В ближайшее время в Совете Федерации будет рассматриваться пакет проектов законов по электроэнергетике. Спокойная информация в СМИ о том, что сенаторы уже согласовали все вопросы в представленных законопроектах и это якобы предопределяет чуть ли не единогласное, положительное решение по их принятию, вызывает большое сомнение.

Необходимо различать статус депутата и сенатора, а следовательно, и их ответственность по принимаемым законам.

Депутат отвечает перед своей партией, своей фракцией и избирателями своего округа, сенатор несет ответственность перед органами власти субъектов Российской Федерации.

Разница, как видим, принципиальная. Давайте проанализируем в связи с этим, что должно и будет оказывать влияние на позицию сенаторов.

Во-первых, надо учитывать, что 80% субъектов Российской Федерации являются дефицитными по электроэнергии, а значит, они «кровно» заинтересованы в объективности управления режимами Единой энергосистемой страны и стабильности работы межсистемных электрических сетей.

Именно поэтому в Законе «Об электроэнергетике» прямо предусмотрено, что доля государства в компаниях, обеспечивающих управление режимами Единой энергосистемой страны (диспетчеризация и транспорт), должна составлять не менее 52%. Эти компании в законе имеют конкретные наименования: «Организация по управлению Единой национальной электрической сетью» и «Системный оператор Единой энергетической системой страны».

Однако с июня прошлого года действуют две вновь созданные компании с несколько другими названиями: ОАО «Федеральная сетевая компания Единой энергетической системы» (ОАО «ФСК ЕЭС») и ОАО «Системный оператор — Центральное диспетчерское управление Единой энергетической системы» (ОАО «СО — ЦДУ ЕЭС»). Эти акционерные общества образованы как 100% дочерние компании РАО «ЕЭС России». Но если в материнской компании доля государства составляет 52%, то в обеих дочерних компаниях доля государства полностью отсутствует. Более того, уставный капитал этих новых дочерних компаний пересмотрен, увеличен в несколько раз и составляет сегодня около 125 млрд. рублей. В предлагаемых законах ничего не говорится о том, каким механизмом и когда будет восстановлен государственный пакет акций именно в этих действующих компаниях. Получается, как игра в наперстки: вы думаете, что контрольный государственный пакет акций в этих стратегических компаниях есть, а на самом деле он в реально действующих компаниях полностью отсутствует. При этом предусмотренную законом организацию по управлению Единой национальной электрической сетью еще надо создавать. Это будет очень непростым процессом. Так, например, осуществить предлагаемое выделение электрических сетей из крупнейшей российской компании ОАО «Мосэнерго» практически невозможно из-за неизбежного снижения надежности.

Будет чрезвычайно трудно убедить сенаторов в том, что государство должно потерять контроль управления на верхнем уровне отрасли. Действительно, кто же согласится, чтобы в наиболее ответственный переходный период эта стратегическая собственность оставалась в руках наемных менеджеров РАО «ЕЭС России»? Никакие Советы директоров не обеспечивают необходимого влияния на режим работы Единой энергосистемы, работающей в темпе непрерывного процесса. Это первый по принципиальности вопрос в новых законах.

Второе. Сенаторы в отличие от депутатов несут ответственность за последствия принимаемых законов для представляемых ими регионов. Они прекрасно информированы о том, что основа надежного энергоснабжения в нормальных и аварийных ситуациях, так же, как и рейтинг инвестиционной привлекательности, прежде всего зависит от возможности сконцентрировать необходимые силы и средства. Это возможно осуществить только в крупных региональных вертикально-интегрированных энергокомпаниях. Другого просто не дано. В проходящую зиму это продемонстрировали своей устойчивой работой ОАО «Мосэнерго», ОАО «Свердловэнерго», ОАО «Тюменьэнерго». И наоборот, в 30 районах европейской части страны (ок. 15 млн.чел.) в течение декабря — января текущей зимы было крайне неустойчивое энергоснабжение из-за того, что слабые энергокомпании не смогли мобилизовать необходимые материальные и финансовые ресурсы. При этом морозы не были экстремальными, а соответствовали расчетному значению.

