Чечня — не Колыма, но поживиться в ней можно ничуть не хуже, а может быть, и лучше. Девять лет назад специальная думская комиссия по Чечне констатировала, что на ее территории образовалась «свободная экономическая зона криминального характера», основными компонентами которой стали контрабанда, незаконная торговля нефтепродуктами, оружием и наркотиками, вымогательство и финансовые спекуляции.

Теперь спрашивается, есть ли такой микроскоп, в который можно разглядеть отличие чеченских порядков от общероссийских? Нет такого микроскопа. Режим, возникший в 1991 году на территории Чечни, являлся отнюдь не аномалией, а органической составной частью правящего российского режима. Чеченская «свободная зона» была чем-то вроде «Национального фонда спорта» и тому подобных привилегированных организаций, наделенных при Ельцине правом беспошлинно торговать водкой и прочими товарами первой необходимости. Те тоже сразу облеплялись бандитами, обзаводились собственными армиями под видом охранных агентств. Вокруг них также велась нешуточная война за влияние и контроль с использованием всех видов стрелкового и минного оружия. Но разборки типа взрыва на Котляковском кладбище никто не именовал ни «борьбой за независимость», ни «наведением конституционного порядка», а чеченскую войну — именуют, хотя ее содержание было точно таким же. Причина в том, что в Чечне криминальная война оказалась привязанной к определенной территории, наложилась на накаленный исторический, национальный и религиозный фон и приобрела в силу этого внешние черты политического конфликта. Вот и вся разница.

На самом деле это был и остается конфликт за контроль над «зоной». Война против Дудаева, а затем и Масхадова велась потому, что те зарвались и отказались «делиться». В конце 90-х годов между главарями «ичкерийского» режима возникли крупные разногласия по вопросу о том, как дальше выгоднее продолжать грабить Чечню: независимо от федералов, не делясь с ними, или в контакте с федералами, делясь с ними, но и получая бюджетные «средства на восстановление». К числу сторонников второго решения принадлежал и Кадыров, совсем незадолго до этого объявивший джихад России. Поэтому федеральные и сделали на него ставку, приведя к власти всеми правдами и неправдами.

Но наивно было бы думать, что среди сторонников сотрудничества с федералами царит полное единство. Наоборот, здесь масса острейших противоречий. Это прямо подтвердил Кадыров в первом же после своего «избрания» президентом интервью. «Если я глава республики, то везде должны быть мои люди, то есть команда Кадырова. А не так, что в Грозном — люди Гантамирова, в Урус-Мартане — люди Сайдуллаева, в Ведено — Хасбулатова. И кем я буду управлять? Если они будут смотреть на своих начальников и каждый раз звонить и спрашивать: Кадыров дает мне такой-то указ, а вы что скажете, выполнять этот указ или нет? Мне это не нужно. Дальше я буду еще жестче. Тут не может быть ничего другого — они должны подчиняться президенту полностью. Командовать республикой никому не позволю».

Мне кажется, что этими словами он и подписал себе смертный приговор. Нельзя так управлять — делиться надо!

Попутно Кадыров с редкой откровенностью выдал «великую тайну», которую во всей остальной России власти предержащие тщательно оберегают. Не только чеченская, но и вся российская бюрократия состоит не из законопослушных граждан, а из чьих-либо «людей». И руководствуются эти «люди» не законами, не национально-государственными интересами, а указаниями своего клана. И немудрено, что один из таких «людей» беспрекословно выполнил чье-то указание замуровать бомбу под правительственную ложу стадиона. Так, на всякий случай. А уж когда, кого и под каким лозунгом она рванет — дело десятое.

О полном безразличии к лозунгам свидетельствуют и откровения сына Кадырова, возглавлявшего его службу безопасности, а ныне назначенного первым вице-премьером Чечни и чуть ли не преемником отца. «В ту войну я жил у Басаева полтора месяца. Вместе с ним ходил на мероприятия. Но я тогда не знал, что он такая тварь, что он враг номер один своего народа... Я никогда не был против русских или за русских. Я всегда был с моим народом. Когда народ объявил против России войну, я встал на сторону своего народа. Когда позже народ сказал, что надо уничтожать ваххабитов, я вновь принял сторону своего народа... Если мой народ скажет воевать против России, я готов воевать против России. Если скажет воевать против Америки или, там, Франции, то буду воевать против них».

