Вантуз. Деньги не пахнут

“Благодаря поддержке Владимира Владимировича Путина и федеральных структур город энергично строит кольцевую автодорогу, дамбу, вновь пошли поезда по Кировско-Выборгской ветке метро. Но сделать предстоит еще больше”.

Валентина МАТВИЕНКО.

Губернатор Санкт-Петербурга.

ЛИЦО ГОРОДА на Неве — собственно, сама Нева. “Подтяжка” одного ее берега к другому осуществлялась с помощью первого в Питере неразводного моста. По телевизору зрелище впечатляло: на торжественное открытие самого, как утверждали его создатели, протяженного в мире вантового путепровода с небес вот-вот должен был спуститься Владимир Путин. В голове закрутился веселенький мотивчик: “Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино”. Прилетел, открыл вместе с Валентиной Матвиенко, осмотрел и улетел. А кино? Чудаки, это же и было кино.

В жизни все прозаичнее, чем на экране. К переправе мы подбирались на авто какими-то закоулками. Ни тебе прямых, как принято здесь издавна, магистралей, ни указателей. На мост Володя, мой сопровождающий, после долгих поисков вырулил с третьей попытки. Намекая, видимо, на “волшебника”, пошутил: “Только вертолетом можно долететь” — и прибавил газу. Ну, слава богу, помчались.

И почти тут же — стоп, машина! При съезде с путепровода возникла новая проблема: напрямки дороги не было. Налево можно, направо можно, впереди — “кирпич”, а за ним переправа обрывалась. Как же так?

— А так,— ответил Володя, далеко не последний, но зависимый человек в строительстве, потому и не называю его фамилию.— Вы, должно быть, заметили, что упоминается разная длина моста: то два километра, то два с половиной. Два вот построили, полкилометра не достроили. И самое смешное — все деньги освоены. Могли освоить и больше: ведь сметы-то нет. Но год закончился. Будем ждать следующего.

Еще раз убедился: построить нечто и освоить выделенные на сооружение средства — две большие разницы. Вспомнил свой предыдущий приезд в Питер. К 300-летию городу подкинули сверх обычного то ли 40, то ли 60 миллиардов “юбилейных” рублей (точно, наверное, никто до сих пор не знает либо делает вид, что не знает). Единственное, что выполнили в полном объеме, так это капитально отремонтировали Московский и другие действовавшие вокзалы — высоких гостей встречать? — и возвели Ладожский железнодорожный комплекс. Вопреки тогдашним клятвенным заверениям властей покончить с долгостроем, в списке недоделок остались и дамба, и кольцевая автодорога, и другие объекты “первой очереди”. Среди них даже такие архитектурные шедевры, как Казанский и Смольный соборы: к круглой дате их наспех подлатали, потом вновь одели в леса, и работ там еще — начать и кончить. А денежки-то тю-тю, освоены.

Движение по Кировско-Выборгской линии метро, правда, восстановили, но уже в 2004 году, спустя восемь с лишним (!) лет после аварии. А что касается губернаторского тезиса “сделать предстоит еще больше”, то тут на ум приходит анекдот. Команда проиграла матч со счетом 0:5, после чего тренер заявил: “В следующий раз сыграем еще лучше”.

Скорее всего, история повторится и с нынешним новогодним подарком-мостом.

— Знаете,— спросил Володя, когда покидали новостройку-недостройку,— как уже называют вантовую переправу в городе? Вантуз. Вообще-то таким термином обозначается клапан, автоматически удаляющий воздух из водопроводных труб. В народе же путепровод сравнили со штуковиной, которой шуруют в ванной и туалетном узле, если засорилась, например, канализация.

Деньги, отмытые в Неве, не пахнут,— сделал парадоксальный вывод мой спутник, бросив прощальный взгляд на “вантуз”.

Ага! Вот, оказывается, к какой части тела были направлены души прекрасные позывы. А автору, наивному, с экрана телевизора померещилась подтяжка лица северной столицы.

Если читатель вообразил, что мне, москвичу, доставляет удовольствие изгаляться над Питером, отсылаю его к началу заметок. Город на Неве, все-таки повторю, я искренне люблю, потому и болит сердце.

Болит, когда сравниваешь превращенную в автобан “президентскую” трассу от Пулкова до Стрельны и городские дороги, не ремонтировавшиеся еще с советских времен и поражающие колдобинами, будто после нового немецкого артобстрела.

Болит, когда глядишь на величие “морской” резиденции его величества — Константиновский дворец и сопоставляешь с подкрашенными наскоро фасадами “непредставительских” дворцов и разъедающей их изнутри плесенью.

Болит, когда в историческом же центре соседствуют хоромы “новых русских” и коммуналки-клоповники старых горожан.

И уж совсем сердце разрывается, когда видишь отношение городских властей к этим старым петербуржцам даже в праздник — что особенно омерзительно — униженным и оскорбленным. Недаром говорят: как встретишь Новый год, так его и проживешь.

Блокада. 60 лет спустя

“Мы приняли социально ориентированный бюджет, способный покрыть расходы, связанные с отменой льгот”.

Вадим ТЮЛЬПАНОВ.

ЭТО, РАЗУМЕЕТСЯ, чисто конкретное недоразумение, что начало процесса монетизации льгот совпало в Питере почти с 30-процентным повышением тарифов в общественном транспорте. Дабы, значит, горожане сразу, с 1 января, ощутили превосходство “социально ориентированного бюджета”. А что? Получаешь компенсацию — и катись куда хочешь: хочешь на трамвае — 10 рублей, хочешь на автобусе — тоже десять, и на троллейбусе десять, и на метро. Беда лишь в том, что возмещать многим категориям ветеранов и инвалидам утраченные преимущества социалистической системы соцобеспечения никто, похоже, не собирался.

