Замочили его скорее всего конкуренты и не из-за контроля над местным вещевым рынком. Все гораздо серьезнее. В Рубцовске имеют свои интересы по крайней мере две группировки — «кузня», или «кузбассовцы», и «новосибирские». Турняков был «смотрящим» за Рубцовским районом от одной из этих группировок. Говорят, есть еще и «московская», которая имеет отношение к крупнооптовым перевозкам, но с ней никто не связывается, да и по масштабу она ближе уже к относительно легальному бизнесу.

А раз гремят выстрелы — значит, есть из-за чего конкурировать. Отчего же свет клином сошелся на Рубцовске, даже не областном центре, расположенном хоть и в Южной, но Сибири?

А интересен он тем, что здесь проходит Государственная граница РФ. Именно она скорее всего и является обильным источником тех самых преступных денег, которые делят и никогда не поделят ОПГ.

Граница эта беспокойная (хотя спокойных у нас и вообще-то немного). Не из-за противоречий с соседним государством. Республика Казахстан — одно из немногих соседних с нами государств, которое, в общем, не имеет к нам территориальных претензий.

По протяженности же эта граница самая большая из сухопутных границ России. Исторически совсем недавно и совершенно неожиданно пограничными регионами стали Волгоградская, Самарская, Саратовская, Оренбургская, Челябинская, Курганская, Омская, Новосибирская области, Алтайский край. И граница с ними совершенно не обустроена — пересечь ее бесконтрольно очень легко, не сложнее, чем российско-украинскую. На всем протяжении на этой границе завязаны тугие узлы самых разных проблем. Причем чаще всего их источник даже не в Казахстане.

На юге с Казахстаном граничат новые государства Средней Азии с букетом самых разных неприятностей, от ваххабитов до американских военных баз, совсем рядом — Афганистан, из которого после вторжения американцев поток героина явно усилился. К сожалению, Казахстан не является ныне непроницаемым заслоном на пути грузов и нежелательных иностранцев, поскольку у казахстанских пограничников не меньше проблем, чем у наших.

Главное же на самом деле то, что Казахстан граничит с Китаем. А Китай — мировой производитель так называемого «китай-товара».

Если везти товар из Китая в Россию, то самый короткий в настоящее время путь таков: с огромных оптовых баз в г. Урумчи, столице Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР, на также огромные оптово-розничные базы в казахстанском Семипалатинске, а затем, через пресловутый пограничный Рубцовск, на оптово-розничные рынки Новосибирска. Оттуда все расходится уже по городам и весям России и даже СНГ.

Какова рентабельность этой торговли? В Урумчи пара мужских носков стоит на наши деньги 1 рубль, на оптовке Новосибирска — 8—10 руб. Неплохо.

Масштабы таковы: суточный оборот рынков Новосибирска — 1,5 млрд.рублей, из них через Алтайский край проходит большая часть — до 1 млрд. По оценкам Новосибирского УФСБ, до 70% товара составляет контрабанда.

Что это такое — «китай-товар»? Это почти все, что производится по более-менее известным технологиям: хозтовары, металлоизделия, инструменты, электробытовая, радио-, аудио-, видеотехника, текстиль, обувь, одежда, оружие, бижутерия. Легально произведенный под лейблами известных фирм и для известных фирм или контрафактный (с фальшивыми торговыми марками) — на любой вкус. Все это китайцы делают для всего мира. Они умеют почти все, а главное — производят дешевле всех в мире. Поэтому-то по всему свету прилавки магазинов заполнены китайскими товарами, а местные бандиты с удовольствием палят друг по другу из китайских ТТ.

Вот подумайте, где в этих условиях найти свою нишу тому самому мелкому бизнесу, об интересах которого денно и нощно пекутся российские политики самого разного калибра? Что ему производить? Услуги? Да нет, не протянет долго экономика без производства, участники которой только мило улыбаются друг другу. Надо что-то производить. Но что, если китайцы все уже делают, и дешевле? Кстати, китайцы и сами умеют делать и микропроцессоры, и космические корабли.

