Своими сокровенными мыслями о причинах трагедии и адмиральских играх вокруг Видяева - самой боеспособной на Северном флоте базы атомных подводных лодок - делится бывший заместитель начальника штаба по боевой подготовке дивизии АПЛ капитан I ранга Александр КРАСНОБАЕВ.

27 октября 2001 года вся страна и, наверное, весь мир увидели атомный подводный крейсер <Курск>, пролежавший на дне Баренцева моря больше года. Впервые в истории флота была поднята и представлена на всеобщее обозрение погибшая подводная лодка. Впервые сугубо гражданские люди смогли ощутить страшные последствия катастрофы, унесшей жизни 118 моряков. Даже неспециалистам стало ясно, что взрыв такой силы не мог быть не услышан на кораблях Северного флота, что все это время власти нам попросту врали.

И вот на днях в Мурманске судмедэксперты ценой неимоверных усилий сумели идентифицировать еще одно тело погибшего подводника - очередной безвинной жертвы. Однако ни один эксперт не сможет сказать: сколько <живых жертв> осталось служить в истерзанном Видяеве или разбросано по просторам России-матушки...

А начиналось...

все с обычного приказа: готовить <Курск> к выходу на боевую службу. В дивизии был разработан план подготовки корабля, согласно которому <Курск> должен был выполнить две стрельбы практическим оружием: ракетой <Гранит> - по мор-ской цели и противолодочной ракетой - по подводной лодке. Других стрельб запланировано не было. Документ этот в своем первоначальном виде командованием флота утвержден не был.

К концу июля стало известно, что для <Курска> готовится практическая торпеда большого калибра, стрельба которой требовала определенных знаний и навыков. Кроме того, необходимо было подготовить торпедный аппарат, так как подобным видом боезапаса <Курск> не стрелял даже на государственных(!) испытаниях.

После трагедии со стороны вышестоящего командования можно было услышать обвинения в адрес офицеров <Курска> в незнании и неумении обращаться с <толстушкой>: что, дескать, моряки всем миром <запихивали> торпеду на субмарину, что после погрузки она <газовала> в отсеке и для нормализации обстановки приглашался офицер минно-торпедной боевой части соседнего соединения. А в Видяеве, словно в противовес, в это время говорили о том, что командир <Курска> капитан 1 ранга Г. Лячин вообще хотел выгрузить данную торпеду на базу для ее переподготовки.

Однако всем морякам хорошо известно, что еще в 1986 году лодка класса <Барракуда> неудачно стреляла четырьмя аналогичными <толстыми> практическими торпедами. Все(!) они затонули, а на траектории движения прослушивались хлопки, очень похожие на взрывы. Причины этих хлопков, увы, установлены не были. Неоспоримым остается лишь факт, что 3 августа на <Курск> все же загрузили <толстую> торпеду, 10 августа - еще одну практическую торпеду обычного калибра, но с экспериментальной аккумуляторной батареей.

Как правило, на экспериментальные образцы боезапаса требуется план проведения стрельб, но в данном случае такового не было. Или не хватило времени, или кто-то посчитал, что это самая обыкновенная торпеда. Однако зачем тогда в море вместе с экипажем выходили представители промышленности? Не секрет: обычную торпеду подводники могли бы выстрелить и без них. Как вообще вела себя эта злополучная торпеда с экспериментальной аккумуляторной батареей, теперь не узнает никто.

12 августа в результате произошедших на борту двух взрывов (с разницей в две минуты) <Курск> погиб. Но до сих пор продолжают курсировать версии столкновения <Курска> с иностранной подлодкой. Все они, пожалуй, больше от лукавого и предназначены для отвлечения общественного мнения.

Из истории катастроф

На Северном флоте такие столкновения происходили и раньше. Последнее - 11 февраля 1992 года. Тогда наша АПЛ <Кострома> класса <Барракуда> на всплытии столкнулась с американской лодкой <Батон Руж> (класса <Лос-Анджелес>). Обе вынуждены были всплыть. Американская в надводном положении последовала в порт Норвегии, затем была выведена из состава флота и ныне не существует. Наша после ремонта успешно продолжает службу в дивизии и по сей день.

