Главное событие февраля для авторов и читателей «Советской России» — это, конечно, пожар в здании 70-летней давности, в издательстве «Правда», а потом — «Пресса». Репортажи о нем шли по всем телеканалам. Я жадно ждал сообщений, кто — чисто конкретно, как говорят сегодня, — пострадал. Дудки! У нас же «свободное» телевидение: «Комсомолка», «Парламентская газета», еженедельник «Родная газета» (я узнал хоть, что они продолжают выходить, пусть и раз в неделю) и другие...» Опять: «В здании 150 редакций, издательств, фирм: имяреки и другие». Только бы не произнести вслух имя «Советская Россия»! Только бы отъехать скорее камерой на сосульки, когда она выхватывает надпись над магазинчиком прессы «Советская Россия». Эх, журналисты пошли — не только свое идеологическое рабство демонстрируют, но и полный непрофессионализм. Плевать на их ориентацию и зависимость: ведь ждут сообщений сотни тысяч подписчиков и читателей по всей России, а им на них — начхать.

Только на первой полосе открытого идеологического оппонента — «Коммерсанта», где сильные журналисты не утратили профессиональных навыков, жирно набрано нормальное сообщение:

«В результате крупного пожара, который произошел в здании ФГУП на улице Правды в Москве сгорели или были залиты водой редакции «Комсомольской правды», «Парламентской газеты», «Трибуны» и «Советской России». А у телевизионщиков полностью даже репортерская честь атрофировалась!

Понятно, что все это идет с самого верха, если и президент выразил сочувствие и надежду на преодоление трудностей исключительно «Комсомолке». Ну и времена: газета, которая подожгла (по случайности или халатности — неважно!) все здание, стала героиней. Просто Грибоедов в действии: «Пожар способствовал ей много украшенью» — только в пьесе о Москве говорится, а тут о газете, которая в первом же полном номере обрушила две трети полос рекламы и платных материалов. Они уже начали зарабатывать «бабки», а с таким покровительством, глядишь, и материальные условия улучшат, и тираж поднимут.

Умопомешательство ТВ

В феврале телезрителям предложили два занудных многосерийных фильма: один по искрометному роману «Золотой теленок», в котором вяло сыграл терпящий очередную творческую неудачу усталый Олег Меньшиков (на рекламе дорогих часов он куда бодрее!) и ряд неизвестных актеров, которым представился шанс. Но увы... Бездарный фильм 37-летней неведомой прежде режиссерши Ульяны Шилкиной наглядно показал, что такое современное телевидение: деньги, связи, взаимовыгодная сделка — и тебе отваливают несколько вечеров в лучшее время для демонстрации того, что стыдно даже оценивать. Но талант ничем заменить нельзя. Априори все писали: зачем это соперничество в эфирной сетке между 1-м и 2-м каналами? По последнему запустили до одурения длинный и однообразный фильм Глеба Панфилова «В круге первом». Какова была его идейная сверхзадача? По-моему, показать, что такой Советский Союз и надо было разгромить в пух и прах вместе с народом и ранними фильмами самого Панфилова.

Создатели фильма вслед за Солженицыным стараются вызвать сочувствие к предателю Иннокентию, который выражает свою (и авторскую?) позицию так: «Дожить бы до того дня, когда сталинскую банду заарканят для второго Нюрнберга... послушать ее жалкий лепет на суде». Но ведь тогдашний СССР — не Ирак времен Саддама Хусейна! — заарканить окружение Сталина можно было только завоевав и испепелив саму державу. Правда, Игорь Кваша играет такого Сталина в дурной аншлаговой манере, что тут и для районного суда нет материала.

Широко освещалось на ТВ 50-летие ХХ съезда партии, вернее, та его заключительная часть, которая была посвящена развенчанию культа личности, потому что другой лозунг Хрущева: «Догнать и перегнать Америку!» — сегодня было бы просто смешно упоминать. А я вспоминал свои стихи десятилетней давности:

Генсек не просто культ развенчивал,

А — бомбу толом начинял,

Державу славную развинчивал,

Вернее, только начинал,

Потом пришли шестидесятники,

И дрогнул Русский исполин,

Хотя еще остались ратники,

Солдаты, бравшие Берлин...

Все, кто шинель вождя примеривал,

Хоть в оттепель, а хоть сейчас,

Такими кажутся пигмеями

Под взглядом этих рысьих глаз!