Если китайцам выгодно производить «китай-товар», то в других странах остается выгодным только торговать им. Причем всего выгоднее — контрабандным.

Каков тут Его Величество Экономический Интерес, из-за которого бизнесмены идут на серьезный конфликт с законом, а исполнители рискуют при особо неблагоприятных обстоятельствах и пулю получить? Для этого надо немного посчитать и прикинуть.

Объем кузова «еврофуры» — «дальнобойного» автофургона — колеблется от 60 до 120 куб.м. Но нормативная емкость не предел, ее ухитряются превышать, так что груженная легким товаром фура выглядит, как полунадутый дирижабль.

Что такое кубометр полезного объема кузова фуры и сколько туда помещается товара? Ходовой товар — кожаные и синтетические куртки, «аляски», джинсы, белье, фрукты, но есть и более дорогие грузы. Естественно, куб синтетических курток стоит дешевле, чем куб дорогих шуб, а фура сотовых телефонов стоила бы очень дорого, но когда везут электронику, то основную массу составляет более дешевая аудиотехника, поэтому общая цена груза оказывается примерно такой же, что и для одежды. Практика показывает, что в массовых потоках цена кубометра примерно единообразна, и проще всего определять ее на примере обуви.

Обувь мы покупаем часто, и поэтому обуви везут много. В один кубометр умещается около 50 пар женских сапог. Оптовая цена пары женских сапог китайского производства — около 50 $. Кубометр — 2500 $. Таким образом, цена груза одной фуры (60—100 кубов) может достигать 150—250 тыс. долларов. И хотя более «деньгоемкого» товара, тех же шуб или там ноутбуков, в те же 60 кубов входит не на 150, а на 500 и более тыс. долларов, тем не менее цифру в 2500 $ на кубометр вполне можно принять за базу.

Среди контрабандистов довольно популярны все же более мелкие «КамАЗы»-двадцатитонники с объемом 28 кубов — поменьше, конечно, но это все равно 70 тыс., а то и побольше, то есть миллиона на 2 российских рублей.

По ныне действующему законодательству при ввозе импортной продукции грузовладелец должен заплатить таможне около 35% стоимости груза (в зависимости от вида товара) — то есть с еврофуры с товаром на 250 тыс. при легальном пересечении границы должно «получаться» более 80 тыс.долл., с 20-тонного «КамАЗа» — около 25 тыс. Естественно, и при легальном пересечении грузовладелец старается экономить — занижая цену груза, но это немного другая история и другая проблема, хотя и не менее важная.

Сколько же платят на таможенных пунктах реально и официально? Ну это зависит от того, насколько плотно данный пункт пропуска проверяется вышестоящими и контролирующими организациями. Если все спокойно, то официально и $10 тыс. с фуры, если проверяют — то и 20, и 30. Разница между тем, что надо платить, и тем, что платится официально, делится между грузовладельцем и прочими организациями в какой-то пропорции — как говорят бандюки, «каждый получает свою дельту» (и они, как оказывается, не чужды математической терминологии).

При нелегальном же пересечении границы вне таможенной зоны и эти деньги — 10, 20, 30 и более тысяч — «экономятся», то есть делятся как-то по-другому. Вот тут и зарыт этот самый Экономический Интерес, из-за чего грузовладельцы выбирают путь через границу вне таможенных пунктов.

