КТО ВЛАДЕЕТ ИНФОРМАЦИЕЙ, ТОТ ВЛАДЕЕТ МИРОМ

Беседа с профессором Е.А. ЖАЛКОВСКИМ

Страницы газет наполнены пессимистическими прогнозами о будущем России. Немалая часть народа пребывает в апатии, ожидая еще худшего. Кажется, что все безнадежно и беспросветно. Ан нет. Исподволь, из-подо льда «реформ», казалось бы, заморозивших все живое в России, пробиваются ростки нового. Они едва видны. Нужен внимательный глаз, чтобы их найти. Но их много. Жизнь берет свое. Россия сопротивляется разгрому, ищет пути выхода из нынешнего хаоса, готовит площадку для будущего взлета.

Наш собеседник — человек, без громких слов создающий систему, которая позволит обеспечить быстрый подъем страны, когда она встряхнется от спячки и вновь возьмется за дело. Это Евгений Александрович ЖАЛКОВСКИЙ — доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР, профессор, заведующий лабораторией Института физики Земли РАН.

— Евгений Александрович! Прежде чем подойти к сути ваших идей, хотелось бы, чтобы читатели познакомились с вами поближе.

— Ничего особо выдающегося в моей биографии нет. Родился в 1938 году в Слуцком районе Белоруссии. А дальше, как у всех — учился, женился. Правда, еще до этого успел побывать на допросах в гестапо.

— Ничего себе! Сколько же вам было лет? Как вы могли бороться с фашистами?

— А вот так. В партизанах. Естественно, не сам, а с матерью. Вы же знаете, что Белоруссия была партизанским краем. Вот и рядом с нашей деревней действовал партизанский отряд. Пришли немцы. Схватили мою мать и меня. Начали мучить, требовали выдать партизан. Меня бил один особенно жестокий фашист. Как сейчас помню — схватил ремень и пряжкой по голому телу. Шрамы до сих пор остались. После этого нам с матерью не оставалось ничего другого, как уйти в лес.

— Ну, там-то поспокойнее было?

— Куда там! В 1943 году немцы решили ликвидировать нашу партизанскую зону. Уж больно сильно мы им досаждали. Наши войска давили с фронта, а партизаны били с тылу. Немцы блокировали нашу зону со всех сторон и ждали, пока мы вымрем с голоду. Мы терпели, терпели, а потом попробовали выйти из блокады. Дороги все перехвачены фашистами. Шли болотами. Вернее, не шли, а ползли. И не только взрослые партизаны, но и старики, женщины, дети. Тащили за собой лошадей и даже кое-какую скотину. И так недели три. Кстати, там и приключился эпизод, который показал мне тогда значение картографии.

— Это как же?

— А вот как. После недель плутания по болотам командир нашего отряда решил выслать разведку, чтобы определиться, где мы находимся и куда идти дальше. Послали трех партизан. Среди них был и мой дядя. Они вышли на лесную дорогу. А там трое фашистов на мотоцикле. Наши их тут же перебили и до того, как подошла основная фашистская колонна, успели снять с убитого офицера планшет с картой. Когда мой дядя принес планшет командиру отряда, то он, будучи опытным офицером, решил сравнить немецкую карту и нашу. И тут выявилась поразительная вещь. Оказалось, что на нашей карте на болоте обозначен островок, а на немецкой карте этого острова нет.

— И что дальше?

— А дальше вот что. Наш командир не только вывел весь наш отряд на этот остров, но и мгновенно разослал посыльных и шесть отрядов нашей зоны, которые оказались в блокаде, сгрудились на этом крошечном пятачке. Фашисты ходили рядом. Мы даже слышали, как немцы буквально метрах в 50 — 70 перекликались между собой. Они никак не могли понять, куда делись партизаны. Мы просто исчезли. Вот вам и значение картографии. Листок бумаги, а спас жизнь сотням людей.

— Ну а после войны уже в обычном режиме?

— Да. Закончил школу. Затем Военную Академию им.Дзержинского. Сейчас она называется Академией Петра Великого. Распределили меня на Камчатку, в Ракетные войска стратегического назначения. Но потом что-то где-то повернулось и вместо Камчатки я оказался в сверхсекретном военном НИИ в Москве.

