01.03.2005 21:20 | Совраска | Администратор
ФЕВРАЛЬ КОРОТКИЙ, НО НЕ КРОТКИЙ
Вот и правительство, словно в дохристианские времена, взялось подводить итоги года и намечать планы на будущее только в конце февраля (вот кто по полной оттянулся-отдохнул в новые каникулы!). Обсуждение снова показало ничтожность нынешней власти. Русский человек ведь кроток до поры и наивен — он, даже собирая мелочь на хлеб, верит: ну ничего, меня ободрали, как липку, детей в школе завтраков лишили, все льготы монетизировали с ущербом для народа, но уж зато государство-то родное, сбросив с себя такое бремя и получая такие деньги за нефть, небось, так рвануло, что и нам потом перепадет.
Держи карман шире! Чем больше это уродливое государство, существующее для двух классов паразитов: прежнего — олигархов и не ведомого нигде нового — «силовиков», сбрасывает с себя заботу о людях (культуре, науке, здравоохранении), тем хуже идут дела и в экономике: инфляция растет, капиталы бегут, инвестиции падают, ВВП снижается. Ради чего и кого затеваются у нас все реформы? Все ответы и пути занесены февральской пургой...
ПОДАРКИ ФЕВРАЛЯ
Михаил Фрадков вернул пустопорожнюю программу Грефа на доработку с гневными, странноватыми словами: «Нужно все делать в 10 раз быстрее и в 20 раз качественнее». Еще одно ускорение? Но ведь причины краха работы этого состава правительства ясны. Может, и хорошо, что оно медлит. Сам же Фрадков выдал афоризм: «Лучше полный ноль, чем отрицательная величина». Наверное, он так ответил на критическое определение самого себя, но сегодня следует признать, что Греф, Кудрин, Зурабов и другие — отрицательные величины. Пусть пока тормозятся. Не прибавляет работоспособности и то, что один крупный чиновник уже объявил себя преемником, более того, его пресс-секретарь заявил, что в марте г-н Козак будет премьер-министром, а Кудрин прямо в эфир выдал, что наш лидер — Дмитрий Козак. Вот уж они ускорятся! Но и народ во многом прозрел. Он теперь так просто очередные «подарочки» не примет.
В русском календаре февраль — месяц короткий, но не кроткий. У нас и вторая революция зовется февральской, и военных побед в феврале хватает, и праздник День защитника Отечества по-прежнему выходной. Я к нему получил огромный личный подарок: в московской школе № 342 на Большой Почтовой улице, где была когда-то пионерская дружина имени Героя Советского Союза Николая Боброва и музей героя-выпускника, сменилось руководство, пришла энергичная учительница истории Вера Ивановна Перцева, и вот учителя с членом Совета ветеранов Николаем Александровичем Барабановым разыскали меня, чтобы встретиться, показать возрожденный школьный музей боевой славы (я писал с горечью 5 лет назад на этих страницах, что стенды, рассказывающие о подвиге брата, были убраны куда-то в подвал), познакомить с ребятами-старшеклассниками. Теплая встреча со стихами и песнями состоялась, теперь энтузиасты хлопочут, чтобы управа «Басманная» помогла установить на здании школы мемориальную доску в честь героического выпускника. Нет, не умирают на Руси память и слава! Потому и стоит еще она, пока не выбита из-под ног почва. В геологии она называется замечательно — Русская платформа.
ДЕТИ И ПАСЫНКИ ДЕРЖАВЫ
В День воинской славы России — день окончательного разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве 1943 года — вспоминается еще одна скорбная дата — разорение небольшого городка Москва войсками Батыя 2 февраля 1238 года. Потом именно этот обиженный город срединной Русской платформы начнет собирать княжества и племена, чтобы сбросить ордынское иго. Провидение и лучшие дети державы сделали Москву сердцем Руси. Теперь это больное и ожиревшее сердце бьется с перебоями, измученное чужеродными кровяными тельцами.
В этот же день 2 февраля 1795 года, 210 лет назад, родился в Замоскворечье в купеческой семье замечательный сын Москвы — Александр Смирдин — книготорговец, издатель, содержатель книжного магазина и библиотеки для чтения — гениальный основатель книгоиздательского и книготоргового дела в современном понимании этих слов.