А можно ли бороться с занижением цены на легальном канале? Даже не учитывая возможность коррупции на таможне, нелегко. Говоря попросту, максимум, что можно сейчас с этим сделать, — подвергнуть груз экспертной оценке. Это ненадежно, а в реальности просто невозможно. Как держать на таможенном пункте группу экспертов-товароведов, знакомых со всем ассортиментом и текущими ценами на все виды товара? Представьте примерно, сколько такому эксперту надо платить, чтобы его не переманили торговые организации. Сколько бы вы ни представили — у госструктур таких денег нет. Есть, конечно, эксперты РФФИ, привлекаемые в сложных случаях, есть соответствующие справочники, но ведь для каждого товара существует определенный диапазон цен. Есть ботинки за 500 рублей, а есть и за 5000. Надежность этого способа, сами понимаете... Не говоря уже о коррупциогенности.

Или вот еще: трикотаж, текстиль и т.п. можно в отличие от обуви и радиоаппаратуры прессовать. Их и прессуют. Распечатаешь такой тюк — и он — фр-р-р — становится втрое больше в объеме. В наших пунктах пропуска чаще всего нет никакого оборудования для возвращения такого тюка в первозданное состояние.

И ладно, если предмет — джинсы. А если что помельче? Надо иметь крепкие нервы, чтобы пересчитать кубометр женских трусов (а это приходится делать!), моральный ущерб от такой операции может быть скомпенсирован, если только удастся выявить факт сокрытия части груза.

В стародавние времена проблема эта решалась просто. Провозя груз через владения какого-нибудь князя, купец платил десятину, сам назначая цену товара, хоть грош за воз. Но вот только князь имел право не брать пошлину, а купить груз за заявленную цену, со справедливой торговой надбавкой, конечно. И купцы особо не наглели — дорого могло обойтись. Да, многое мы забыли из нашей богатой истории... Сейчас же занижение в 2 раза — это еще по-божески, бывает и в десятки раз.

Что такое 80, да даже хоть и 30 тысяч долларов? Посчитайте на досуге, чего и сколько можно купить за эти деньги. Это большие деньги — особенно в таких местах, где средняя зарплата 1000—1500 рублей.

Так что неужели можно через границу просто так провезти огромный грузовик, доставить его к оптовой базе — и никто его не задержит? Ну не совсем так. Все схемы нелегального преодоления границы через таможенные пункты сейчас перечислять не будем. Нас интересует пересечение границы мимо таможенных пунктов — иногда кое-где и по некоторым причинам контрабандисты на это идут.

«Новая граница» с Казахстаном такова, что почти не имеет естественных препятствий движению автотранспорта. Большую часть года автомобиль типа «КамАЗ» может практически везде двигаться без дорог (пашни здесь, как и в России, стало мало) или по сельским дорогам и подавно. Для более «нежных» еврофур это слишком рискованно. Поэтому для преодоления границы приходится перегружать груз, привлекать для пересечения границы грузовики повышенной проходимости, разбивать груз одной фуры на несколько «ЗИЛов» или на 3—4 «КамАЗа». Когда правит Его Величество Экономический Интерес, изобретательность неистощима — сброшенные с фуры в пограничной полосе 90 кубометров груза всего за ночь переправила на склад в приграничном селе обычная «четверка». Тут ведь главное — преодолеть пограничную полосу, после этого груз снабжается фиктивными документами о покупке у какого-нибудь ООО, и это уже не иностранное, а свое.

Плотность же дорожной сети здесь — до 4 сельских дорог на километр границы. Зимой, когда мороз и снега мало, вся граница представляет собой дорогу с твердым покрытием, если же снега по колено — можно нанять сравнительно задешево у нас или в Казахстане «К-700» с «клином», который на хорошей скорости пробьет дорогу и при необходимости вытянет застрявших. Пограничная зона здесь плотно заселена по обе стороны границы, все тут родственники или хорошие знакомые, и как откажется дядя Петя от пары-тройки тысяч «деревянных», если в родном совхозе зарплата аж целых 90 рублей? А если показался на горизонте уазик с пограничниками — «ну-ка, Петя, задвинь» — и «Кировец», объехав колонну, заваливает огромным сугробом только что пробитую дорогу. Снегоходов у пограничников нет, проходимая техника редка и зачастую не имеет горючего.

