— Анатолий Андреевич, вы работали на дипломатической службе в посольствах СССР в Лондоне, Вашингтоне и Берлине, вели сотрудничество с научными центрами в обеих частях Германии — ГДР и ФРГ, во Франции и Италии. Публиковали в 70-х—80-х годах совместные исследования с американскими научными центрами. Вы профессионально знаете и тот регион, и те времена. Вам и карты в руки, вам и отвечать на актуальные вопросы.

В 1975 году длительные переговоры по безопасности и сотрудничеству в Европе закончились принятием в Хельсинки Заключительного акта этого совещания. Почему начался хельсинкский процесс, что в условиях “холодной войны” привело к его успеху?

— Я слишком давно занимаюсь политикой, чтобы что-то выдумывать, изощряться в изобретении хитроумных политологических схем, бравировать мыслями о немыслимом — например, о том, что демократию можно насаждать с помощью военной силы. Существует одна непреложная истина: ни один народ не любит иностранного, тем более военного, вмешательства в свои дела. Эйфория от вида иностранных касок на своей территории у людей проходит быстро, возникает чувство протеста, оно переходит в глубокую неприязнь и даже ненависть.

У Европейского континента сложился порочный круг своей истории. Отец говорил, что “в Европе каждый послевоенный период становился предвоенным. За ним следовала новая война”. В условиях противостояния двух военных блоков война, даже по ошибке, могла разразиться. Этот порочный круг надо было разрушить, обеспечить безопасность всех европейских государств, в первую очередь — Советского Союза. В связи с этим на хельсинкский процесс возлагались большие надежды.

— Хорошо известно, что в западных столицах, прежде всего в Вашингтоне, не хотели распускать военные блоки. Как в условиях существования НАТО и Варшавского Договора удалось запустить хельсинкский процесс?

— Это очень интересный, но и трудный вопрос. Действительно, как удалось усадить 33 европейских государства, а также США и Канаду за стол переговоров? Да еще добиться их успеха. Я выделю лишь основное: трезвая оценка советским руководством того факта, что замирение в Европе было в интересах нашего общества и государства. В Москве стремились не только к резкому снижению уровня военного противостояния со странами НАТО, но и к налаживанию сотрудничества в крупных промышленных проектах, в торговле, науке и технике, защите окружающей среды. В середине 70-х в нашей стране царила атмосфера уверенности в своих силах. Вся Европа мечтала об устранении угрозы войны, о стабильности и доверии. Мы эти настроения поддерживали.

— Как советский министр иностранных дел Андрей Громыко воспринимал эти возможности и трудности?

— Он был последовательным в деле отстаивания советских государственных интересов, считал, что политика разрядки для нас — самое нужное и выгодное. Отец не считал, что разрядка, упрочение мира — это процесс, развивающийся по инерции. “Чтобы двигаться вперед,— говорил он,— разрядка должна получать все новые импульсы”. Таким импульсом и должен был стать хельсинкский процесс.

— Сегодня можно определенно сказать, что этот процесс захлебнулся. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе не оправдала надежд. Мир в Европе не состоялся. Что привело к нарушению геополитического равновесия в Европе и, если говорить откровенно, к упадку, даже разрушению хельсинкского процесса?

— Не согласен с теми, кто утверждает, что к середине 80-х годов Советский Союз якобы “надорвался” и из-за этого развалился. Что происходило на самом деле?

После 1985 года, когда к власти в СССР пришел Горбачев, возникли процессы, которые требовали серьезной корректировки развития советского общества на путях демократического социализма и создания смешанной экономики. Страна была в состоянии быстро повысить свой жизненный уровень, уменьшить расходы на вооружение, совершить продуманный политический маневр. КПСС как правящая партия обладала всеми рычагами власти и опытными кадрами, чтобы это сделать. Экономика страны оставалась сильной. Мы имели отличную армию, передовую науку, надежную промышленность, не слишком хорошее, но и не плохое сельское хозяйство. В советском обществе царила уверенность в своих силах, в народе никто не помышлял о развале социалистического государства. У нас были все возможности продолжать оставаться великой державой. Сохрани мы все это — судьба разрядки в Европе была бы совсем другой, на ее землю не пришла бы война, не было бы перекройки границ.

— История не имеет сослагательного наклонения, но у нее можно учиться, чтобы не повторять ошибок.