Александр Филиппович первым в России ввел полистную оплату авторского труда и начал платить Пушкину баснословный гонорар — по 10 рублей за строчку. Напомним, что зарплата ткача на Фряновской текстильной фабрике Московской губернии составляла в 1819 году 14 рублей в месяц, а женщины-мотальщицы — 3 рубля 53 копейки. В это время пуд (16 килограммов) ржаной муки стоил в Москве 1 рубль 58 копеек. Умер он в долгах, осуществляя грандиозный и бескорыстный проект — выпуск Библиотеки русской классики. Вот на таких патриотах-предпринимателях держалась отечественная литература.
В феврале я принял участие в программе А. Архангельского «Тем временем». До меня плохо донесли обсуждаемую тему его помощницы: «Ну, государство, свобода творчества, меценаты...» Я вознамерился вести речь о защите художника от любого диктата, но оказалось, что автор решил возвысить роль меценатов и так сходилось — лично финансиста «Семьи» А. Мамута, который и на это деньги дал, и тем помог, и эту программу спас. Тогда я попытался сказать, что главным меценатом ХХ века всегда выступали в России государство или патриотические сообщества, что Николай Рубцов выпустил книгу «Звезда полей», сделавшую его знаменитым, в профессиональном издательстве «Советский писатель», а не в превозносимых тут частных издательствах. Эти рассуждения убрали.
В подтверждение моего четкого мнения и на фоне дальнейшего сбрасывания с плеч государства всяких социальных забот о ветеранах, культуре и образовании мне как раз и довелось прочитать поучительное издание, которое показало, что может государство даже в трагические и небогатые годы для одаренных своих сограждан.
Критик Владимир Бондаренко написал в предисловии к своей новой книге «Серебряный век простонародья», вышедшей в издательстве ИТРК: «Сквозь все трагедии и драмы ХХ века русский народ сохранил и вручил ключи от своей души уже не высшему сословию, не потомственной интеллигенции и не выходцам из дворянства, а не ахти как и образованным, прорвавшимся к культуре сквозь многочисленные заслоны своим младшим детям, своим Иванушкам-дурачкам. Это и был подлинный авангард в русской культуре второй половины ХХ века... Если ХХ век начался изумительным исходом Серебряного века поэтической интеллигенции, то завершился он не менее изумительным Серебряным веком русского крестьянского простонародья».
Родина даже в самые трудные годы не бросила своих одаренных детей, отдала последнее, чтобы они встали на крыло. Ну порой проявляла неуклюжую опеку или журила устами недалеких воспитателей, что частенько бывает в большой семье и дружном коллективе.
Вот один из героев книги — замечательный прозаик Евгений Носов, которому недавно исполнилось бы 80 лет, пишет свою автобиографию: «Я родился студеным январским вечером 1925 года в тускло освещенной избе своего деда. Село Толмачево раскинулось вдоль речки Сейм, в водах которой по вечерам отражались огни недалекого города Курска. Из деревенского окна виделись мне просторный луг, весной заливаемый половодьем, и таинственный лес за ним, и еще более далекие паровозные дымы за лесом, всегда манившие меня в дорогу, которой и оказалась потом литература — главная стезя моей жизни».
Эта стезя начиналась и на курских черноземах, и на полыхавших полях сражений. Крупный, добродушный, основательный, Носов воспринимался безусловным авторитетом и в Курской писательской организации, и среди растущей армии читателей, и в кругу сотоварищей. Он печатно выступил и против своего давнего друга Виктора Астафьева, который попытался в конце жизни принизить главную гордость и память фронтового поколения — войну и Победу. Критик справедливо называет повесть Носова «Усвятские шлемоносцы» крестьянским эпосом о войне, но заметим, что это правдивое произведение сразу было замечено и удостоено Государственной премии.