Все эти транспортные и перевалочные операции несильно уменьшают те самые преступные 100000 долларов.

Правда, чтобы направить эти 100 000 в категорию «чистой прибыли», грузовладельцу приходится нести еще некоторые дополнительные расходы. Так, на всю Западную Сибирь прогремел факт — при сопровождении автоколонны с контрабандными грузами были задержаны два сотрудника Управления ФСБ по Новосибирской области. «Оборотни», как оказалось, получали за проводку 30 тысяч долларов. С их точки зрения, бизнес был выгоден — такие операции проводились еженедельно, а служебная зарплата у оперативников— несколько сот долларов. Неплохой приработок, не правда ли? Но выгоден он был и для заказчиков — что такое $ 5 — 6 тыс. с машины по сравнению со $100 000?

Таким образом, контрабанда невероятно прибыльна.

Тут может возникнуть вот какой вопрос: а из-за чего сыр-бор-то разгорелся? Так ли уж нужны эти самые таможенные сборы? Ведь они удорожают импортные товары для жителей России, для конечных, так сказать, потребителей (это, кстати, истинная правда — без пограничных сборов китайские отвертки и кроссовки действительно были бы дешевле). Ну так, может быть, отказаться от пошлин вообще, пусть все свободно торгуют, конкурируют, сокращая издержки и предлагая более низкие цены?

Вообще говоря, такая экономика — называемая «либеральной» — в некотором идеальном случае вполне могла бы работать. Но для того чтобы она не скатывалась постепенно в монополистический вариант, говоря грубее — криминальный, когда «все схвачено», — нужно, чтобы кто-то следил за «правилами игры», нужно государство. Чтобы оно могло существовать, у него должны быть источники средств, нужны налоги. Это раз. И это одна из причин того, почему на государственных границах и существуют таможни. На самом деле на границе собираются в первую очередь и главным образом не какие-то особые таможенные пошлины, а тот же самый 20% НДС, который платит любой собственный производитель и который, как правило, в своей собственной стране не платит производитель-экспортер. То есть благодаря сбору НДС импортный товар просто уравнивается в правах с отечественным, чтобы тот мог конкурировать в своей собственной стране хотя бы на равных.

Кстати, обратите внимание, насколько большинство государств мира заинтересованы в экспорте — они даже освобождают экспортеров от уплаты тех налогов в казну, которые платят производители тех же самых товаров, но для внутреннего рынка. Ведь почему-то именно так и делается, более того, в некоторых странах можно даже, если вы сохранили магазинные чеки, получить НДС за сделанные покупки обратно прямо в аэропорту.

Но есть действительно, кроме НДС, еще и особые таможенные пошлины, налагаемые на иностранный товар и ставящие его тем самым в несколько неравноправные условия по сравнению с собственным производством. Зачем они нужны и можно ли от них отказаться? Отказаться от импортных пошлин нельзя, можно спорить лишь об их размерах. Даже нынешняя политика ВТО предусматривает обложение в размере от 3 до 10%, нам же необходимо по некоторым видам продукции не менее 15—20%, если мы хотим эти отрасли сохранить у себя в стране.

А уж пограничные службы ни одно государство не ликвидирует, скорее наоборот, все усиливает. Кстати, совсем недавно создана пограничная служба Европейского сообщества.

Одна из проблем, создаваемых беспошлинным ввозом, состоит в том, что соответствующее производство таким ввозом убивается на корню. Причин нашей более низкой рентабельности, а значит, неконкурентоспособности, много. Если сравнивать с Китаем и вообще с Южной Азией, то это более низкая цена рабочей силы. Не так давно под Москвой, в Монино, была обнаружена нелегальная колония вьетнамских рабочих, занятых на местном швейном производстве. Они работали за зарплату в 1000 рублей — конкурировать с такими рабочими нашим непросто. И еще сложнее конкурировать с готовой продукцией, производимой такими же рабочими там, на месте.

