— По-моему, наиболее точно на этот счет высказался в “Правде” известный писатель Джеймс Олдридж. Он рассказал о том, как 11 февраля 1984 года в Лондоне стал свидетелем разговора двух английских девушек у газетного киоска. Купив газеты и взглянув на заголовок, извещавший о кончине Андропова, одна из них спросила подругу: “Как ты думаешь, что же теперь будет?”

Вопрос, как представляется, весьма закономерный: в мире бушевала “холодная война”, которая, того и гляди, могла перерасти в войну горячую — от руководства Советского Союза тогда многое зависело. Поэтому и интересен ответ второй девушки: “Не знаю. Но я определенно чувствовала себя спокойнее с этим человеком”.

В этом мне и представляется суть личности Юрия Владимировича. Я с ним проработал в разных качествах более двадцати лет, в самых сложных ситуациях он чувствовал себя уверенно. Такую атмосферу Андропов умел создавать и в своем ближайшем окружении, и на уровне контактов с крупнейшими мировыми деятелями. Интересно, между прочим, высказался в 1982 году Бжезинский, которого уж никак нельзя заподозрить в симпатиях к советским лидерам: “Я не намерен быть членом-основателем общества поклонения Юрию Андропову... Однако то, что мистер Андропов старается делать в отношении треугольника Пекин — Москва — Вашингтон, представляет особый интерес. Он стремится с величайшей смелостью к осуществлению стратегического проекта — нормализовать отношения с Китаем, снижая тем самым напряженность вдоль советских границ, и продолжает ухаживать за Западной Европой, изолируя тем самым Соединенные Штаты”.

Заметьте, что при этом Бжезинский воздержался от традиционной риторики о “советском агрессивном империализме” и вычленил, говоря про Андропова, его последовательную и предсказуемую политико-дипломатическую деятельность.

— Звучит прекрасно. Но на время Андропова, и когда он был послом, и когда возглавлял Отдел ЦК, а затем КГБ, и когда стал Генсеком ЦК КПСС, пришлось много серьезных кризисов: Венгрия, Польша, Чехословакия, Афганистан. Как он показал себя в этих острых ситуациях?

— Чтобы только ответить на ваш вопрос, нужно написать монографию. Поэтому, я думаю, целесообразно ограничиться одним сюжетом — например, венгерским.

Владимир Александрович Крючков, который был с Андроповым с будапештских времен и до самой кончины, вспоминает, что 24 октября 1956 года на улицах Будапешта началась трагедия. Состоялась демонстрация, затем митинг. В общей сложности собралось тогда до 100 тысяч человек. Лозунги произносились самые разные — от социалистических до откровенно фашистских. Около 10 вечера раздались выстрелы в районе радиоцентра: появились первые убитые и раненые. Венгерских солдат, подъезжавших на машинах к радиоцентру, тут же разоружали. Начались нападения на магазины, появились крепко подвыпившие молодые люди. Город за час-полтора изменился до неузнаваемости, начали действовать законы толпы, где уже совсем другая, не поддающаяся предсказанию логика.

Некоторые участники этих событий на всю жизнь запомнили, как коммунистов вешали прямо перед окнами посольства СССР, у квартиры посла. Супруга Юрия Владимировича в результате таких сцен тяжело заболела и стала неизлечимым инвалидом. В последующем положение в столице полностью вышло из-под контроля властей, вспоминают непосредственные участники событий, начались повальные грабежи магазинов, учреждений, работа общественного транспорта была полностью парализована, жители спешно покидали город. Положение осложнилось активным вовлечением в беспорядки учащейся молодежи.

Венгерское руководство, минуя наше посольство, убеждало советскую сторону в оказании радикальной помощи для нормализации обстановки в Будапеште. Несмотря на бесчисленные призывы, Андропов отказался ставить перед Москвой вопрос о вводе советских войск в столицу, поэтому венгерский руководитель Герё стал решать проблему напрямую с Хрущевым. 24 октября советские воинские части вошли в Будапешт. На некоторых направлениях завязались бои с применением орудий, бронемашин и танков. В конце октября — начале ноября 1956 года наступил критический момент. Значительно осложнилась ситуация вокруг советских учреждений, посольство оказалось в осаде. Пришлось эвакуировать в Союз членов семей. Советские воинские части, вошедшие в город, вынуждены были отойти. В условиях политической неразберихи власть в стране перешла в руки Имре Надя — этой поистине роковой фигуры в венгерской истории. Он занял пост премьер-министра; его первыми шагами стали выход Венгрии из Организации Варшавского Договора и обращение к Западу за помощью; в его выступлениях звучали призывы к реставрации капитализма. В сложный период политического маневрирования будапештских властей и Запада руководство Москвы поручило А.И. Микояну разбираться в ситуации на месте.

Имре Надю удалось заручиться поддержкой Микояна, а тот, в свою очередь, сумел убедить советское руководство в том, что именно Надь способен вывести Венгрию из тяжелейшего кризиса. Эта ошибка дорого стоила и нам, и нашим венгерским друзьям. На заседании Президиума ЦК КПСС деятельность Микояна на венгерском направлении была подвергнута весьма суровой критике, но было поздно — к тому времени Надь успел натворить много бед.