Если бы <Курск> столкнулся с подводной лодкой ВМС США, то от сотрясения могла бы нарушиться лишь герметичность топливной системы неисправной практической торпеды. Как результат, вытекание перекиси, пожар на торпедной палубе или в ином другом помещении, пробоина в прочном корпусе, поступление воды внутрь, затопление первого и, может быть, второго отсеков, что предотвратило бы последующий взрыв,

Однако для иностранной полуторакорпусной и сего лишь трехотсечной субмарины столкновение с <Курском> имело бы куда более серьезные последствия. В этом нас убеждает опыт 1992 года и водоизмещение <Курска>, которое примерно в два раза больше, чем у любой подлодки НАТО. К тому же, надо помнить, что столкновения американской и советской субмарин в районе английского залива Холли-Лох, двух советских в полигонах боевой подготовки Северного флота, двух подлодок в нашем Мотовском заливе в надводном положении и одной с судном <Братство> в Средиземном море не привели к катастрофическим последствиям. Гибли лишь дизельные лодки. Одна из них, К-129, находилась на боевой службе в Тихом океане и столкнулась с американской атомной подлодкой. Взрыва боезапаса не произошло, хотя наши торпеды в аппаратах и на стеллажах находились в полной боевой готовности. Вообще надо иметь в виду, что пожар в торпедном отсеке приводит к росту температуры и давления в отсе-ке, это способствует повышению вероятности детонации взрывчатого вещества торпеды, но для детонации боезапаса, и это немаловажно, нужен первичный(!) взрыв.

Скорее всего,

события развивались следующим образом. Подлодка, готовясь к выполнению практических торпедных стрельб находилась на перископной глубине и осуществляла доразведку района. В первом отсеке проводились работы по подготовке к погрузке или непосредственно погрузка практической торпеды (без взрывчатого вещества). В результате каких-либо действий, неисправности торпеды или экспериментальной аккумуляторной батареи в первом отсеке произошел первый взрыв (не взрывчатого вещества торпеды, а, возможно, перекиси). Это привело к пожару в отсеке. На стеллаже, рядом с практической торпедой, находилась такая же, но боевая торпеда. Нагрев корпуса последней как раз и явился причиной взрыва топливного отсека торпеды и детонации боевого зарядного отделения, в котором находилось 500 килограммов взрывчатого вещества. В результате этого сдетонировал боезапас на стеллажах всего торпедного отсека.

Корабли отряда, которые должен был атаковать <Курск> и на которых находилось руководство учений, проследовали через район, предназначенный <Курску>. После атаки любая подлодка должна была всплыть и довести ее результаты, установочные величины торпед или - в случае невыполнения стрельбы - причины срыва. Подводная лодка, не вышедшая на связь, считается аварийной! <Курск>, как мы знаем, не атаковал и на связь не вышел. Однако поиск ПЛ начался только по окончании полигонного времени.

Наивно полагать, что командир <Курска>, имеющий опыт обнаружения, слежения и учебной атаки реальной авианосно-ударной группы в Средиземном море, мог потеряться среди каких-то трех боевых кораблей и двух торпедоловов. Очень слаба и ссылка на работу <неизвестного корреспондента> позывными <Курска>. Эти позывные использовались только для связи на УКВ, и в таком случае <неизвестный корреспондент> должен был находиться в пределах видимости флагманского корабля и его радиолокационных станций.

Вероятно, командование решило, что на <Курске> проспали отряд боевых кораблей, или прием пищи в условиях празднования отличной ракетной стрельбы, выполненной экипажем 11 августа, помешал выполнению задачи. А посему, не дождавшись донесений от <Курска>, забыв об ответственности за безопасность учений, жизни подчиненных, корабли ОБК проследовали по плану.

Но здесь возникает другой вопрос: могло ли руководство учениями поступить так, если бы на месте <Курска> находилась другая подводная лодка флота? Да, возможно. Но в отношении <Курска> и всей нашей дивизии атомных подводных лодок, расквартированной в Видяеве, случай особый. И здесь я вам предлагаю взглянуть на совершенно неизвестную сторону видяевской трагедии.