Пигмей — карьерист и предатель Иннокентий, который намеревался по прибытии в США «напомнить о своем звонке в посольство», то есть перейти на службу оголтелому врагу, показан «борцом с тоталитаризмом». Но как сказал даже Илья Глазунов на вечере Владимира Бондаренко в ЦДЛ: «Такого тоталитаризма, такой жестокой цензуры, как сейчас, на моей памяти не было никогда!» Вот и борются с тем, что было, не трогая настоящего. На очередное очернение прошлого и государственные, и спонсорские деньжищи находятся.

При этом стараются замолчать, что во время действия романа Солженицына на пентагоновских столах лежал план «Троян», по которому предполагалось начать войну 1 января 1950 года и сбросить 300 бомб на 100 наших городов. Правда, министр обороны США оказался сумасшедшим, но как можно было сдержать американских ястребов и спасти мир? — только своей атомной бомбой! Так зачем нам навязывают сопереживание открытой мрази — герою, «ушастому каратисту», как назвал персонаж Певцова в газете «Московский комсомолец» поэт Евгений Рейн.

Само ТВ демонстрирует полный крах нынешней «свободы слова». Из безумных и бездарных проектов Первого канала следует также ошарашено отметить «Большой спор» с Дмитрием Нагиевым. Такую дорогостоящую и многолюдную белиберду надо уметь сварганить — умопомешательство в особо крупных размерах! Якобы случайно собранный оркестр — 150 человек; орава юных тупиц в пижамах, ложащихся на одну кровать, — 84 человека; фальшиво спорящая актриса — килограммов на 150; массовка клакеров, нанятая, видно, за деньги и встречающая каждого завсегдатая пустых шоу, как Мадонну, — человек 300. А зачем? Ради чего? Каков смысл и шарм этой тусовки? — не ясно. Супердорогая демонстрация гранд-пошлости, перед которой ток-шоу беспрерывно экающего Малахова меркнет.

Ведущий Нагиев своим пустым взором и скудным словарным запасом подтверждает правоту собственных слов: «У меня телевизор — на первом месте, а чтение — на 17-ом». И вот этому провальному с самого начала «спору глупости с безвкусицей» дали лучшее время. По-моему, генеральный директор Эрнст после «Дневного дозора» и золотого дождя с использованием служебного положения получил непонятное право городить что угодно. Тут уже не до программной политики и конкретных провалов — проявляется клинический случай вседозволенности: просто преступно в стране с беспросветной нищетой и вопиющими проблемами (включая само ТВ) вбухивать такие средства на производство подобного срама — «Золотого теленка» и «Большого спора». Сплошная пародия на свободу творчества.

Витязь, идущий прямо

Мы живем в безвременье, в редкостную для России эпоху, когда у нее нет внятной государственной идеологии, объединяющей национальной идеи, официального или негласного морального кодекса. В общем, живем по конституции, провозгласившей в статье под роковым номером 13, что «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие» и что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Многообразие идеологий до какой степени? — до соседства коммунизма с сионизмом, а либерализма с фашизмом? Ведь смешно и страшно становится, если вчитаться. Тем не менее это — наша роковая реальность. И литература по-прежнему остается в России, попавшей под шквальный огонь низкопробных электронных СМИ, главным полем битвы идей, мировоззрений, перекрестком исторических и нравственных дорог с путевым камнем и витязем на распутье: «Если направо — деньги и слава; если налево — конь пропадет; если упрямо двинуться прямо — сам ты погибнешь... Значит, вперед!»

Да, таким и остается в последних своих книгах мой друг, товарищ по поколению и литературным ристалищам, встретивший свое 60-летие, Владимир Бондаренко — витязем, выбирающим путь прямо. Я знаю, что многие, напротив, упрекают Бондаренко в разбросанности, в готовности ради излюбленной идеи соединить в новой книге «Последние поэты империи» несоединимое. Он сам отвечает будущим критиканам: «Мне скажут: что может быть общего у «ленинградского кружка», формировавшегося вокруг Иосифа Бродского и Евгения Рейна, и московских поэтов, отнесенных к «тихой лирике», — Станислава Куняева, Анатолия Передреева, Владимира Соколова? Отвечу: одна империя, один ее грустный финал, одна принадлежность к классической русской литературе».

Именно этой высшей меркой — принадлежностью к классической поэзии — он меряет творчество последних поэтов империи — от Николая Тряпкина и Глеба Горбовского до Олега Чухонцева и Игоря Талькова. При этом глава о главном певце империи Юрии Кузнецове, чье 65-летие мы помянули 11 февраля, может даже уступать по объему (не по значимости!) эссе об Иосифе Бродском.