Читаешь страницы этих русских судеб и ясно осознаешь: как бы они ни складывались в трудные годины, Родина помнила, пестовала, поддерживала своих талантливых детей, хоть и опекала порой излишне ревниво и топорно. А разве наплевательское отношение и даже презрение к тем, кто пробивается к вершинам из глубин и нищеты жизни лучше? Книга «Серебряный век простонародья» — лучший ответ на этот вопрос среди зимнего эха войны, объявленной и простому люду, и талантливым выходцам из глубин народа!
ЗА СТЕНОЙ — ЯКОВЛЕВЫ
В «Московских новостях», которые с приходом Евгения Киселева стали гораздо зануднее, завели рубрику к 60-летию Победы — «Моя война». Открыл ее не солдат, не писатель-фронтовик, а председатель наблюдательного совета «МН», бывший глава ельцинского Гостелерадио, немало сделавший для разрушения мощи и образа державы-победительницы Егор Яковлев. Есть в этих воспоминаниях о военном замоскворецком детстве и трогательные эпизоды: например, во время войны каждому школьнику вне зависимости от социального положения родителей (не как сегодня, когда ребят лишили завтраков!) давали по свежему вкуснейшему бублику. Вот как заботилось государство о детях! Правда, у Егора был домашний завтрак, наверное, поэтому он бублики собирал и продавал на Дубининском рынке, мимо остатков которого и я проходил в детстве. Уже тогда бизнес свой открыл, который продолжил потом на медиа-рынке. Есть в воспоминаниях невообразимые эпизоды — вроде покупки за гроши (?) пельменей в коммерческом магазине на Пятницкой и поедания их сырыми (?!). Но, повторяю, у каждого свои воспоминания, и они порой трогают. Но ведь Яковлев не просто журналист какой-то, но он еще и писатель-идеолог (писал книги о Ленине, когда выгодно было, а потом развенчивал ленинские заветы), а потому он непременно должен закончить сбивчивые воспоминания философским обобщением о поколении победителей: «... Они успели многое, очень многое: заново отстроили страну, не умерли от голода, сочинили прекрасные стихи и написали великолепную музыку. Но жизнь, которую принято называть мирной, порядки, установленные без них, были поразительно суровы, чаще всего бесчеловечны. Они все время хотели эту жизнь улучшить. Освобождались от культа Сталина, дыханием своим согревали хрущевскую весну (не писал ли Яковлев еще и стихов, кроме речей партначальникам? — А.Б.), полные надежд ринулись в перестройку». Ну, думаешь, теперь-то скажет про разочарования, про еще более бесчеловечные порядки, установленные, уж точно, не фронтовиками. Вперед! И вдруг с удивлением читаешь: «Но господствующая система улучшению не подлежала. На то она и система! В конце концов, собравшись с силами, разрушили и эту стену, только поздно». Да-а, картинка нарисована. Все, оказывается, решалось и создавалось не руководителями-фронтовиками от секретаря ЦК Брежнева и секретаря Союз писателей Юрия Бондарева до колхозного парторга и красного директора, а суровые порядки «устанавливались без них». Уж не яковлевы ли их устанавливали? А как стену-то разрушили вместе с державой — опять яковлевы сидят, заняв все теплые места и господствующие высоты. Ни слова сожаления о том, как сегодняшняя России унижает своих ветеранов, ни капли осуждения тех, кто сегодня не спрашивает их, а хотят ли они новой бесчеловечности? Вместо того чтобы юродствовать — «не умерли с голоду» — пусть лучше вспомнит, какие советские пенсии получали фронтовики и какими льготами пользовались. Нет, выстраивается иезуитская идеологическая схема: спасибо, что спасли нас, ничего-то вы дальше не смогли, стену разрушили поздно. Ну и расхлебывайте, мол, сами. «Недавно я нашел дату, когда нас покинул последний декабрист. Не буду называть, не хочу аналогий».
Ничего не скажешь — знаменательное открытие рубрики. И очень либерально-оптимистичное...
О ВОЖДЯХ
Все либеральные СМИ принялись обсуждать-осуждать в год 60-летия Победы появление новых скульптур и портретов Генералиссимуса, его барельефные изображения на памятных медалях. А кого еще изображать, как не Верховного главнокомандующего? Это Познер с пеной у рта в программе, посвященной его личному пониманию патриотизма, доказывал: «Победил не Сталин, а народ!». Кто же спорит! Но почему-то в Росси всегда народ побеждает в смертельных войнах, в освоении бескрайних пространств, в прорывных свершениях тогда, когда появляется грандиозная фигура вождя, отца нации. Подлинного, а не придуманного.