— Январскую пенсию я, к счастью, до Нового года получил,— сказал журналисту бывший инженер Александр Молочков,— но ни копейкой больше. Придется разбираться. Потом. А пока поверил на слово госпоже Матвиенко, которая, как я слышал, обещала бесплатный, по пенсионным удостоверениям, проезд хотя бы до 10 января, и повез внучку на елку. На входе в метро меня завернули к кассе. Пришлось отдать двадцать пенсионных рублей, чтобы не портить ребенку настроение.

— А мне пенсию вообще не принесли,— огорчается Галина Ольшанецкая, в прошлом медработник.— Раньше почтальон приносил, а сейчас и не знаю, когда получу и сколько. Собралась к сестре, а дежурная на станции мне и говорит: “Куда, бабка, навострилась, Новый год — семейный праздник, дома надо сидеть”. Так я же и хотела по-семейному, к родне только на метро и можно добраться. Двадцатку жалко — ни внуку шоколадку, ни себе на хлебушек, дотяну ли до очередной выплаты?

В том, что это не исключения из правил, корреспондент “Правды” убедился на собственном опыте. Очередь к подземке растянулась, будто в магазин за водкой во времена горбачевской антиалкогольной кампании. Только водки теперь — хоть залейся, в дефиците были жетоны (“Не больше двух в одни руки” — гласил предновогодний приказ-объявление), которыми, однако, свободно, но с грабительской наценкой торговали у входа шустрые спекулянты, загодя скупившие металлические кружочки для прохода через турникеты. Милиция бездействовала. Как потом выяснилось, ее основные силы были сосредоточены внутри для обеспечения порядка, если именовать это порядком. Впрочем, один представитель власти все-таки прятался от измороси под козырьком у дверей, но на махинации дельцов не реагировал. “У каждого сейчас свой бизнес,— вяло откликнулся он, тут же повысив голос: — Проходите, гражданин, проходите, не мешайте работать”.

Да, такая у них нынче работа. Выполняю указание, прохожу и окунаюсь в водоворот страстей. Выражение “Куда прешь, старый хрыч!” можно считать самым деликатным. Вообще же крепкие фразы адресовались даже участникам обороны Ленинграда и блокадникам.

— Не выдали мне никакого социального пакета,— горячо убеждал дежурную хромой дедуля.— Я за этот город кровь пролил, знал бы, что доживу до сегодняшнего дня, себя бы защищал, а не этих... “дерьмократов”.

— В блокаду выжила, а сейчас жить не хочется,— вторила ему такая же седовласая женщина.— У меня дочь в больнице, денег на лекарства не хватает. Соцпакет, соцпакет... Опять обманули, сволочи.

— А ну пропусти! — распахнув шинель и звеня орденами-медалями, рванул в атаку отставной, судя по всему, боевой полковник.— Я на Невской Дубровке почти всех товарищей оставил, имею право и за себя, и за того парня, к которому на могилу еду. Предатели...

— Милиция! — перекрывая голоса возмущенных людей, взвизгнула дежурная.— Милиция!

Тут как тут. Окружила, организовав блокаду, стариков и старушек, калек и убогих.

— В чем дело, господа, почему шумим, вам ясно сказано — покупайте жетоны и езжайте, а не то в отделение доставлю. — Это журналистский “перевод” с милицейского высказывания старшего сержанта.

И “господа”, понурив головы, заковыляли к кассе. Но и там их ждало разочарование. Толпа, видать, ошалевшая с похмелья, переходящего ввиду 10-дневного безделья в запой, еще плотнее сомкнула ряды и злорадствовала:

— Кончились и ваше время, и ваши льготы, становись в общую очередь!

Навещать друзей пропало всякое желание (позвоню — извинюсь). Да и о чем в таком состоянии с ними говорить? О том, что “волшебник” может, конечно, дополнительно подкинуть родному городу пару-тройку миллиардов, и если деньги опять не разворуют (сомневаюсь), то когда-нибудь достроят и “вантуз”, и дамбу, и кольцевую автодорогу, дореставрируют соборы или хотя бы потравят в коммуналках клопов и тараканов. Допустим. Но вот как изменить психологию людей, в чье сознание за время так называемых реформ въелись подлые мыслишки вроде “человек человеку — волк”? И это для многих уже не культурный центр России, не вторая, а криминальная столица, бандитский Петербург.

Нет, популярную у определенной, теперь, увы, значительной в своем ничтожестве, публики песенку жгуче захотелось спеть без подтекста: “Ехал в Петербург, приехал в Ленинград”. К сожалению, поезда не ходят задом наперед.

Отбывал из города на Неве под вечер. Смеркалось. Впрочем, в эти мрачные, пасмурные дни (и годы?) здесь, кажется, и не рассветало. И лишь с ярко освещенного газетного стенда смотрела губернатор. Смеясь, она снова кокетничала и заигрывала: “Больше и больше средств мы будем направлять на социальные нужды, на поддержку пенсионеров, ветеранов, всех наименее защищенных слоев населения. Для нас это — ключевая задача на 2005 год. Тем более что это особенный, знаковый год в нашей истории — год 60-летия Великой Победы. Наши ветераны и жители блокадного Ленинграда должны ощутить настоящую, искреннюю заботу и власти, и всего общества, и каждого из нас. Это ваш год, дорогие ветераны!”

Над кем смеетесь?

Виталий КОЗЛОВ.