— Наверное, потом-то выяснилось, отчего такой резкий поворот в вашей судьбе приключился?

— Выяснилось, но только раньше об этом говорить было нельзя. А теперь много воды утекло. Можно и рассказать. А все дело в том, что Советский Союз в 70-х годах начал создавать крылатые ракеты. Сейчас это оружие на слуху. Особенно после войн в Югославии и в Ираке. А ведь и у нас очень неплохие крылатые ракеты. Но особенность такой ракеты в чем? В том, что она летит на очень малой высоте, недоступной для радаров. При этом она должна огибать все естественные препятствия. Это не то, что межконтинентальная баллистическая ракета, которая после старта вышла в стратосферу и дальше летит без помех.

Крылатая ракета может обходить препятствия, если в памяти ЭВМ, управляющей ее полетом, заложена цифровая карта. Вот созданием этих карт мне и пришлось заниматься. К этому времени сами крылатые ракеты уже в целом были созданы (мы начали ими заниматься раньше американцев). Но однажды, на совещании у министра обороны СССР Д.Ф.Устинова вдруг выяснилось, что цифровых карт для этих ракет нет...

Американцы к этому времени создали мощную аэрокосмическую систему для подготовки цифровых карт территории вероятного противника, прежде всего СССР. А мы только-только начали этим заниматься. Работали день и ночь. Без выходных и праздников. Но справились. 3 января 1978 года была официально (хотя это и не афишировалось) принята цифровая карта СССР.

— Правильно ли я понимаю, что США, несмотря на восторги вокруг их высокоточного оружия, не имеют монополии в этом деле?

— Совершенно правильно. У нас есть мощные крылатые ракеты воздушного базирования Х-55 и ракеты морского базирования «Гранат». В них заложены все необходимые карты. Так, что не только американские ракеты, но и наши, отечественные, способны, как мы тогда говорили, влететь в форточку. Да так, чтобы не повредить оконный переплет. То есть мы тоже можем стрелять с ювелирной точностью.

— Не за это ли вы получили Государственную премию СССР?

— За это! А ряд моих коллег по институту были награждены орденами. Кстати, большую помощь нам тогда оказала Академия наук Белоруссии.

— А как же от этих смертоносных «игрушек» можно получить пользу для нашей обычной жизни?

— От ракет, конечно, пользы никакой. А вот цифровые карты создают уникальные возможности для подготовки технико-экономического обоснования любых крупных проектов. Для примера возьмем проект Байкало — Амурской магистрали. Знаменитого БАМа. Вы помните, что его строили всей страной, с великими трудами и расходами. Так вот как-то Академия наук СССР провела исследование, и выяснилось, что если бы для проектирования БАМа применялась геоинформационная система (ГИС), основанная на цифровых картах, то экономия получилась бы умопомрачительная. Проектирование обошлась бы раз в десять дешевле. Вместо 10 — 15 лет на это ушло бы всего лишь полгода. Вместо 12 НИИ, которые работали над проектом, понадобилось бы всего несколько сот специалистов. И само проектирование было бы более точным, оптимальным.

— А почему тогда этого не сделали?

— Тогда мы только начинали работать в этой области. Цифровая карта СССР появилась только в 1978 году. Но она тогда была по понятным причинам засекречена. Но сейчас мы добились, чтобы она была рассекречена.

— А не делаем ли мы очередного подарка американцам?

— Нет, конечно. Сейчас созданы настолько мощные космические системы, что все уже давно отснято с точностью до 1 — 3 метров. Так что держать карты взаперти не имеет смысла. А вот выгоду для развития народного хозяйства можно получить огромную. Дело в том, что цифровые карты в сочетании с экономической, демографической и иной информацией в электронных базах данных позволяют принимать наиболее оптимальные решения, и очень быстро.

Мы обладаем полной информацией обо всем, что находится на поверхности территории России и глубоко под ней. Не нужно посылать экспедиции, чтобы обследовать районы, где предполагается осуществить крупные проекты. Мы можем практически мгновенно посчитать, какой участок земли наиболее пригоден для строительства, как лучше прокладывать подъездные пути, теплотрассы и линии электропередачи, сколько и куда нужно перемещать землю, сколько и откуда можно доставить щебень, цемент, кирпичи. Все эти расчеты, на которые ныне уходят месяцы или даже годы, мы можем подготовить за несколько часов.