Великая река русской речи продолжает течь и сквозь наше безумное время, где ее засоряют, губят все кому не лень, но продолжают хранить в чистоте и образности — истинные поэты. Наверное, нет сейчас более высокого предназначения для поэта и критика, чем отстаивать непорочность речи и нравственную высоту песни, обращенной к России. Именно потому и собрались 18 февраля в Большом зале ЦДЛ на «Вечер моих героев» сотни людей, которых объединил Бондаренко.

Юрий Мамлеев, который живет за границей больше, чем в России, сказал со сцены, что в одном мы догнали Европу: в принижении литературы. Да, она нынешним властителям мира не нужна. Хохмящий и подмигивающий им Жванецкий или пустая кухонная Донцова годятся, а те, кто ставит вечные вопросы, кто ищет смысл жизни, сострадает по отечественной традиции людям, — просто мешают. Например, одна из самых ярких и сочувствующих глав «Чужая на любом пиру» в книге Бондаренко посвящена Юнне Мориц, родившейся в киевской еврейской семье, но ставшей в поздних стихах яростной русской публицисткой-обличительницей: «Я живу в побежденной стране...» Особенно эта горечь и ярость проявилась в гневной поэме «Звезда сербости», которую сербы читали на мостах под бомбежками самолетов блока НАТО, названного ей убийственно точно: ГОВНАТО! А как отчетливо выразила она суть нашей безыдейной, подлой и мелочной эпохи:

Уже и Гитлера простили,

И по убитым не грустят.

Поэзию большого стиля

Посмертно, может быть, простят...

Владимир Бондаренко всем своим творчеством, журналистикой в газетах «Завтра» и «День» стоит на защите этого Большого стиля, рожденного Советской державой. На вечере был представлен новый труд критика — книга «Живи отважно».

Грустный финал

Вот ушел в феврале из жизни Андрей Петров — прежде всего все вспоминали его прекрасную музыку к кинофильмам. В дни суда над придуманным виновником автокатастрофы Михаила Евдокимова тоже повторяли передачу его памяти, рисовали буколический образ таланта из глубины народа. Но имя его чаще полоскалось на февральских пикетах и митингах совсем по другому поводу.

Интернет-опрос показал, что называют справедливым приговор Олегу Щербинскому, водителю подвернувшейся старой иномарки, лишь 3,1% ответивших, 5,6% сбиты с толку и затрудняются ответить, а 91,3% (подавляющее большинство!) считают приговор несправедливым. То есть люди уверены, что районный суд согласился поделить водителей на две категории и для «второго сорта» приготовил лакейский аргумент: а ты, мол, не попадайся на пути барина! Да, потрясающая судьба выпала на долю талантливого русского актера: сначала его начал губить «Аншлаг», навязав образ какого-то красномордого мужика и недалекого типажа «из народа», потом ввергли в неподъемную политику непонятные силы. Наконец, посмертное решение судебных или других властей вынудило сделать Евдокимова в глазах народа каким-то вестником всего недоброго, несправедливого, чуждого для простого человека. Зачем? Почему не вступится серьезная политическая и творческая общественность? Правда, Валерий Золотухин, который был на месте происшествия сразу после аварии, и Леонид Ярмольник заявили в эфире, что виноват тот, кто развил сумасшедшую скорость. Отчего не сделают заявление родные и близкие, не оправдают или простят Олега публично, не надавят морально на горе-судей?

Крайне поражает поведение вдовы: она ведь была в машине. Почему не сказать, что столкновения нельзя было избежать? Ей бы поверили, но она вообще публично отмолчалась, а судя по скандальному материалу в послепожарной «Комсомолке», озабочена другим: как сохранить огромное наследство погибшего артиста, которого Регина Дубовицкая подавала нам буколически: «Ему, кроме родного села, ничего по-настоящему и не нужно было». Да нет, еще пять квартир в центре Москвы имелось, в двух из которых живут молодые женщины с детьми, да еще и третья с ребенком на его наследство претендует. Тут законной жене, понятно, не до судьбы несчастного железнодорожника!

Так что Михаил Евдокимов может войти в историю своего родного края и всероссийскую память народную только как причина горя для подвернувшейся жертвы и символ несправедливости клановой России! Втройне грустный финал...