По этой причине в регионах никто не поддерживает дробление региональных энергокомпаний, а по опыту европейских стран и российских компаний, обслуживающих несколько регионов (Мосэнерго, Ленэнерго, Тюменьэнерго, Хабаровскэнерго), выступают за укрупнение АО-энерго. Дробление энергокомпаний, отделение генерации от ответственности за энергоснабжение и организация новых компаний по экстерриториальному принципу, создание отдельный сбытовых структур, а по сути, посредников — гарантирующих поставщиков, это прямой путь к созданию безответственной энергетики. В условиях России на это не может пойти ни один регион. Я не знаю никаких технологических или экономических доводов в пользу такого решения, кроме личной, рыночной или карьерной заинтересованности, чтобы за это проголосовал хоть один сенатор. Не случайно, что в Германии, где тщательно изучили опыт реформ в других странах, сохранили вертикальную интеграцию, ограничившись раздельным финансовым учетом. Давайте повторим этот успешный опыт реформ электроэнергетики.

Именно ликвидация вертикально-интегрированных компаний, предусмотренная статьей 6 проекта Федерального закона «Об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период …» будет иметь быстрые и катастрофические последствия для электроэнергетики. Это второй, но самый важный и принципиальный вопрос в новых законах. Чрезвычайно велика персональная ответственность тех сенаторов, которые поддержат требование о принудительном разделении вертикально -интегрированных компаний.

Третье. В статье 2 вышеназванного проекта закона «Об особенностях…» предусматривается, что после вступления в силу закона «Об электроэнергетике» признается утратившим силу Федеральный закон «О государственном регулировании тарифов…».

И хотя срок вступления в силу нового закона точно не определен, но едва ли хоть один регион откажется сегодня от государственного регулирования тарифов.

Слишком наглядно против этого агитируют в России итоги десятилетних рыночных принципов торговли продуктами питания, лекарствами, детскими товарами. Да и цены на нерегулируемые виды топлива (мазут, уголь) для электроэнергетики не демонстрируют противозатратную направленность во всех без исключения регионах. Сенаторам придется делать выбор: или поддержать мнение своих регионов, или согласиться с либеральными реформаторами. Очевидно, что реальная жизнь явно не в пользу принятия такой статьи нового закона. Это третий принципиальный вопрос предлагаемых законов.

В-четвертых, статья 6 закона «Об особенностях…» предусматривает сохранение на ближайшее время регулирования тарифов для населения. Вроде бы и хорошо, но одновременно с этим уже с начала переходного периода часть электроэнергии будет продаваться другим потребителям по свободным ценам каждому субъекту рынка и даже целым зонам оптового рынка. И хотя здесь вводится коридор предельных цен, но каждому аналитику ясно, что основная налогооблагаемая база экономики будет иметь более высокие тарифы. Это, несомненно, скажется на повышении стоимости производимых ими товаров и услуг. Наиболее негативные последствия будут не только для регионов, где расположены энергоемкие предприятия (металлургия, нефтехимия, цементная промышленность и др.), но и тех, где сосредоточены машиностроение, стройиндустрия и перерабатывающие отрасли.

Для гражданина рост тарифов в коммерческом секторе потребления неизбежно приведет к увеличению стоимости потребительской корзины, что кратно «съест» эффект государственного регулирования тарифов для населения. Едва ли сенаторы проголосуют за предложенный механизм перекрестного субсидирования, который ухудшает поступление налогов в бюджеты регионов и снижает реальные доходы граждан.

В-пятых, совершенно очевидно, что внесенное изменение в статью 1 Федерального закона «О государственном регулировании тарифов…» в части выплаты дополнительных субсидий бюджетным потребителям и населению из консолидированных бюджетов Российской Федерации создает абсолютно тупиковую ситуацию в регионах.