Зато те же СМИ выставку в петербургском Манеже с апофеозом самых разных изображений земляка — творца победы непонятно кого над кем — восприняли спокойно или с легкой иронией. Особенно впечатляет обнаженный Путин с мускулатурой Геракла, которого пытаются накрыть гигантской шапкой Мономаха две грудастые девы. Буквально ошарашивает чернокожий Путин с ледяными глазами, сияющими на черном лице, и надписью поверх головы на фоне российского флага: «Евреи, вернитесь в Россию!». Посетители спорят не по поводу странного изображения, а обсуждают лозунг: это злая шутка или непроходимая наивность? А может, очередная провокация?
АНТИРУССКАЯ ПРОВОКАЦИЯ
В феврале продолжали кипеть страсти вокруг главной провокации начавшегося года.
Редактор журнала «Forein Policy» Марк Страусс гораздо раньше доморощенных воплей не прятал голову в песок, как страус, а написал статью «Антиглобализм и антисемитизм», где приходит к твердому выводу: «С момента падения Берлинской стены старейшая из всех разновидностей ненависти (ну это он хватил: на земле остались еще племена, которые знают чувство ненависти, а про евреев и слыхом не слыхали! — А.Б.) постепенно возрождалась и набирала силу во всем мире. Процесс достиг кульминации в 2002 году, когда число нападений на евреев было самым большим за 12 лет. Со времен «Хрустальной ночи» — устроенного нацистами в 1938 году еврейского погрома в Германии — в Европе не бывало стольких случаев осквернения синагог и еврейских школ. Новый антисемитизм напоминает калейдоскоп: застарелая ненависть разбилась на мелкие осколки, которые сложились в новые затейливые узоры, необычные и в то же время знакомые».
Как водится, наиболее затейливый и крутой узор завернулся в самой терпимой к евреям и благодатной для них европейской стране (достаточно, например, взглянуть на списки наших миллиардеров и лица телеведущих на государственных телеканалах!). Начать с того, что ненависть к евреям набирала силу «во всем мире», и осквернениями отличилась вся Европа, а публично каялись только канцлер «хрустальной» Германии Шредер и президент спасшей евреев от уничтожения России. Странный расклад!
К нему и к униженно-покаянной речи Путина надо было умело и цинично подвести. Только в этом контексте надо рассматривать организованный на пустом, вернее, выжженном месте пропагандистский скандал, раздутый вокруг письма в прокуратуру против еврейского экстремизма, в частности, ксенофобских высказываний в книге «Шулхан Арух», зачем-то переведенной на русский язык и рекомендованной для изучения в еврейских школах, существующих на деньги налогоплательщиков, включая в основном тех нееврев, которых книга приравнивает к экскрементам (с. 47 и 48). Даже раввин Коган высказал сожаление, но не о том, что «такая книга существует, а о том, что ее мало сократили в русском переводе». Несокращенные места, изучаемые детьми, которые еще не могут постичь всех глубин и иносказаний Талмуда, но хорошо усваивают прямые рекомендации, и впрямь потрясают древними заповедями: «Еврейке не следует помогать нееврейке при родах». В стране, где медицина является наследственным семейным делом евреев, это звучит для детского уха даже дико!
Повод и методы стали ясны для многих (исключая Генерального прокурора, который посоветовал «не трогать — и пахнуть не будет», но не объяснил, почему именно из его секретного ведомства так вовремя, накануне визита Путина в Освенцим, рядовой депутатский запрос попал во все СМИ? Кто у него там эти кучи наваливает?), однако не все поняли: зачем? Ну ведь не только для публичного же унижения России и ее президента была эта провокация затеяна?