Скажем, приезжаю я недавно в одну область. Начинаю рассказывать главе администрации о нашей системе. Вижу, что он не понимает. Тогда спрашиваю его: равномерно ли обеспечивается население области хлебом? Он не знает. А я знаю. Беру карту и показываю. «Вот смотрите, говорю, на двух третях области хлебные магазины распределены более или менее равномерно. А вот на оставшуюся треть области — лишь четыре магазина на всех». Немая сцена...

А вообще-то ГИС — вещь универсальная. Можно разрабатывать проекты развития оленеводства, можно — развития туризма. Все исходные данные уже имеются. Дело только за тем, чтобы их грамотно использовать.

Раньше, во времена СССР, когда секретари обкомов, министры работали на своем направлении подолгу, они знали положение дел досконально. Это еще со сталинских времен повелось, что руководитель обязан знать свой участок в совершенстве. Сейчас же смена начальства идет очень быстро. Компетентность падает. Говорить о грамотных управленческих решениях в таких условиях совершенно не приходится. А наша система позволяет принимать крупные решения максимально обоснованно.

— Как отнеслись к вашему предложению в правительстве?

— Сначала был большой энтузиазм. В 1993 году при поддержке Верховного Совета нам дали 8,7 миллиона рублей (нынешних). На полгода, чтобы мы начали подготовительные работы. Мы проделали эту работу. Представили наши выкладки. 38 министерств и ведомств поддержали нас. Такого, как нам сказали в аппарате правительства, еще не было. Но не поддержало нас одно ведомство — Министерство финансов. Им этот проект показался ненужным, и с тех пор мы не получили ни копейки.

— Может быть, это слишком дорогостоящее занятие? И так уж армия чиновников раздута дальше некуда?

— Так в том-то и дело, что геоинформационная система позволяет резко сократить число людей, задействованных в подготовке крупных решений. В Ситуационном центре правительства потребовалось бы 20 — 25 операторов и человек 10 — 15 технического персонала. Небольшие подразделения ГИС нужны были бы на уровне министерств и областных администраций. И все. То есть максимум несколько тысяч человек, в десятки раз меньше, чем нынешний аппарат. А эффект может быть огромным.

И вообще это качественно новый шаг в управлении экономикой. Это совсем иной уровень мышления. Сейчас человечество сталкивается не столько с проблемой недостатка информации, сколько с ее избытком. И ГИС позволяет ее эффективно решать. Если бы Россия создала эту систему и вышла с ней на мировой рынок, страна получила бы миллиарды долларов. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Не надо бы об этом забывать. А ведь мы просим всего ничего: 5 — 7 миллионов рублей.

— Стало недоброй традицией, что наши лучшие разработки перехватываются Западом. Не получится ли то же самое?

— Опасность такая есть. На Западе этой проблеме уделяют огромное внимание. В США вопросы информационного обеспечения курирует лично президент. В директиве Клинтона № 12906 от 13 апреля 1994 года прямо сказано, что «географическая информация является критическим фактором обеспечения экономического развития страны, повышения уровня управления природными ресурсами и защиты окружающей среды».

На Западе геоинформационных систем, подобных той, которую мы предлагаем, нет. У них лучше разработаны системы передачи информации, а у нас — системы ее аналитической обработки. Поэтому несколько западных компаний заинтересовались нашими идеями и даже предложили финансирование. Но они выдвинули одно условие. Чтобы этот проект был поддержан самим российским правительством. Ну, а как отнеслось к этому правительство в лице Минфина РФ, я уже рассказывал.

Но дело даже не в этом. Запад не сможет в полной мере применить наши разработки. У них просто масштабы не те. Наша система особенно эффективна для такой огромной страны, как Россия. Она эффективна для крупных долгосрочных проектов. Какие осуществлялись в СССР и, как мы убеждены, еще будут осуществляться в России.

Вячеслав ТЕТЕКИН.