— Действительно! Распространена точка зрения, что история необратима. Конечно, повернуть время вспять не дано никому. Но изменить условия жизни людей, взять из прошлого все самое лучшее — это людям вполне по силам. Нельзя смотреть на историю как на “вещь в себе”, обволакивая ее туманными и мистическими фразами вроде “история заработала очень быстро”, “иного не дано”. Историю делают люди, политики и дипломаты. Особенно велика роль политических лидеров. Они могут не только создавать сильную державу, влиять на общество, но и разрушать их, ввергать в катастрофы. Там, где люди, в том числе честные, “думают ушами”, безгранично доверяют политиканам, навязывающим им свои интересы, и происходят геополитические катастрофы. Катастрофа, постигшая нашу страну,— результат неспособности Горбачева, Ельцина, их ближайшего окружения вести государственную работу. Новые вожди оказались “голыми королями”. Да-да, именно самовлюбленными политическими карликами с вождистскими и даже диктаторскими замашками. Они были шумными, но слабыми руководителями. А слабых бьют.

— Россию, в полном смысле этого слова, надо спасать, решать коренные интересы ее безопасности.

— Конечно, жизнь продолжается. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) является наследницей общеевропейского совещания. ОБСЕ могла бы стать влиятельной континентальной структурой по решению проблем европейской безопасности. Могла, но не стала.

Уроки прошлого говорят о том, что хельсинкский процесс был в основном использован для дестабилизации сначала социалистического содружества, а затем и самого Советского Союза. Сильный удар по хельсинкскому процессу нанес развал СССР. Интегрирующую миссию в Европе все больше брали на себя страны Евросоюза, Совет Европы.

В декабре 1997 года Россия подписала с Евросоюзом Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. Наметилась хоть какая-то динамика по политическому и военному сотрудничеству. Этот процесс шел без активного участия ОБСЕ — она вытеснена на обочину европейской политики.

За 30 лет со дня подписания хельсинкского Заключительного акта ОБСЕ по-настоящему влиятельным игроком в Европе не стала. Ее место заняли другие структуры — НАТО, Европейский союз, Совет Европы. Совет Европы 7 мая 1999 года принял политическую декларацию “За Большую Европу без разделительных линий”. В июне 1999 года была провозглашена “Общая стратегия Европейского союза в отношении России”. Принципы ОБСЕ получили свое некоторое отражение в деятельности других европейских структур. И это было хорошо! Плохо было другое — сама ОБСЕ все более явно хромает сначала на одну, а потом и на обе ноги, становится средством давления на Россию и близкие ей страны.

— Приведите примеры такого давления.

— На последней, 14-й сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ, проходившей в Вашингтоне, США подвергли резкой критике Белоруссию и Узбекистан за “невыполнение ими обязательств по соблюдению прав человека”. Утверждалось, что там не уважают демократию и выступают против международного демократического влияния на свои внутренние дела. Такая политика силового давления США и их союзников по НАТО стала основой в практике Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Располагая в структурах ОБСЕ подавляющим влиянием, США и Евросоюз стремятся трактовать все процессы и конфликты на территориях бывшего СССР, как им выгодно. Если “атлантистам” не нравится стабильность в Белоруссии, они ее ругают. Ситуация на Кавказе и во время выборов на Украине Парламентской ассамблеей ОБСЕ трактуется в антироссийском духе.

От проблем безопасности в Европе ОБСЕ отодвинута и занимается в основном “гуманитарным вмешательством”.

— Какие итоги деятельности ОБСЕ вы могли бы отметить?

— Большая идея общеевропейского замирения завяла из-за нежелания Запада видеть в России равноправного партнера, у которого есть не только свои национальные цели, но и зоны жизненно важных интересов. Для России это Кавказ и Средняя Азия.

Хельсинкские соглашения 1975 г. закрепили принцип нерушимости границ в Европе. Сегодня они смяты новым балансом сил. Настало время остановить эрозию национальных государств, не допускать беспредела силового вмешательства в их внутренние дела. Мягкотелость в этом вопросе для России недопустима. США, Англия, Франция, да и каждое уважающее себя государство и не помышляют позволять кому-либо это делать.

ОБСЕ — это несбывшиеся надежды на прочный мир в Европе и отказ от использования силы в международных отношениях. Сегодня всем заправляют “атлантисты” и их прислужники. Это они довели ситуацию в Косово до изгнания оттуда сербов. Это они игнорируют дискриминацию русскоязычного населения в Латвии и Эстонии. Это они радуются “революциям” в странах СНГ, когда там с помощью насилия и политических манипуляций смещается законная власть.

— Надо ли России продолжать работать в такой организации?

— Считаю, что надо. Следует бороться за ее реформу, за новую политическую повестку дня, особенно в ее военно-политическом измерении. И, наконец, в ОБСЕ должно неуклонно выполняться правило консенсуса, демократического инструмента по обеспечению равноправия всех стран.

ОБСЕ — это не только несбывшаяся надежда на создание в Европе сильной континентальной организации по безопасности и сотрудничеству. Это одновременно и поле для взаимодействия 55 равноправных государств. ОБСЕ не должна стать “клубом для избранных”, преследующих собственные цели и забывших, для чего организация была создана. А создана она была, чтобы обеспечить в Европе безопасность для всех.

Беседу вел

Александр ДРАБКИН.