Как всегда, дерзкую версию выдвинул политолог С. Белковский, которого называют порой «патриотическим аналитиком»: мол, эта провокация потребовалась чуть ли не самому Путину, чтобы перевести народное недовольство из-за отмены льгот на несчастных евреев. Газеты цитируют его обращение: «Будучи профессиональным жидом с многолетним стажем, я обращаюсь к братьям-евреям с личным межнациональным призывом. Братья-евреи! Мы же с вами умные люди — так неужели мы поддадимся на примитивную политтехнологическую провокацию?». Как-то даже простовато для Белковского и похоже на элементарную контрпровокацию. А дело-то, кажется, куда глубже и последовательней.
Мировая ситуация, та же «оранжевая революция», которая сумела объединить на политико-финансовом уровне претензии прозападных сил, вечный клич украинской интеллигенции «Мы — Европа!» и, что оказалось неожиданным для павловских-белковских, украинский дух простого народа, наглядно показала, что важнейший национальный фактор может быть использован разными силами в прямо противоположных целях. С одной стороны, в мировых битвах Россию спасал именно этот несгибаемый и непредсказуемый дух, на который только и остается надежда в глобальной агрессии, а с другой, власть, которая вступила в открытую войну с собственным народом и озабочена вопросом наследования, боится именно пробуждения подобного самосознания, зарождения объединительной национальной идеи. Поэтому и внешние, и внутренние враги России объединяются раньше, озабоченные который год одним: как дискредитировать, замарать, опорочить этот самый русский фактор, уравнять все здоровые проявления патриотизма и боли за Родину с антисемитизмом, шовинизмом, даже нацизмом.
Отсюда и построение программы Познера «Времена», в котором он открыто обвинил депутатов, подписавших пресловутое письмо (а вернее, рабочий запрос, который долго ждал часа в недрах прокуратуры), в идеологии фашизма, в ксенофобии, а постоянно обрываемые и унижаемые депутаты Крутов и Собко не смогли достойно и вразумительно ответить, тем более что Познер пригласил на подмогу одного из самых отвратных телеведущих, которого уже не могут видеть даже единомышленники — Ерофеева. Устроивший этот останкинский процесс Познер обмолвился, что генеральный директор (Эрнст?) тоже посоветовал не связываться, не трогать эту тему (по рецептам Устинова, наверное), но как можно не воспользоваться пропагандистским поводом, предоставленным почему-то питерской «Русью Православной»?
В СТРАНЕ НЕ ГЕНИЕВ
В скорбный день памяти Пушкина — 10 февраля 1890 года родился в Москве, в семье православного еврея Борис Пастернак, выдающийся поэт и прозаик.
«Он был, как выпад на рапире...» — эту строчку из стихов Бориса Пастернака о Ленине берет в эпиграф к своему стихотворению Александр Кушнер и приходит с той же пастернаковской интонацией к местечковому, кухонному выводу:
На мощный лоб ложились блики
Не ламп, казалось, а планет.
Как хорошо, когда великих
Людей при вашей жизни нет...
А ведь в этой радости Кушнера — главная трагедия России: когда нет на горизонте великих, холодный стихотворец с берегов Невы может попытаться надеть ботинки с высокими каблуками и стать первым поэтом, а его земляки-силовики — первыми политиками в стране, ожидающей национального лидера.
В стихотворении Пастернака есть другая отточенная строчка — ключевая для понимания образа и сути Ленина — мыслителя и политика: «Он управлял теченьем мысли и только потому — страной...». По этой чеканной формуле, увы, Россией сегодня никто не управляет! Вот что самое страшное. Прав в своей суховатой публицистике Владислав Третьяков, который пишет в той же «Литературной газете»: «Окончательное решение в России принимает президент. Дать идею нации может гениальный лидер (такими в ХХ веке были Ленин и Сталин). Но сейчас вообще время не гениев».
Да, но не настолько же! И потом Россия — такая страна, что на ее бескрайних просторах даже гениальная мысль теряется, не воспринимается. Ее должен поддержать царящий дух. «Читатель уже смеется: «А, знаменитый русский дух !..» Пожалуй. «Русский дух», как вы его ни хороните или как ни высмеивайте, все-таки существует. Это не непременно гений, стихи, проза, умопомрачительная философия. Нет, это — манера жить, т.е. нечто гораздо простейшее и, пожалуй, мудрейшее» — так написал Василий Розанов, и его творения, не отличаясь какой-то гениальной философской системой или художественностью, помогают постигать эту мудреную и наиважнейшую материю, увы, зачастую не ведомую тем, кто пытается указывать пути России в завтра.