Действительно, энергетические комиссии в регионах сами не заинтересованы нарушать сроки и уровень тарифов для этих групп потребителей. Исполнительные, законодательные органы также никогда не поддержат решение о повышении тарифов без убедительных расчетов и обоснований. Это реально может происходить не из-за упущений региональных властей, а в результате отсутствия целенаправленного влияния государства на цены основных поставщиков для естественных монополий. Это касается угля, мазута, металла и оборудования, т.к. данные товары продаются для электроэнергетики по свободным ценам.

Если энергокомиссия в регионе повысила тариф, значит, это было, безусловно, вынужденным решением для обеспечения энергоснабжения всех групп потребителей. Казалось бы, государство должно разобраться в ситуации, подключить к ее разрешению МАП России, имеющему право судебной инициативы, или ввести пошлины на экспорт для заполнения внутреннего рынка топлива.

Однако закон предлагает экономически наказать субъекты Российской Федерации, возложив на них компенсацию дополнительных затрат для оплаты увеличенных тарифов для населения и бюджетных потребителей. Так создается предбанкротная ситуация в регионах, абсолютное большинство которых являются дотационными.

Бюджет субъектов Российской Федерации утверждается законодательным собранием, в нем, как правило, нет резервов, и его надо также уважать как федеральный бюджет.

Такое изменение Закона «О государственном регулировании тарифов» по крайней мере некорректно, когда за государственные промашки должны платить бюджеты территорий.

Шестое. Сенаторам, представляющим субъекты Российской Федерации, едва ли понравится, что при реформах электроэнергетики вносятся изменения в статью 539 Гражданского кодекса. Эти изменения фактически ликвидируют полностью оправдавшее себя и чрезвычайно важное для российских условий понятие «энергоснабжающая организация», роль которой выполняют сегодня региональные вертикально-интегрированные энергокомпании.

Отказ от этого термина есть не что иное, как шаг к полному уходу РАО «ЕЭС России» и АО-энерго от ответственности за энергоснабжение. Но именно для целей электроснабжения создавались эти компании. Именно это заложено в изначальный указ президента России о приватизации электроэнергетики. Кроме этого, ответственность за электроснабжение зафиксирована в уставах всех акционерных обществ. Для естественной монополии, относящейся к отрасли жизнеобеспечения, работающей в условиях сурового российского климата, отказ от ответственности за энергоснабжение будет иметь катастрофические последствия для регионов. Никакой посредник или перепродавец, даже названный Гарантирующим поставщиком, не может обеспечить стабильного и качественного энергоснабжения, т.к. он будет работать ради своей прибыли. К чему это приводит, можно проиллюстрировать и сегодня.

При похолодании в декабре 2002 г. в большинстве областных городов европейской части страны энергокомпаниями РАО «ЕЭС России» не выдерживались положенные температуры в тепломагистралях, хотя на складах ТЭЦ были нормативные запасы угля и мазута. Причина проста, эти виды топлива кратно дороже газа. Компании, не сжигая резервное топливо и не выполняя санитарные стандарты отопления, фактически зарабатывали миллиарды рублей на здоровье граждан. По этой же причине за последние годы потребление электроэнергии в сельском хозяйстве снижено в 1,5 раза. Так РАО «ЕЭС России» явочным порядком «уничтожает» льготных потребителей, хотя уровень оплаты электрической и тепловой энергии по холдингу составил в прошлом году более 100%. Можно представить, на каких коммерческих принципах будут работать энергокомпании-посредники после принятия законов.

Сенаторам придется решать, почему вдруг надо отменять положительный опыт российского законодательства, оправдавшего себя в самых экстремальных условиях.