Адмиральские игры

На самом деле <Курск> входил в состав дивизии атомных подводных лодок в Видяеве, с которой конкретные представители Северного флота, и особенно флотилии из Западной Лицы, вели затяжную и необъявленную <звездную войну>.

История эта началась тогда, когда <Курска> не было даже на стапелях. На вооружении дивизии были самые новые и передовые по техническим данным корабли. Самые быстроходные в мире с <вечным> титановым корпусом! Все это позволяло подлодкам выйти в море через 40 минут после приказа.

Впрочем, в состав дивизии входили субмарины и других проектов, но управление дивизии было в полном штатном составе, а офицеры штаба одинаково отвечали за все проекты лодок. Эта способность осваивать и безаварийно эксплуатировать разные корабли, обучать личный состав и готовить его к выходам в море на боевую службу была основным достоинством штаба.

Наша дивизия всегда была на хорошем счету и завоевывала первые места. Ею был освоен един-ственный в мире и уникальный по возможностям корабль <Комсомолец>. Но в результате стечения обстоятельств, воздействия других, наслоившихся друг на друга причин новейший корабль ушел на дно и унес с собой 42 жизни членов экипажа.

Причины катастрофы до сих пор не ясны, винов-ные не определены и вряд ли будут названы. После катастрофы <Комсомольца> отношение к дивизии диаметрально изменилось. Чтобы не пятнать знамя объединения и флота, дивизию из Западной Лицы перевели в Видяево.

Нам просто лгали

Официально это было сделано якобы для усиления эскадры подводных лодок. Но переводу дивизии предшествовала активная <звездная> работа командования эскадры. Прежде всего был разработан план, в котором предусмотрели все - от плавкрана для погрузочных работ, квартир каждому офицеру и мичману, до детсадов и школ, от прекрасных казарм до плавпирсов... Разумеется, ничего этого не было и в помине, как не было и нет плавкранов. Поселок вымерзал, оставаясь без воды и электроэнергии. Тогда дивизия потеряла до 250 классных специалистов. Это была четверть офицерского и мичманского состава дивизии и членов экипажей тех, единственных на флоте, уникальных титановых кораблей.

Парадокс, но за год до прихода <Курска> саму видяевскую эскадру, для усиления которой и была первоначально направлена опальная дивизия, расформировали. <Переселенцев> вообще объединили со старейшей дивизией ракетных подводных лодок, переподчинив Западной Лице, откуда они и были в свое время выпровождены.

В чистое поле

Но, несмотря ни на что, дивизия в Видяеве выжила. Впервые на флоте она начала поддерживать шефские связи с городами России, которые стали активно помогать соединению достойно существовать в условиях развернувшейся <реформы> Вооруженных Сил. Экипажи ПЛ получали в безвозмездное пользование автобусы, компьютеры, трубы, продовольствие... Сюда с концертами приезжали звезды эстрады, увидеть и услышать которых была проблема даже в столице. Такое взаимодействие стало возможным благодаря целенаправленной деятельности командования, но все это не могло не вызывать зависть и раздражение вышестоящего <нового старого> командования в Западной Лице.

Средств у флота и страны не было даже для выплаты денежного довольствия, и в этих условиях командованием флотилии принимается вновь якобы обоснованное решение, но уже о фактическом переводе нашей дивизии из Видяева, где она благополучно прижилась, обратно в Западную Лицу. Перспектива переезда <не знаю куда> ничего хорошего не предвещала. Разумеется, офицеры и командование были против такого решения. И тогда началась <война> против видяевской дивизии, в состав которой вошел атомный подводный ракетный крейсер <Курск>.

