21.11.2002 08:53 | Дума | Администратор
ФЛОТОФОБИЯ
Заранее извиняемся, если картина получилась не слишком веселая.
СЕЙЧАС, когда даже хвастающие пацифизмом государства почитают за благо обзавестись современными флотами, приходится со всей определенностью признать, что военный флот может быть разным: океанским — прибрежным (морским), большим — компактным, передовым (высокотехнологичным) — развивающимся, и т.д. флот только не может быть никаким», как у нас: бесформенным, длительное время пребывающим в разваливающемся, агонизирующем состоянии — ни жив ни мертв! Да еще под бравые и абсолютно лицемерные рассусоливания о реформировании и якобы имеющей место его боеготовности! Это не может не отражаться самым губительным образом на моральном духе личного состава, ибо ничто так не убивает моральный дух, как циничная, неприкрытая ложь. Особенно страшно то, что командование ВМФ альтернативы этому ужасающему положению не видит. Декларации его о какой-то якобы идее реформирования, видимо, рассчитаны на умственно неполноценных людей. Правда, в кои веки появились «Морская политика», «Морская доктрина». Только вот беда — автором их является не какой-нибудь «засушенный теоретик» от науки, а действующий «первый морской лорд». Тот самый, которому за все годы деятельности на этом посту удавалось практически продвигать только один процесс на флоте — его планомерное, методическое уничтожение.
Все это, заметьте, видят персонал флота, ветераны, огромный круг лиц, причастных к его созданию и эксплуатации, их родные и близкие, люди, когда-либо служившие на флоте, и просто неравнодушные люди (а флот всегда был любим в народе) — это едва ли не полстраны!
А молодые люди, выбирающие путь в жизни? В свое время нам было чем восхищаться, думая о флоте, и хотя выбор жизненного пути был гораздо богаче, решение чаще склонялось в пользу моря и морской службы. Каково же теперь моральное состояние тех, с кем мы останемся в конце концов?
Пора перейти непосредственно к «симптомам заболевания». Но прежде позволим себе несколько уточняющих замечаний:
1. Формально идет реформирование. О нем, по крайней мере, объявлено и постоянно напоминают. Вроде бы законно и естественно ставится вопрос об углубленном анализе опыта строительства и применения ВМФ, правопреемником которого неизбежно будет флот России, хотя бы для того, чтобы гарантировать себя от повторных ошибок. Увы! То, что естественно для всего просвещенного человечества, оказывается вовсе не обязательно для нас!
2. Фактор «высокотехнологичное» сделался столь существенным, что ныне напрямую заявляет о себе и в управленческой сфере. Понятно, он обостряет вопрос о «происхождении» нынешних адмиралов и флагманов: не прошедшим школу современного океанского (прежде всего атомного) флота крайне трудно воздействовать на боеготовность подчиненных сил — под вопрос ставится и сама их управляемость как таковая. Даже общий неучет особенностей таких сил делает управление ими совершенно неэффективным, и сколько бы не было “советчиков” и “помощников», реализовать повышенные оперативные возможности соединений современных кораблей с их высокими ТТД представляется в таком случае затруднительным. Опять же, на чем может базироваться современное военно-морское мышление? Получается, что приверженцы универсалов-управленцев забыли, что сегодня не 30—40-е годы и флот неизмеримо далеко ушел вперед за мировым опытом, требованиями современной войны.
3. Именно такие «высокотехнологичные», и только такие руководители флота способны быть носителями и авторами современной морской идеи, только им доступно формирование доктрины, морской политики. Правда, здесь могут возразить: это дело высшего политического руководства страны! — А если там не понимают существа проблемы? Что вполне естественно, нимало не унижая последних! За правительством, Верховным главнокомандующим остается одна, но решающая функция: правильная расстановка высшего командного состава флота.
4. Конечно, для правильной расстановки кадров как минимум их нужно знать, быть ближе к флоту. Тот, в свою очередь, должен быть прозрачнее для правительства и общества. Чтобы узнавание это не было связано с ЧП на флоте и бодренькими, «трескучими» репортажами с парадов и шоу. Тогда и представление о кадрах будет складываться вокруг серьезной, объективной информации.Кстати. Серьезное дело шума не терпит.
5. И еще, флоту следовало бы вести себя с большим достоинством: перестать «метать бисер» перед всеми и каждым, в т.ч. всякого рода спонсорами. Моряк, командир, адмирал «с прямой спиной» значительно привлекательнее, в т.ч. и в воспитательном плане, гораздо продуктивнее в принятии независимых, смелых решений, и наоборот: сгорбленный командир (адмирал) — это сгорбленный, лишенный достоинства флот. А это уже нонсенс!