Когда-то, после Первой мировой войны, кое-где вводились пошлины, направленные против стран, где не соблюдались социальные стандарты — например, где практиковался детский труд или превышался 8-часовой рабочий день. Сейчас такая практика забыта.

Какова же должна быть пошлина на азиатскую продукцию? Можно утверждать, что если азиатская продукция на рынке существенно дешевле аналогичной нашей — значит, пограничные сборы или недостаточны по размеру, или не собираются в полном объеме.

Ну а если бы мы решили не собирать пошлины на «китай-товар»? Или, что то же самое, оставим госграницу в ее нынешнем состоянии? Что будет? Может быть, «дадим народу дешевую продукцию»?

Вот мы и подошли к главному пункту нашей темы. Даже не бросаясь громкими словами, можно смело сказать: именно «прозрачная», беспошлинная внешняя торговля убивает российскую индустрию, переводит Россию в разряд третьесортных бедствующих стран.

Вот простой пример: производительность технологической линии по пошиву женских сапог — примерно 1000 пар в смену. В две смены у нас никто не работает, поэтому проезд фуры с беспошлинными 5000 пар китайских сапог «итальянского дизайна» убивает сбыт одного российского обувного цеха. На неделю. Если прорывается фура в неделю несколько раз подряд — значит, цех погиб. Три фуры в неделю — погибла фабрика. Да именно так и происходит, вот в чем ужас ситуации.

Китайский товар дешев, да только чтобы его купить, надо ведь что-то продавать, а продавать, ничего не производя, нелегко.

За период господства контрабанды, например, в Алтайском крае погибла вся легкая промышленность — когда-то крупнейшая овчинно-меховая фабрика, меланжевый комбинат, швейная фабрика, Завод синтетического волокна дышит на ладан. Держатся только крупная металлообработка и машиностроение, но больше край практически ничего, кроме сельхозпродукции, не производит. В других пограничных областях РФ, подальше от Урумчи и Семипалатинска, обстановка получше, но ненамного.

Может быть, главы администраций приграничных областей этого не понимают?

Чтобы понять масштаб проблем, представьте картину: 2000 год. Только что принято решение о развертывании нормальной границы с Казахстаном. И вот на эту границу приезжает после пограничного института молодой лейтенант и получает в свое распоряжение заставу. Чаще всего это бетонная коробка без рам, дверей и отопления. И что еще смешнее — без какого-то бы ни было финансирования.

Сколько на оборудование обычной заставы на новой границе обычно выделялось денег из федерального бюджета? Открою тайну: 0 рублей 00 коп. Из областного или краевого? 0 руб. 00 коп. А как же строили и оборудовали? Попрошайничали, как же еще. У кого? У районов, у предприятий, у предпринимателей. А значит, и у контрабандистов также, на лбу ведь у предпринимателя не написано, что он контрабандой балуется. Странно ждать в этих условиях хорошего результата. А он тем не менее есть, хотя и не всем нравится. Один из таких результатов — что через Рубцовск стало ходить меньше поездов из Казахстана. Ларчик открывался просто: до прихода пограничников с этих поездов на участке пути от границы до Рубцовской таможни шел массовый сброс товара. О, это великое изобретение китайского гения — клетчатая синтетическая сумка! Вдоль полотна стояли наготове колонны легковых и грузовых машин. Когда пограничники это дело прикрыли, два поезда — Ташкент — Иркутск и Бишкек — Новосибирск — лишились пассажиров и были отменены. После того как пограничники прекратили сброс контрабанды с поезда Алматы — Защита, он вместо 18 вагонов укоротился до 8—9.