Причины травли

Задачи и цели этой <звездной войны> были налицо. Ввиду того, что количество боевых кораблей на флоте резко сократилось, а количество штабов и тыловых структур осталось прежним, необходимо было сокращение. Чтобы сохранить флотилию, естественно, должности и структуры, предполагалось и сами корабли из нашей дивизии перевести в состав Западной Лицы, а штаб расформировать. Однако никто не задумывался, что в это время в море больше всего выходили корабли именно на-шей дивизии, а ее командир, контр-адмирал Михаил Кузнецов, имел самую большую наплаванность во всем Военно-морском флоте (8,5 лет).

Для начала наша Ара-губа (бухта Благоденствия) была лишена судоремонта. С приходом <Курска> техническое управление Северного флота вообще прервало договор с единственным ремонтным профессиональным предприятием - специальной производственно-технической базой №6 (СПТБ-6), которая создавалась на основе завода <Красное Сормово> для обслуживания подводных титановых лодок третьего поколения. Ремонтировать в Ара-губе подлодки стало просто некому. Нелепость этой ситуации заключалась в том, что до недавнего времени то же техническое управление СФ вообще вынуждено было выплачивать немалые деньги СПТБ-6 по судебным искам вместо направления этих средств на ремонт подлодок.

Здесь надо иметь в виду, что само техуправление корабли не ремонтирует, а выделяет деньги. Естественно, что их для всего Северного флота не хватает. Однако не существует и четких приоритетов, скажем, на выделение боевого ядра флота, поддержание технической готовности которого принесет максимальную пользу защите интересов страны.

Удивительно, но перед расформированием эскадры из ее состава были отремонтированы три подводные лодки постройки шестидесятых годов. Естественно, после ремонта эти ПЛ были выведены из боевого состава флота. Аналогичному ремонту были подвергнуты еще несколько кораблей практически с полностью выработанным энергоресурсом основного оборудования. Однако с 1994 года на акватории Северного машиностроительного предприятия безнадежно ждет ремонта головная подводная лодка третьего поколения типа <Барракуда> с титановым (вечным) корпусом. Для ее ремонта денег у <денежного> управления нет.

В настоящее время к отверженной головной <безымянной> субмарине добавилась еще одна подводная лодка третьего поколения - <Нижний Новгород>. Ее поставили на акваторию завода <Нерпа>. Возможно, когда-нибудь за долги завод сможет разрезать и продать тысячетонную титановую болванку стоимостью несколько миллионов долларов на иголки или лопаты, благо опыт уже имеется.

Несмотря на возникшие препятствия в обслуживании кораблей, дальние походы подводных лодок нашей дивизии продолжались. В одну из таких автономок под командованием капитана I ранга Г. П. Лячина вышел и <Курск>. Причем свой поход он совершил в Средиземное море, где уже длительное время ни один корабль ВМФ не плавал. <Курск> полностью, с высоким качеством и безаварийно выполнил поставленную задачу. Результаты похода командир лично докладывал на раз боре в Главном штабе ВМФ президенту России. Во всех инстанциях этот поход получил высокую оценку. Но тем не менее дивизия по итогам года заняла привычное четвертое место. Другая за такие дела стала бы лучшей на флоте, но ведь эту-то нужно было расформировать.

Бей своих...

Причиной плачевных итогов дивизии назывался якобы низкий профессиональный уровень штаба, хотя начальник электромеханической службы дивизии - лауреат Государственной премии за освоение кораблей третьего поколения. Флагманский специалист радиотехнической службы - участник всех дальних автономных плаваний кораблей третьего поколения, имеющий огромный опыт использования современной аппаратуры по обнаружению подводных лодок. Флагманский штурман - единственный на флоте обладает практикой плавания в Средиземном море. Бывший флагманский связист дивизии - лучший связист Северного флота (ныне специалист управления связи ВМФ).

В последнее время, вплоть до трагического августа 2000 года в управление дивизии наоборот назначались специалисты других соединений с сомнительной репутацией. Почти год дивизия прожила без начальника штаба. Длительное время отсутствовал старший помощник начальника штаба. Год не было начальника электромеханической службы и его заместителя. Естественно, что отсутствие офицеров на важнейших должностях ложилось дополнительной нагрузкой на офицеров управления соединения и на комдива М. Кузнецова. Все они имели бесценный опыт плавания и эксплуатации технических средств на кораблях третьего поколения и опыт подледного плавания.