ВОТ ТЕПЕРЬ и перейдем, собственно, к «симптомам»: Во-первых, на флоте сегодня в сущности никто не служит. Дослуживают! Лучшие, за редким исключением, ушли. Оставшиеся: кто постарше — в ожидании пенсии, квартиры, либо, просто ехать некуда; молодежь не торопится начинать служить, посматривая на старших (да и показать им, как это делается, по сути, некому). Среднее поколение, самое дееспособное, успевшее освоиться и стать специалистами, успевшее покомандовать подразделениями (группами, дивизионами, боевыми частями),— ушло полностью. Судите сами: за последние 4—5 лет персонал ЯЭУ, скажем, сменился на 80-85%, ракетчиков («больших ракет») — 67—72%. Для немногих оставшихся флот уже не является основным источником существования, а стало быть, и объектом приложения сил: прирабатывают на стороне, стремясь для этого оказаться не на плавающих кораблях. В цивилизованных государствах подобное положение дел было бы основанием для приостановки эксплуатации столь сложной техники. Спросите, а отдают ли этому отчет у нас? Не знаю!
Стоит ли усиливать впечатление тем, что более 60— 80% командиров уже не стреляли из основного оружия да и не имеют опыта плавания? В авиации положение еще более жуткое!
Следуя дальше по цепочке человеческого фактора, с горьким сожалением заметим, что большинство вице-адмиралов на «больших флотах» (СФ и ТОФ) абсолютно не соответствуют занимаемой должности; 2/3 командующих флотскими объединениями и соединениями назначены заведомо ошибочно и совершенно не справляются. Спросишь, почему в «завале» боевая готовность? — Дайте топлива. Будем учиться! — Но ведь выходу в море предшествует немалая базовая подготовка! Не готовятся!..
Глубоко симптоматично, что на востоке сейчас впервые после Гражданской войны и военного коммунизма командующим основным объединением флота назначен адмирал, не имеющий никакого представления о своих главных силах и их оружии (МСЯС, СОН 03), до сих пор подвизавшийся на вторых, даже третьих ролях. Не говоря уж о нюансах управления силами, заметим только, что даже матрос совершенно безошибочно оценивает своего командира корабля: с одним он отправится куда угодно, с другим побоится идти даже на банальную перешвартовку. Что ж говорить об офицерах! Об авторитете начальника, приобретающем на флоте буквально продуктивное значение? Тут уж ничего не поделаешь — психология!
Во-вторых, флоту в конце концов просто запретили плавать! Неплавающий флот, помимо очевидной утраты боеготовности (Прим.— Б.Г.), как известно, источник и вместилище безнравственности в самых различных ее проявлениях. Вспомним «Потемкина» — он не просто восстал (от полнейшей бездеятельности командования), он ударил воюющему государству в спину, лишив Россию последнего ее — Черноморского — флота! Теперь это проявляется в массовом разграблении кораблей и самолетов, стартовых установок, складов ЗИП. То же предательство! Простоявшие 1—2 года без моря экипажи уже утрачивают представление о походах. Причем чем реже плавают, тем халатнее к морю готовятся. Боятся, но не готовятся. То же парадоксы психологии!
В-третьих, утрачена школа, а вместе с нею и безопасность плавания, применения оружия. Можно не сомневаться, что трагедия «Курска» не случайна. Она могла произойти практически с любым другим кораблем — она была подготовлена всем ходом событий на флоте, порядками, царившими на нем в последние годы. Да, конечно. — и -безголовостыо» конкретного командования, привыкшего не вникать в существо службы корабельных соединений, корабельной службы. Это также последствия «взаимоотношений», сложившихся у персонала флота с морем и оружием (вещи взаимосвязанные: когда много плавали — много и стреляли, к оружию нужна привычка и уважение — сейчас же дилетантство и неотделимое от него бахвальство). Учить людей стало некому, да подспудно начальники уже и не видят в этом смысла. И все это, заметьте, под трескучие разглагольствования о «профессионализме».
В-четвертых, трагедия «Курска» не сломила персонал флота, во всяком случае подводников. Их полностью обескуражила гипертрофированная фигура адмирала Куроедова, разъезжавшего по флотам с потерянным лицом и трясущимися руками, бессвязными речами — объяснениями случившегося, а еще их абсолютно обескуражила потеря управления флотом. Руководство ВМФ оказалось даже неспособным произвести расследование случившегося. А, следовательно, своевременно проинформировать флот о причинах, пусть предварительных, но способных внести хоть какую-то ясность. Это сделали абсолютно чуждые флоту люди — прокуратура. Словно воришек разоблачали! Сложилось странное, недопустимое в такой ситуации положение. Этому же предшествовало 1,5 года неопределенности, молчания. Что может быть хуже, опаснее, тягостнее? Чем можно компенсировать потерянное время, утраченное к командованию доверие?
Между тем по своим масштабам катастрофа сравнима разве что с гибелью ЛК «Новороссийск» в октябре 1955 г. на рейде Севастополя. Та стоила поста ГК ВМФ — заслуженнейшему и всеми почитаемому адмиралу (моряки до сих пор усматривают в этом козни против флота). Но от факта никуда не денешься: его непосредственный подчиненный — командующий ЧФ, оказался неспособным спасти подорванный ЛК, погубил более 1000 моряков. Не в бою и не в борьбе с непреодолимыми силами стихии, а в своей базе своей нерешительностью, безволием. К тому же это был мощнейший корабль ВМФ. Каков удар по престижу страны!