Есть и другие результаты. Шпионов и диверсантов здесь пока — тьфу-тьфу — не так уж много, но если бы каждая контрабандная фура вместо курток была бы гружена динамитом и взорвалась бы у стен какой-нибудь российской фабрики — результат был бы аналогичен. Контрабанда — это экономическая диверсия, хотя ее участники вроде бы ничего плохого не хотят. Поэтому каждое задержание — это подарок и госбюджету, и отечественному производителю, и рабочим предприятия.

А задержания даются нелегко. Слишком слабы силы и велика разница в техническом оснащении. Серьезный прорыв границы готовится тоже серьезно, каждый грузовик прикрывается несколькими машинами разведки, отслеживающими перемещения наших «силовиков», и машинами сопровождения, набитыми «спортсменами», которые могут при необходимости поколотить и конкурентов, да и безоружный пограничный наряд. На вооружении контрабандистов — приборы ночного видения и сканирующие радиостанции, используют они и высокопроходимую технику, да и оружие. Стрельба на здешней границе — не частое явление, но, увы, уже и не что-то из ряда вон выходящее.

Тем не менее как-то так складывается, что пограничники оказались относительно самой здоровой и некоррумпированной организацией. Если у обычных граждан главная проблема — как добыть денег, то пограничникам приходится, наоборот, не брать предлагаемые им деньги, причем предложения иногда выглядят примерно так: «Карела сказал, не возьмут бабки — всех пострелять!». Бог знает, кто такой этот Карела, но звучит неприятно. Тем не менее не берут. А при необходимости стреляют и сами, хотя из Центра и не устают напоминать, чтобы не стреляли. Еще не Чечня, но тем не менее...

И вот когда в такой ситуации главы районных администраций, и так-то небогатые, еще и получают прямое указание от своего начальства — в ответ на просьбы слать пограничников на... — это совсем нехорошо выглядит. Да уж нет ли тут каких завязок с контрабандой? Дело-то, как мы поняли, выгодное.

Такое отношение к госгранице вернулось бумерангом и стукнуло кое-кого. Не открою большой тайны: ликероводочная промышленность служит для местных администраций, как правило, большим подспорьем. Такова уж ситуация по всей России. Как там налажены связи, точно сказать трудно, но, думаю, с этим спорить никто не будет. Так вот в последнее время спрос на ликероводочную продукцию в приграничных областях явно падает, падают и прибыли, местные администрации нервничают. Одна из причин этого — дешевый казахстанский спирт, там его можно купить сейчас по нескольку рублей за литр. Причины его дешевизны — отдельная история, но пока ситуация такова: чем брать водку в магазине, куда выгоднее «отдыхать» с казахстанским спиртом.

Вот тут-то и начинает разворачиваться «комедия»: пограничников бомбардируют гневными директивами именно те, кто палец о палец не ударил для оснащения границы. Когда дело коснулось кошелька, понимание, для чего нужна граница, приходит быстро. А вот когда собственная промышленность погибала, удушаемая китайским импортом, никто почему-то писем пограничникам не писал. Вот цена громким заявлениям о поддержке отечественного производителя.

Конечно, дело не только в проблемах участка границы с Восточным Казахстаном. Если закрыть только границу с Казахстаном, хотя бы и всю, контрабандисты будут проверять и другие каналы — на монгольском, китайском и других участках. Пограничная политика должна быть комплексной, для всей границы, всей страны, для всего нашего экономического пространства.

Есть надежда, что граница будет все-таки закрыта плотно, и на таможенных пунктах, и везде, да только доживут ли до этого остатки отечественной промышленности? И в приграничных областях, и в целом по России? «Пока солнце взойдет, роса очи выест».

Нашему производителю и так нелегко. Макроэкономические условия нехороши — в мире спад, российский экспорт оплачивается в основном в долларах, а импорт — так получилось — в основном в евро, на этих «ножницах» наша экономика много теряет. И если еще и не прикрыть контрабанду, исход будет плохой.

Михаил ТИТОВ,

гендиректор сибирской обувной компании «Вестфалика»