Видимо, для того, чтобы показать слабость дивизионного штаба, его неумение готовить корабли к выходу в море, к вопросу по подготовке <Курска> на боевую службу и были привлечены специалисты практически всех управлений флота, хотя полной картиной положения дел на корабле они явно не владели.

Новый виток страстей

Не многие знают, но предполагалось, что после боевой службы в ноябре-декабре 2000 года <Курск>, а вместе с ним и лучшие подводные лодки дивизии - <Кострома>, <Тамбов>, <Воронеж>, <Даниил Московский> и <Псков> - придут в уже новый пункт базирования - в Западную Лицу:

Только трагическая гибель <Курска>, прибытие в Видяево первых лиц государства, обещание Президента России и главкома ВМФ сохранить дивизию в Ара-губе расстроили эти планы. Но <звездная война> с нашей дивизией продолжается. Теперь у командования нет сомнений, что причиной всех бед флота является управление дивизии, что, если бы его вовремя расформировали, то не было бы и катастрофы <Курска>.

Следует заметить: и до гибели <Курска> результатом любого обращения к командованию в Западную Лицу по поводу тех или иных планировавшихся мероприятий являлся поток оскорблений в адрес управления и штаба, с последующим обвинением во всех смертных грехах. Теперь к ним добавилась <коронная> фраза: <Вы утопили <Курск>. Всех подводников Видяева вообще цинично называют <похоронной командой> и <дивизией ритуальных услуг>.

Никто, правда, не замечает или не хочет замечать, что это не помешало дивизии в 2001 году выполнить мероприятий боевой подготовки столько, сколько выполнили лишь вместе взятые дивизии <лицевской> флотилии. Наплаванность наших кораблей традиционно была выше любой дивизии подводных лодок флота. Впрочем, командование флотилии вновь поставило нас на последнее место. Теперь планируется убрать командира соединения - контр-адмирала Михаила Кузнецова и его заместителя по воспитательной работе - капитана I ранга Ивана Нидзиева, которые своим трудом создали на соединении тот моральный климат и человеческие условия службы, из-за которых даже матросы не хотят переводиться в другие части.

С другой стороны, это продолжение той самой <звездной адмиральской войны>, только теперь проводимой более тонко. На их взгляд, необходимо заменить состав управления дивизии, расформировав его прямо в Ара-губе. Сделать то, чего не удалось с самого начала. Но есть и еще один трагический аспект, который четко просматривается в истории соединения.

Нет человека - нет проблемы?

Прошло больше десяти лет с момента катастрофы подлодки <Комсомолец>. Но где сейчас можно прочесть фамилии погибших офицеров и мичманов, матросов? Куда можно обратиться вдовам и матерям подводников за элементарной помощью и сочувствием? В Западной Лице, откуда уходил в свой последний поход <Комсомолец>, поставлен памятник погибшим, остался и причал, где швартовался <Комсомолец>, но нет былого соединения, хранителя традиций, как нет и памяти. Стало быть, и обращаться некуда. Такая же участь, по всей видимости, ожидает <Курск>. О его гибели в скором времени можно будет узнать только в секретном бюллетене катастроф и аварийных происшествий, предназначенном для изучения в плане подготовки экипажей по борьбе за живучесть.

Постепенно выходят из строя и стареют корабли некогда боеспособной дивизии в Ара-губе: две подлодки ожидают серьезного ремонта, у трех истекли межремонтные сроки. Все это - лишь видимые результаты <звездной войны>. Войны, в которой нет победивших, а есть только погибшие члены экипажа <Курска> и их собратья - офицеры и мичманы <видяевской> дивизии атомных подводных лодок, молча ждущие своей участи и по сей день неуверенные в том, что обещание президента Владимира Путина о сохранении в Видяеве самой боеспособной дивизии будет полностью выполнено. Причем без подковерных игр адмиралов в их отнюдь не самой честной борьбе за живучесть и собственные погоны.

Честь имею,

А. В.КРАСНОБАЕВ,

капитан 1 ранга запаса.