ЧТО ЖЕ МЕШАЕТ нынешнему ГК в абсолютно аналогичных условиях катастрофы, произошедшей от преступного должностного головотяпства его непосредственных подчиненных, т.е. в условиях его личной вины, достойно покинуть свой пост? Хотя бы в знак признания тяжести содеянного! «Сдавая» своих адмиралов списком, он тем самым уже де-юре признал свою вину. И в том, что не вписал себя в этот список первым, — признак отсутствия обыкновенного мужества и чести. Пример для флота не лучший! В смысле представлений о чести флот знавал лучшие времена.
В-пятых: флот и современную боевую авиацию, к сожалению, объединяет не только понятие авианизации флота, но и приверженность к катапульте. Летчикам она спасает жизнь, флотской же номенклатуре свойственна так называемая катапультная болезнь, быть может, даже эпидемия. Это когда начальника никакими силами и ни при каких «перегрузках» не оторвешь от должностного кресла. Понятны и объяснимы в таком случае все издержки в их служебной деятельности: все усилия и лучшие порывы души подчинены удержанию в должности. Какие уж тут морально-нравственные мотивы, какие принципы?! Здесь живут, по сути дела, по биологическим законам. Главное — потопить конкурента, в т.ч. возможного, — тогда выживешь сам! Плодом такой «селекции» стало «выведение» в заместительном звене типа слабого, зависимого, демонстративно преданного, абсолютно не самостоятельного, недалекого, однако лукавого. Чтобы, апеллируя к нему в любой момент, ясно и уверенно обосновать свою незаменимость (при этом, правда, не приходится рассчитывать на сколько-нибудь годных командующих в будущем). Чему ж тогда удивляться, рассматривая любую проблему в контексте человеческого фактора? Чему ж удивляться, когда ГК три года обходился без заместителя, а сейчас торпедирует назначенного на этот пост командующего ТОФа, чувствуя в нем преемника (Попов снят, командующие ЧФ и БФ серьезными претендентами не являются ввиду незначительности в сравнении с ТОФ и СФ...).
Любят на флоте при случае вспомнить, в пику совре-менным руководителям, что-де царь-батюшка лично знал высших офицеров флота: капитанов 1-го ранга и адмиралов, при том что флот временами был не меньше нынешнего. Что ж, приходится вступиться за наше руководство: дело не только в невнимании к морякам и флоту, дело в том, что процент «настоящих» капитанов 1 -го ранга и адмиралов стал крайне низок, в то время как самих высших офицеров сделалось недопустимо много. Просто раньше путь к высшему званию на флоте пролегал практически исключительно через мостик крейсера или ЛК, мостик флагмана, — теперь это стало не только необязательно, но и нерационально. На самом деле, при соотношении 7:1 неплавающих к плавающим и разделении на «настоящих» и «ненастоящих» было бы слишком требовать от главы государства знать всю эту публику лично.
Для понимания судеб флота следует обратиться к совершенно свежей историй ослабления нашей государ-ственности в 90-е годы. Это не могло не сопровождаться мощнейшим угнетением самой идеи обороны страны. Флот же, будучи зависим от Генерального штаба, МО, будучи, чего скрывать, порою бельмом у них на глазу, лишенный, по сути, видовой самостоятельности, а с нею и возможности быть понятым, испил эту горькую чашу до дна. Ко всему, флот после Горшкова был неспособен внятно объяснить, чего же он хочет... И это в условиях объективного господства в послевоенный период (в мире) океанской стратегии.
Уж не «Тихоокеанский же десант» исполнит эту историческую и труднейшую миссию (так называют в народе команду Куроедова)!
В истории флотов еще не было столь ученого «первого морского лорда». Видимо, от необычайной учености этот доктор политологии заболел опасной степенью «крейсерофобии» и «водобоязни», панически отвергая все, что связано с большим океанским флотом и самим океаном. Может, дело в происхождении: «москитное» прошлое и длительная служба при штабах не позволяют мышлению возвыситься выше тралбалки базового тральщика?
Куроедов обещает начать строить в 2010—2015 гг., в то время как жить последнему (без ремонтов) осталось ровно до 2005—2007 г. И что же: все это проглотили, да так и ходят с умным видом — только флот-то где? А быть ему в этик «умелых ручках» там же, куда он отправил ТОФ, которым недавно командовал.
Что же касается программ кораблестроения, то они, как правило, занимают от 15 до 20 лет, а еще ничего не заложено. Ничего и не ремонтируется. Если говорить о сохранении некогда построенного.
Итак, о душевной болезни сказали почти все, что могли. Лечение, читатель, определите сами.
И еще, вы, наверное, заметили и оценили, что из уважения к вашему развитию мы ни словом, ни намеком не обмолвились о необходимости флота для России как такового, полагая вопрос этот совершенно очевидным.
Андрей БИРЮКОВ.
blog comments powered by Disqus