ХРАБРЫЕ — НЕ УМИРАЮТ
Валерий Брюсов написал в стихотворении «Завет Святослава»:
Уступает народу народ
Города, и равнины, и реки, —
Только доблесть бессмертно живет,
Ибо храбрые славны вовеки!
Мы уступили много рек и городов, основанных и завоеванных предками, но доблесть сдавать нельзя!
В день 23 февраля 1943 года в бою за деревню Чернушки, под Великими Луками, пал смертью храбрых девятнадцатилетний комсомолец Александр Матросов. Дотошные исследователи подсчитали, что Матросов был 56-м солдатом из тех, кто бросился на огневую амбразуру врага, но, мол, пропагандистский выбор пал на него. А все объясняется куда проще: благодарный командир Саши сохранил его залитый кровью комсомольский билет и направил его в наградной отдел с лаконичной надписью, которая запечатлена в камне на мемориальной поляне возле речки Локни: «Лег на огневую точку противника и заглушил ее. Проявил героизм». Приказ народного комиссара обороны гласил: «23 февраля 1943 года гвардии рядовой 254-го гвардейского стрелкового полка 56-й гвардейской дивизии Александр Матвеевич Матросов в решающую минуту боя с немецко-фашистскими захватчиками за дер. Чернушки, прорвавшись к вражескому дзоту, закрыл своим телом амбразуру, пожертвовал собой и тем самым обеспечил успех наступающего подразделения... Великий подвиг товарища Матросова служит примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной армии». Под этим приказом стояла личная подпись Маршала Советского Союза И. Сталина, а потому Герой Советского Союза Матросов быстро стал заслуженным образцом доблести.
Потом уж выяснилось, что подобный подвиг гораздо раньше совершил под Ленинградом опытный красноармеец Дмитрий Молодцов, уроженец деревни Плешки Ржевского района, которому было 43 года, а потом еще 55 бойцов. Но неоднократность такого самопожертвования еще раз говорит о том духе, который поднимал советского солдата в атаку и который отсутствует в нынешних телесериалах о войне.
Я давно хотел побывать на месте гибели Матросова, в мае этого года — удалось. Приехал на праздник фронтовой поэзии в Великолукском районе, рванул за 70 километров от райцентра, к границе с Тверской областью. Асфальт доводит до речки Локни, до моста у деревни Щенайлово — до последней, которая выжила при дороге, переходящей здесь в грунтовую. Деревни Недомерки, Замошье, Ягодино уже исчезли с лица земли. Пустынные лесные да болотные края, останки селений, зарастающие подворья, разрушенный колодец с торчащим «журавлем»... За такую ли неухоженную русскую землю гибли ребята? Сердце кровью обливается.
И вдруг — впечатляющий мемориал, возведенный лет двадцать назад. Теперь сюда, увы, редко приезжают экскурсии, а когда-то чуть ли не еженедельно, особенно школьники, приезжали... Молодая зелень, соловьи захлебываются — и никого вокруг. Ни дома жилого, ни звука трудовой деятельности, ни мычания скотины.
В музее города Великие Луки, построенном еще в 1971 году, на берегу Ловати, где высится выразительный памятник Александру Матросову, я разговорился с научным сотрудником Галиной Ивановой, спросил ее, не достигают ли до реки Ловати кощунственные волны разоблачительства, которые порой бьются о памятник Зое на Минском шоссе под Москвой?
— Они были и есть, эти волны. Особенно перед 23 февраля, когда был совершен подвиг, или перед его днем рождения — 5 февраля. Вот и недавно в Интернете появились две статьи, в которых снова ставился под сомнение подвиг. Но почему-то это, как ни странно, относится больше к пожилым людям — неудавшимся литераторам, журналистам, политикам. Неудовлетворенность, что ли, их к «разоблачениям» толкает... А вы посмотрите — у памятника Саше всегда цветы — это молодежь, молодожены. У них сомнения нет: их ровесник совершил подвиг.