Части Советской Армии, вновь вступившие в Будапешт 4 ноября 1956 года (для того, чтобы исправить ошибки политиков), оказали помощь новому венгерскому руководству во главе с Я. Кадаром (по его просьбе).

10—11 ноября 1956 г. бои в Будапеште утихли. В стране начался сложный и болезненный этап восстановления нормальной жизни. Возглавил этот процесс Кадар — человек необычной судьбы, редких дарований, патриот и в то же время яркий интернационалист. Ю.В. Андропов и Кадар в ходе венгерских событий и весь последующий период с искренним уважением относились друг к другу.

Был у венгерского сюжета еще один аспект — китайский.

Осенью 1956 года в Москву совершенно секретно прибыл заместитель Председателя ЦК КПК Лю Шаоци с группой высокопоставленных деятелей КПК для консультаций и согласованных решений в связи с кризисом в Венгрии. Я участвовал в его беседах с Молотовым и Булганиным. Нам было строго приказано “убрать все блокноты и ручки”. Когда делегация КПК вернулась в Пекин и доложила о ситуации Мао Цзэдуну, он сказал совпослу Юдину (я был на этой встрече), что “меры, осуществленные в последние дни в Венгрии, являются вполне правильными, мы полностью их поддерживаем и одобряем”.

Из сказанного следует вывод: венгерский кризис (как и другие подобные события) находился в поле действия многих сил, ряда государств. В таких условиях Андропов всегда, подчеркиваю — всегда, сохранял спокойствие и уверенность, стремился уменьшить потери и найти наиболее оптимальное решение.

— Ну а позже, когда в СССР развернулась борьба с инакомыслием, которую многие связывают с именем Андропова, что можно сказать о его роли в этих процессах?

— Интересные цифры приводят вполне компетентные люди, входившие в руководство КГБ: за 10 лет, когда у власти был Хрущев и провозглашалось, что у нас нет политических преступников, по статье 58.10 (это самая политическая статья) было арестовано более 10 тысяч человек.

За последующие 20 лет, когда Андропов работал в КГБ, а затем был генсеком, по этой статье было арестовано около тысячи человек. Потому что многое смогли увидеть и заранее предотвратить.

Однако это не значит, что Андропов был эдаким добрячком: он умел действовать быстро и решительно. Так, еще в 1977 году Юрий Владимирович написал очень жесткое обращение к руководству ЦК КПСС “О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан”.

“По достоверным данным, — говорилось в записке Андропова, — полученным Комитетом государственной безопасности, в последнее время ЦРУ США на основе анализов и прогнозов своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию советской экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять админи-

стративные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа в народном хозяйстве и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки. ...Деятельность агентуры влияния будет способствовать (по замыслу ЦРУ) созданию определенных трудностей внутриполитического характера, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям. ...Американская разведка исходит из того, что возрастающие контакты Советского Союза с Западом создают благоприятные предпосылки для реализации планов разведки в современных условиях. ...Осуществляемая в настоящее время американскими службами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов”.

Подпись — Председатель КГБ Ю. Андропов.

Сейчас мы видим, насколько был прав тогда Юрий Владимирович. Если бы его слова тогда были восприняты должным образом, сегодня мы спокойно жили бы в Советском Союзе.

— Однако существует весьма распространенное мнение, что Юрий Владимирович не был удовлетворен тогдашним положением дел в СССР. Если бы он успел начать реформы, это было бы сделано по варианту Косыгина или Горбачева?

— Николай Иванович Рыжков на подобный вопрос отвечал так: это был бы андроповский вариант.

Что касается неудовлетворенности Юрия Владимировича состоянием дел, то она была вполне обоснованной. В январе 1983 года он говорил о том, что у нас двадцатипроцентный износ производственных фондов — это недопустимо. Андропов считал реформы необходимыми. Однако он полагал принципиально важным не трогать устои государства, оправдавшие себя в сложнейших исторических ситуациях, а двигать вперед экономику. Ясно, что такой подход коренным образом отличался от горбачевско-ельцинской суеты.

— И последнее. Время от времени в прессе возникает вопрос: умер ли Андропов сам, или был убит? Как вы думаете?

— В феврале 1982 года Юрий Владимирович в обстановке сверхсекретности посетил Кабул. Пробыл он там два дня. Знали о его поездке единицы. На обратном пути была кошмарная погода. Андропов почувствовал себя плохо. Позже врачи выяснили, что Юрий Владимирович заболел... оспой.

— Оспой?

— Да, оспой. Состояние его постоянно ухудшалось, медики заговорили о безнадежности ситуации. Каким-то чудом тогда больного удалось спасти. Но прожил он потом менее двух лет.

Эти теперь уже известные факты разные люди толкуют по-разному.

Не хотелось бы кончать нашу беседу на такой грустной ноте. Андропов внес в историю нашей Родины огромный, до сих пор еще не оцененный по достоинству, личный вклад. Он обладал колоссальным потенциалом политического предвидения. Однажды он сказал, что дело совсем не в мнимом “кризисе” марксизма, о котором так охотно говорят и пишут некоторые теоретики, называющие себя марксистами; дело в другом — в их неспособности подняться до истинных масштабов теоретического мышления Маркса, Энгельса, Ленина.

Не правда ли, звучит поразительно актуально?!