Седьмое. Субъекты Российской Федерации заинтересованы в возможности непосредственно влиять на деятельность РАО «ЕЭС России», а через энергохолдинг и на дочерние региональные энергокомпании. Они сегодня по закону имеют 33% голосов от государственного пакета акций, а это чрезвычайно большая величина, особенно в преддверии важных решений на собрании акционеров холдинга.

Однако в статье 1 проекта закона «Об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об электроэнергетике» прямо говорится: «Признать утратившим силу с 1 января 2005 года Федеральный закон «Об особенностях распоряжения акциями Российского акционерного общества энергетики и электрификации «Единая энергетическая система России» и акциями других акционерных обществ электроэнергетики, находящимися в федеральной собственности». Это означает, что субъекты Российской Федерации лишаются права иметь голоса акций в РАО «ЕЭС России». Эта проблема прямо касается регионов, и сенаторы едва ли примут такую поправку.

Восьмое. Десятилетний опыт российской приватизации ни у кого не оставляет сомнений, что, кроме владения акциями, нет других эффективных способов влияния на работу акционерных обществ. Это касается как организации общих собраний, так и принятия стратегических решений по преобразованию и продаже активов.

Однако в закон вносится изменение для акционерных обществ в электроэнергетике, по которому принятие решений по преобразованию общества принимается не квалифицированным, а простым большинством голосов. Такое решение перечеркивает всю идеологию акционерного права. Фактически этим самым отменяются общепринятый принцип блокирующего пакета акций и игнорируются законные права миноритарных акционеров по важнейшим вопросам деятельности обществ.

Такое решение противоречит Закону «Об акционерных обществах». Получается странная картина: во всех без исключения отраслях экономики акционерные общества (от пивного ларька до гиганта машиностроения) принимают решения о преобразовании квалифицированным большинством голосов. Однако в важнейшей отрасли жизнеобеспечения страны, приводном ремне всей экономики, вдруг согласно статье 4 Федерального закона «Об особенностях функционирования электроэнергетики в переходный период…» принимается решение о достаточности простого большинства голосов. Ни один объективный эксперт не сможет ни понять это и ни согласиться с этим.

Сейчас российский бизнес, администрации субъектов Российской Федерации принимают конкретные шаги по приобретению акций российских энергокомпаний. Это понятно, т.к. крупные потребители хотят иметь подстраховочную гарантию по участию в управлении АО-энерго, к тому же это положительный сигнал для фондового рынка. Однако то, что предложено в законе, отводит всем акционерам (кроме менеджмента РАО «ЕЭС России») незавидную роль статистов. К таким реформам у акционеров не может быть доверия, а именно от них зависит все будущее энергетики и ее инвестиционная привлекательность. Сенаторы не могут не учитывать последствия принятия таких изменений.

Девятое. С кем бы ни пришлось обсуждать реформы электроэнергетики, все разговоры неизбежно сводились к одному вопросу: как они повлияют на энергоснабжение. И это абсолютно правильно. Нигде в мире не ставили задачу обеспечить сверхприбыльность электроэнергетики как цель реформ. От реформ столь ответственной отрасли потребители и государство ждут прежде всего надежного и эффективного энергоснабжения. А эта задача не одной отрасли — электроэнергетики. В большей мере эта задача определяется гарантированным обеспечением внутреннего рынка топливом, улучшением финансового состояния коммунальных хозяйств и синхронным развитием отечественного энергомашиностроения и энергостроительства. К сожалению, эти важнейшие вопросы абсолютно не отражены в законах.

Нам нужен совершенно другой закон, который должен рамочно зафиксировать роль государства в обеспечении энергоснабжения российских потребителей и четко распределить ответственность за текущую деятельность и развитие как в электроэнергетике, так и во взаимосвязанных отраслях — стратегических партнерах. При этом закон, безусловно, должен обеспечивать не корпоративный, а народнохозяйственный эффект.

В.В. КУДРЯВЫЙ,

доктор технических наук, профессор,

вице-президент Российского

союза товаропроизводителей.