Ничего себе политическое кредо! Только народ здесь совершенно ни при чем. Просто пока кадыровский клан разделял точку зрения Басаева на наиболее выгодные способы грабежа, воевали против русских. А когда клан поменял представление о собственной выгоде, — «наводим конституционный порядок», причем теми же самыми силами и средствами. Ну а если завтра «народ» решит еще что-нибудь, тогда как?

Откровения обоих Кадыровых наглядно демонстрируют полную бесперспективность сделанной федеральным центром ставки, если исходить из действительных национально-государственных интересов России. В любой разборке, подобной внутричеченской, государство обязано быть «третьей силой», обуздывающей и карающей противоборствующие группировки. Но в нашем случае государство открыто поддержало одну из сторон, мотивируя это тем, что она более «централистски» настроена. С государственной точки зрения, эта катастрофа — полный гражданский и правовой крах страны. Ведь получается, что единая и неделимая Россия есть не более чем производное от «единства и неделимости» грабящих ее бюрократических, олигархических и криминальных кланов. Ну а сколь прочно и долговечно подобное «единство», известно. Кадыров-младший это доходчиво разъяснил.

Как быть в такой ситуации патриотам? Некоторые рассуждают так: «Да, с одной стороны, идет борьба хищников за добычу. Но, с другой стороны, успех московской и промосковской бюрократии все же укрепляет единство России. То есть, преследуя корыстные цели, она попутно делает положительное дело. Поэтому мы эту войну, с одной стороны, осуждаем, а с другой — поддерживаем»... Таким образом, ключевой вопрос заключается в том, может ли нынешний правящий режим хотя бы отчасти выражать и защищать национально-государственные интересы России, интересы ее народов? Если да, то «хождение по лезвию» по принципу «поскольку — постольку» оправданно, имеет объективную опору в реальности. Если нет, то эта позиция ошибочна с самого начала. В более общем виде — это вопрос о социальной дееспособности «новорусской» буржуазии. Из истории известно, что буржуазия, преследуя в войнах свои классовые интересы, может решать исторически прогрессивные задачи. Но история меняется, да и возможность не есть еще реальность.

Можно и должно помогать Путину в борьбе с сепаратизмом и терроризмом, если... если только он искренен в своей решимости бороться с этим злом. Причем искренен не в личном, а в социально-экономическом, классовом плане. Определяют государственную политику, ведут войны и заключают мир не индивидуумы, а стоящие у власти классы. Что за класс стоит у власти в России? Союз бюрократии, олигархического капитала и организованной преступности. Как и в любой другой коалиции, между ее участниками нет полного единства, в их интересах имеются существенные различия и противоречия тактического характера. В зависимости от того, как складывается текущая экономическая и политическая конъюнктура, любой из участников может оказаться носителем и выразителем как централистских, так и сепаратистских тенденций. Но эти тенденции временны и переменчивы, и ориентироваться на них — то же самое, что ориентироваться на флюгер.

Чтобы на деле подавить сепаратистов и террористов, необходимо перекрыть им снабжение — материальное и финансовое. А для этого недостаточно пересажать всех проворовавшихся кладовщиков и переловить всех финансовых курьеров. Только простаки могут так думать. Для этого необходимо изменить все экономические отношения в стране, ибо система снабжения и финансирования бандформирований есть необходимая и органическая составная часть нынешней российской экономики в целом. По-другому у нас сегодня никто не снабжается и не финансируется. Изменить здесь правящий режим ничего не может и не хочет, ибо это подорвет основы его господства. Поэтому чеченская ситуация может быть воспроизведена в любой момент и в любом регионе. Десятилетняя чеченская война продемонстрировала, что никаких позитивных целей она не преследует. Она — сама себе цель, особый вид бизнеса. Это война грабительская с обеих сторон, враждебная коренным жизненным интересам как чеченского, так и всех других народов России. И чтобы она продолжалась, грабителям необходимо во что бы то ни стало втянуть народы в свою междоусобицу, выкрасить свои корыстные интересы и цели в «понятный народу» камуфляж. Самое здесь простое — придать бандитским разборкам национально-патриотическую и религиозную окраску.

Такие войны, как показывает исторический опыт, можно остановить, лишь обратив «штыки» против тех, кто наживается на народной крови. Нельзя кончить войну, не свергнув власть тех классов, которые заинтересованы в ее продолжении. Действительная, а не лицемерная борьба с терроризмом, сепаратизмом, бандитизмом и т.п. возможна только при переходе государственной власти в руки трудового народа. Иного выхода из кровавой каши «коммерческих» войн не было и не будет.

Александр ФРОЛОВ.