Отрыжка русофобии

Госминистр Грузии по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава в прямом эфире телеканала «Рустави-2» назвал российских миротворцев накануне Дня защитника Отечества фашистами, а Россию — фашистским государством. Вот и отозвались на унавоженной почве передачи Швыдкого, крики Новодворской и Якеменко об угрозе русского фашизма. Круг подлого внушения замкнулся на государственном уровне и снова показал, что, когда нет внятной государственной идеологии (русофобия не может ее заменить!), каждый ищет идейный суррогат в корыстных и политиканских интересах. В феврале борьба с «русским фашизмом» продолжалась от кавказских до уральских гор.

Губернатор Пермского края Олег Чиркунов был на многочисленных и подозрительно типовых портретах загримирован под Гитлера, но вместо того чтобы возмутиться, подать в суд на оскорбление личности, заложник политических репетиций принялся... извиняться. Митингующие нашисты, которых насчитывалось от 100 до 200 человек (уж и подсчитать не могут?! — А.Б.), держали в руках лозунги «Фашизм не пройдет!» Василий Якеменко по всем каналам порицал губернатора и советовал ему подать в отставку. Он с благословения кремлевских опекунов демонстрировал всем губернаторам: начинайте гонения на оппозицию, не позволяйте ей поднять голос, потому что коммунизм осужден ПАСЕ, «Родина» обвиняется в национализме, даже молодые либералы из «Яблока» выступают иногда вместе с нацболами против беспредела властей. Кто там и что сказал на форуме, в какой форме и связи — нам не объяснили. Нам показали аутодафе губернатора, у которого в роду, наверное, кто-то воевал с гитлеровским фашизмом. Неужели в нем не взбунтовался голос предков, когда он себя увидел на портретах с усиками и челкой фюрера. Да, приручил Кремль губернаторов, теперь — демонстративно вытирает о них ноги, а потом это аукается в других странах.

Спасите родное!

21 февраля — Международный день родного языка, который никогда не отмечается в многоязыкой России. Почему?

Прошло сообщение, что канал «Культура» выделил в сетке время для вещания в Чеченской Республике канала «Вайнах». Его руководитель Беслан Хападов горячо делился планами: «Мы будем показывать, как жили наши предки, мы будем передавать народные песни и народные танцы. Это то, что сейчас очень нужно!» В самой России преступности и террора ничуть не меньше. Уверяю, что русскому народу тоже надо показывать, как жили славные предки, какие идеалы добра и красоты несут их песни и танцы. Выделите на это время! Ведь подобный канал, где демонстрировались бы лучшие культурные программы региональных студий, намеревались создать в рамках канала «Культура». Я лично писал для Комитета по культуре Государственной думы прошлого созыва концепцию культурных программ канала «Московия», но инициатива такая заглохла. А ведь душа радуется, когда приедешь, скажем, в Новгородскую область и смотришь канал «Славия», видишь, что живы народные традиции, что есть еще отголоски фольклора, что на многие события люди смотрят коренным русским взглядом, а не политиканским «Русским взглядом», который сменил на 3-м канале «Русский дом».

Теперь вот сменилось руководство телеканала «Культура», а в концепции и содержании ничего не меняется: концертные залы — только бомондные, вернисажи — галерейные, писатели — из окружения Виктора Ерофеева, порядок слов — от Александра Николаева, все «культурные революции» — от Михаила Швыдкого. Ну почему мы не видим многонационального фольклора, представителей провинции, творцов почвеннического и державного направления, детей патриархальной Москвы? Помню, один поэт-постмодернист сказал мне, повстречав на лыжне в Малеевке: «Слушай, с удивлением прочитал, что ты — коренной москвич, а я думал, откуда-нибудь из-под Вологды».

— Нет, из Замоскворечья. Почему ты удивляешься?

— Да уж больно ты Россию любишь...

Сказал и заскользил дальше, а я остался стоять в недоумении среди заснеженных подмосковных просторов: почему нельзя быть сыном Москвы и любить Россию?

Уровень европейцев

В жизни есть многозначительные совпадения: патриарх русской зарубежной литературы Борис Константинович Зайцев родился в Орле 125 лет назад в день памяти Пушкина — 10 февраля (по новому стилю) 1881 года, через несколько часов после смерти Достоевского. Может ли русский литератор не думать об этом всю жизнь, не верить в провидение, не чувствовать ответственности? Какие имена — от Тургенева и Достоевского до Бунина и Зайцева — представляли русскую литературу, живя за рубежом! А что сегодня?