— А вот один известный писатель фронтового поколения написал, что поили ребят перед атакой водкой, вот и Матросов, мол, бросился, себя не помня.
— Полная глупость. Еще писали, что он был в дисбате, что штрафников насильно гнали, а это ведь была курсантская передовая бригада из сибиряков. Присягу 7 ноября 1942 года принимали. Это были добровольцы-гвардейцы — лучшие ребята, настоящие комсомольцы. Ничего спонтанного в той атаке и быть не могло: известно, что перед ней разминировали поле боя и подвига, что линию обороны изучали. Дзот, на который бросился Саша, имел пять накатов бревен. Не знаю, зачем это говорят люди, которые должны, наоборот, молодежи передавать лучшее.
Александр Матросов был ровесником Ивана Васильева, который вернулся с войны сюда, под Великие Луки, стал певцом и совестью родных краев, и Юлии Друниной, которая написала хрестоматийные стихи про рукопашный бой, но не вынесла газовой атаки криминального рынка и бездуховности, дрогнула, ушла из жизни.
Много светлых и горьких мыслей рождается на этой пустынной поляне. Как хочу я, чтобы снова звенели здесь и почтительно умолкали детские голоса, звучали рассказы умных и совестливых взрослых, а не либеральный лай СМИ и эхо статеек из Интернета. Дождемся ли такого, защитники Отечества?
ПРИВАТИЗИРОВАННАЯ СТРАНА
Показали праздничный концерт «Ко Дню защитника Отечества» — обрушили очередной шквал попсы: пошлое вихляние девиц в тельняшках и кривляние Александра Малинина с подтанцовкой. Ну и прочие номера, не имеющие никакого отношения к национальной традиции, героике, гражданственности, исторической памяти. И вдруг выбегает Олег Газманов, который поддержал расстрел Верховного Совета, баллотировался в депутаты вместе с либеральной партией разрушения Советской державы, и начинает самозабвенно все валить в одну кучу в стиле рэпп:
Рюрик, Романов, Ленин и Сталин —
Это моя страна,
Пушкин, Есенин,
Путин (по-моему, другая фамилия, но не важно — А.Б.),
Гагарин —
Это моя страна.
Олигархи, нищие, мощь и разруха,
КГБ и большая наука и т.д. и т.п.
ПРИПЕВ:
Я рожден в Советском Союзе,
Сделан я в СССР!
Да, верх пустоты и хамелеонства! Одно восклицание-заклинание наверняка понравилось тем, кто сидел на первом ряду: Это — моя страна!». Да, приватизировали страну под мяуканье газмановых и малининых, а теперь к этой мешанине из олигархов и нищих пытаются любовь привить. Но еще мыслитель Константин Леонтьев резко заметил больше века назад: «Я не понимаю французов, которые умеют любить всякую Францию и всякой Франции служить. Я желаю, чтобы отчизна моя достойна была моего уважения, и Россию всякую я могу только по принуждению выносить». Какие замечательные слова, ничуть не умаляющие патриотизма требовательного православного публициста. Под демагогию Познера о подлинном патриотизме нас заставляют любить «Россию всякую», даже ту приватизированную Россию, которая не достойна уважения. Дудки!
В заключение сводный хор и оркестр грянули такой гимн, что ансамбли песни и пляски всех родов войск и флотов при ГлавПУРе побледнели бы:
Скоро, скоро, очень скоро
Солнце Родины взойдет.
У России есть опора —
Наша армия и флот.
Премьер Фрадков, показанный при этих словах, очень печально выглядел в первом ряду. Видно, что ему эта опора — в неподъемную тягость.
Вот такие времена настали: прикажи и заплати любому перевертышу, и он Газманову подпоет:
Я рожден в Советском Союзе,
Сделан я в СССР!
Вот именно: сделан. Из-за таких бракованных изделий предатели и противники смогли развалить гигантскую державную машину. Удастся ли ее собрать, наладить? Станет ли она вновь боеспособной и удобной для тех, кто внутри? Кажется, что больные вопросы февраля остаются без ответа.
Александр БОБРОВ
blog comments powered by Disqus
