спрашивая их национальности и не имея к ним конкретно никаких претензий. Другие погромы, как после матча футбольных команд РФ и Японии или в День города, не имели никаких «программных» оправданий.

Подчеркнем, что и у скинхедов их архаичный «национализм» — это фиговый листок, жалкое оправдание, подсказанное взрослыми кукловодами. Подростки ухватились за него в безнадежной попытке хоть как-то объяснить самим себе истоки разрушительной силы, которая их гнетет и рвется наружу. Попытки именно безнадежные, общим и главным качеством всей серии этих массовых молодежных выступлений является бессмысленность насилия и тяга к разрушению материальных символов окружающего их социального мира — автомобилей, витрин.

Почему эти погромы надо считать знаком разрыва исторического пути России? Потому, что мы впервые увидели (пока что только кончик) той ненависти, что накапливается в глубине души людей из класса изгоев. Такого класса не существовало ни в сословном обществе царской России, ни в советском обществе. Дети малоимущих семей или социальных групп тогда не сливались в класс, отвергнутый обществом. Погромы в Москве были первыми в России погромами западного типа. Точнее, погромами того типа, что организует молодежь, отвергнутая обществом.

В этом смысле подростковые погромы в Москве явились признаком успеха «реформы». Во всяком случае хотя бы этот запланированный продукт получен. Дети, выросшие после развала СССР, выделили из себя особый социальный тип, присущий западному обществу, — тип, которого не знала докапиталистическая и советская Россия.

Когда власти Москвы установили на Манежной площади огромные экраны и созвали туда толпу молодежи, чтобы она «вместе» посмотрела футбол, выпила дешевой водки с пивом и повеселилась, это выглядело как сознательно запланированный эксперимент. Как будто идеологи и психологи «реформаторов» хотели проверить — дозрело ли до нужных кондиций поколение, не знавшее советской школы и не слышавшее песни «Широка страна моя родная». Дозрело.

И власти дозрели. Когда в День города толпа подростков устроила массовую драку, то власти поспешили успокоить обывателя: «Ничего особенного, праздник продолжается». Вызвали дополнительные силы внутренних войск, смыли кровь с мостовой — не обращайте внимания, дорогие москвичи и гости столицы. Наверное, к следующему празднику закупят в США больше современных электрических дубинок.

Самое главное, что власть в этом повороте не видит никакой трагедии: ведь Запад сумел загнать около трети подростков в гетто и держать их там с помощью мощной полиции и наркотиков. Раз в год им позволяют погромить город, побить витрины и пожечь машины. Это предусмотрено, и деньги на ремонт выделены. Значит, и в России все это сумеют организовать — «заграница нам поможет». И в России, дескать, можно создать «двойное общество». Эта концепция открыто излагается идеологами правых (например, А.Кохом).

В этих расчетах, если они всерьез, кроется ошибка. Но давайте пока не будем о будущем, а разберемся в недавнем прошлом и настоящем. Будущее вырастает из этого. Что было сломано в нашем жизнеустройстве такого, что не давало массе детей и подростков попасть в «коридор, что кончается стенкой»? Ведь ломали на наших глазах — должны же мы соотносить следствие с причиной. Давайте выделим главные изменения, глядя на мир глазами ребенка и подростка. В их мире еще нет политики, ребенку не требуется ни многопартийность, ни свобода выезда за границу. В чем его «права человека»?

Как сказались на детях и подростках изменения последних десяти лет в культуре? Заметим только, что культура неразрывно связана с хозяйством — не с деньгами, а со всей хозяйственной деятельностью. Для ребенка еще больше, чем для взрослых, эти сферы переплетены неразделимо. Пища, теплое жилье, красивое платьице и удобные сапожки — все это строит мироощущение и характер ребенка, как и выражение лица и разговор взрослых, их идеи, шутки и поговорки. А позже — учебники, телевизор, реклама на улицах. И все это во многом предопределено типом хозяйства, отношениями людей в производстве и распределении богатства. Жизнь ребенка в семье безработных, выбитых из жизни родителей — сплошная трагедия. Еще больше страдает от этих социальных бедствий подросток.

В культуре, как мы все прекрасно знаем, — нечего отворачиваться и прятаться — главное изменение последних десяти лет имеет глубину религиозную. Впервые в России сказано, что «люди не равны» (или иначе: «люди — не братья»). До этого более тысячи лет мы утверждали обратное — что люди равны (они братья), ибо Христос пошел на крест за всех. Впервые на Западе, именно в ходе становления «рыночного» общества, было сказано, что «Христос пошел на крест не за всех» и что люди не равны, а делятся на избранных и отверженных. Именно плоды этого изменения в культуре мы начинаем глотать — и многих уже отравил этот ядовитый напиток.

Отсюда первое усложнение нашей проблемы. Изгоями России, извергнутыми реформой из русской культуры, становятся все дети, а не только социально обездоленные. Те «благополучные», что приняли мысль, будто человек человеку — волк, рвут культурную пуповину, через которую их питали ум и совесть предыдущих поколений России. И, оставшись без этой невидимой пищи, ум и совесть этих благополучных молодых людей иссякают на удивление быстро.

