Павел Гаврилович Омельченко -- мой отец, который крестьянствовал еще при царе, любил повторять: "Деньгами можно мерить только то, что сам вырастил на земле, но нет такой меры, которой можно было бы оценить землю!"

У отца был надел в восемнадцать десятин и талант земледельца. Отец умел все: лучшая пшеница и ячмень -- у него, помидоры и огурцы -- у него. А какие яблоки вызревали у нас в саду; "сенап", "цыганка", "райское". И лучшие виноградники. Все он умел: дом построил собственными руками, мебель в доме -- дело его рук. Лучшие теплицы -- у нас. Однако едва сводили концы с концами. Нас шестеро было у отца с матерью. А по-человечески зажили только при Советах. При нэпе, то есть когда мы, дети, подросли и стали помогать родителям по хозяйству.

У моего отца было, кроме него, еще пять братьев с такими же наделами, но жили только мы более-менее сносно. Такими способностями к труду и таких деток трудоспособных, как у моих родителей, у других не было.

Работа в одиночку на земле -- пустое дело. Землю можно приручить на пользу людям только совместно, только коллективно. Вот почему без особого уныния мои родные отдали свои наделы в колхоз.

Мои родители -- зажиточные единоличники, а не могли позволить себе такую роскошь, как учеба детей. Только двое закончили начальную школу, остальных доучивала в ликбезах Советская власть.

...И еще помню, как в 1919 году приехал из-за границы какой-то граф и стал нас выселять с наших наделов, мол, земля эта его собственность. Он ее купил якобы у белого правительства. Мужики, не раздумывая, взяли вилы и топоры. Дак, того графа и след простыл.

...Никогда не думала и не гадала, что доживу до такой поры, когда наше правительство и те, что в Думе, начнут узаконивать торговлю нашей родной землей.

Поэтому, когда в "Советской Кубани", она как и "Советская Россия" всю правду рассказывает, что творится сейчас в нашей стране, пропечатали подписной лист; "Продаже земли - нет!", я сразу вырезала его и пошла по кварталу собирать подписи.

Двадцать дворов обошла -- никто не отказался от подписи в защиту земли нашей матушки.

А сегодня, тридцатого июня, приехал в гости ко мне мой внук Юра и привез еще такие листки. Сам он у себя в городе уже собрал больше сотни подписей. А парню всего шестнадцать лет. Он уже Советской власти не знает, но хорошо понимает: торговать землей -- преступление.

Неужели мой вихрастый внук мудрее всех этих седовласых и лысоватых думцев да членов правительства?` А президент? Неужели и он не понимает, какую страшную и непоправимую совершит ошибку, если разрешит торговлю землей?!

Пусть ответит мне, девяностолетний старухе, и моему шестнадцатилетнему внуку наш президент и всем тем, кто кровью и потом защитил нашу землю от фашистов, пусть ответит: он враг земли российской или ее хранитель, как и положено ему по конституции?!

Гетьман Наталья Павловна,

Краснодар.