Надо напомнить, что предупреждение о том, что становится очевидным сегодня, было сделано в самом начале «реформы» (а если уж быть точными, то оно было сделано Достоевским). Вот выдержка из доклада Комитета РФ по делам молодежи 1993 г. (при правительстве Ельцина!):

«Более трех четвертей молодых людей испытывают чувство неудовлетворенности жизнью. Фиксируется быстрое нарастание (за год в два раза) страха перед будущим. В структуре конкретных страхов на первом месте страх перед войной на национальной почве, далее идут одиночество, бедность, болезнь, бандитизм, возможность потерять работу, голод. Страхи такого рода для российской молодежи являются во многом новыми и потому парализуют волю ее значительной части... На шкале ценностей значительно снизилось значение ценности человеческой жизни. Существовавшая тенденция на снижение числа самоубийств прервана. Количество самоубийств резко возросло и будет увеличиваться».

Как сказано в том докладе, при опросах среди молодежи, составлявшей 32 млн. человек, 6% заявили, что согласны убить человека, если им хорошо заплатят. Конечно, они храбрились — но ведь это 2 миллиона молодых людей, допускающих саму мысль, что они могут это сделать!

Духовная травма коснулась всей молодежи, включая ее привилегированную часть. Ведь помимо того что из школы и из общества выкидывают существенную часть подростков, на все поколение воздействуют мощными технологиями растления. Множеством способов у них целенаправленно разрушают все священные символы, осмеивают и изгаживают все светлые помыслы и мечты. Их омывает поток голливудских фильмов, прославляющих «крутизну» и насилие, поток рекламы, прославляющей эгоизм и потребление. На дискотеках создают обстановку психоза, в которой подростков приучают к наркотикам. Телевидение в своих передачах «Окна» и «За стеклом» втаптывает в грязь веру в саму возможность любви, а передача «Слабое звено» узаконивает животную «борьбу за существование». Давайте же признаем очевидное — в духовной сфере РФ заправляют растлители, которых вполне спокойно, без метафор, следовало бы назвать врагами народа. Президент, подписавший Доктрину информационной безопасности, делает вид, что ничего не замечает. Гарант прав человека!

Это комбинированное воздействие ненормальных материальных условий жизни с растлевающим влиянием идеологизированной масс-культуры сильнее всего ударяет по крайним, отличным от основной части народа группам. Одна такая группа — изгои, другая — элита. На Международном симпозиуме в 1995 г. видный социолог-демократ В.Н. Шубкин в докладе «Молодое поколение в кризисном обществе» рассказал об исследовании взглядов молодой элиты. Вот что он подчеркнул:

«…Резкое снижение ценности человеческой жизни с точки зрения студентов МГУ. Тезис, что «можно лишить жизни новорожденного, если у него есть физические или умственные отклонения», поддерживают от 17 до 25% студентов и 8% обычных граждан. 16% студентов считают, что заповедь «Не убий» для современного человека становится все менее важной. Среди обычных граждан так думают только 2,6%.

Судя по результатам указанных мною исследований, молодежь расходится с основной массой граждан почти по всем существенным пунктам. Этот разрыв как бы характеризует тот социальный и моральный климат, с которым придется иметь дело нашей стране, когда нынешние студенты станут элитой общества. Общество будет более прагматичным, более жестоким и циничным, более лживым и беспощадным к слабым» («Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития». М.: Интерпракс, 1995, с. 56—59).

В.Н. Шубкин делает важный вывод о молодежи, выросшей в годы перестройки и «реформы»: «Все большую популярность приобретает насилие». Главная причина этого — слом трудовых отношений и системы образования, безнадежность положения молодежи. Идеологи «реформы» декларировали, что жизнь человека — это борьба за существование, которую он ведет с себе подобными. Побеждает сильнейший, а «слабые» должны смиренно ожидать их благотворительности. Иногда это называют «либеральными ценностями». Для детей и подростков России эта антиправославная, хищная идея сразу стала преломляться в обыденную социальную реальность. Особенно для тех, кто оказался вообще выброшен из школы.

Этот результат «реформы» — предпосылка к «молекулярной» гражданской войне в городах РФ, к разлитому внизу насилию без смысла и идеологий. В лоне культуры и цивилизации мог оставаться, даже будучи неграмотным, крестьянин, хотя и он страдал от этого все сильнее и сильнее. Его отлучение от образования — одна из важных причин поворота крестьянства к революции (вот что напомнил недавно учитель из Пензы: по данным переписи 1897 г., в Пензенской губернии доля грамотных составляла среди мужчин 23,7%, а среди женщин — 6,3%). Но возвращаться в неграмотность городской человек из вчера еще благополучной семьи не может — он разрушается как личность.

То, что на Первом съезде работников просвещения в 1918 г. учителя приняли выстраданное русской культурой решение о создании в России единой общеобразовательной школы и обязательном обучении, которое на целый исторический период укрепило нашу страну и материально, и духовно. Школа самого лучшего, университетского типа — для всех детей! И эти дети сделали Россию второй индустриальной державой, спасли ее от нового тевтонского нашествия и создали возможность для спокойного уверенного развития.

Это благо мы не сумели использовать — и возвращается к нам неграмотность миллионов молодых людей, выброшенных из школы, и тупая полуграмотность тех, кому хозяева определят учиться в «школе для массы», школе «второго коридора».

Но имитировать Запад в отношениях с молодежью нашим «реформаторам» не удастся, напрасно они надеются. Дело кончится социальной катастрофой. Жаль, что она затянет в свою воронку и тех, кто сам активно не ломал наше хозяйство и нашу школу, а всего лишь поддакивал Ельцину и Путину.