В Германии выходит журнал (ежемесячный!) с громким названием «Литературный европеец» — журнал русских писателей в Германии. Громкое название и сомнительное определение. В нем появилась статья Семена Ицковича с наводящим тоску названием «...И национальный вопрос». Уже и читать скучно, когда буквально все идейные споры и литературно-нравственные ристалища топорно сводятся к национальному вопросу по Ицковичу. Более того, он и острейшие проблемы геополитики, включая историю СССР, сводит к одному: «...Я замечал, что каждый раз, когда по какому-либо поводу в СССР возникал национальный вопрос, его, как правило, сводили к еврейскому вопросу». Такое впечатление, что автор журнала якобы русских писателей с печки свалился: а прибалтийские события, а провокация в Тбилиси, а резня Сумгаита, а кровь Ферганской долины и Карабаха, и, наконец, Чечня?! Неужели все эти национальные драмы и взрывы толкуются именно как еврейский вопрос на пространстве бывшего СССР...

Семен Ицкович решил сделать выволочку авторам «Советской России» — тем, кто давал отповедь на страницах газеты осквернителям имени Шолохова. Но аргументы его столь же скучны и примитивны, как суждения по национальному вопросу. Вот про Виктора Кожемяко: «Остановился черносотенец, осмотрелся, и, наконец, уж напрямик: «Вот говорят о недопустимости разжигания национальной розни... Но опять же вопрос: кто разжигает? Оскорбление русской национальной святыни в лице Михаила Шолохова — разжигание розни или нет?». Ну тут случай клинический — «просто-таки жуткий бред!» — так что возвратим ему слова, сказанные им о книге, которую он не видел...» (Речь идет об антишолоховской книге Зева Бар-Селлы, выпущенной Российским гуманитарным университетом, чей попечитель Невзлин скрывается от российского правосудия в Израиле).

Потом он переходит к оскорблениям автора этих строк: «Его не шибко грамотный коллега (не по палате, а по газете «Советская Россия») Александр Бобров (по иронии судьбы, я защищал диссертацию ученого-филолога как раз в здании, куда потом въехал Гуманитарный университет, клепающий вот такие труды! — А.Б.) в номере от 13 сентября разразился хулиганской статьей под заголовком «Шакал — сын Петуха». Но все «развенчание» якобы хулиганской статьи (в русской литературоведческой традиции эпитет «хулиганский» после стихов Есенина и манифестов Маяковского получил совсем другое наполнение — простим это Ицковичу) сводится лишь к новому толкованию псевдонима, образованного из перевода имени Бар-Селлы на иврит, который я и объяснил, и обыграл в заголовке, построенном на понижении смысла — обычный филологический пример. А еще — к ... защите члена-корреспондента РАН Н.В.Корниенко: «Напрасно он, не разобравшись, обругал Наталью Васильевну Корниенко, она ведь вовсе не противник официозного шолоховедения».

Да, может быть, я был излишне резок, за что и извинился перед Натальей Васильевной в письме. Но ведь я, как читатель, был введен в заблуждение: оказалось, что ее нагло и дважды подставила, как теперь говорят, «Новая газета», где и появилось интервью Бар-Селлы. Ее имя всплыло в извращенном виде, в лживом контексте еще в юбилейном шолоховском мае в «Новой газете», а пространный ответ оболганной исследовательницы на 10 страницах был проигнорирован «либеральной» газетой. В частности, Корниенко там писала: «...Нет смысла взывать к чувству меры, когда это чувство не воспитано и отсутствует... Тема доходная и хорошо оплачиваемая, и стоит только пожалеть ее «созидателей»: сколько человеческих сил потрачено (и тратится) на эти якобы научные открытия, сколько ненависти (она ведь тоже организм точит) выливается на Шолохова (как живого человека), а также и на само понятие «Родина»...» Справедливые слова, но они не дождались публикации. Более того, в осеннем интервью автор и сотрудники «Новой газеты» снова подло называют ее единственной союзницей.

Но самое-то главное, что как раз цитирование моих резких комментариев показывают, что национальный вопрос по Ицковичу в принципиальной литературной полемике — совершенно ни при чем. Ведь Корниенко — сибирячка, славянка, а я-то ее без всякой национальной солидарности, по выражению Ицковича, «напрасно обругал». Наиболее убедительная часть его статьи, брызжущей бессильной злобой, как раз и развенчивает плоский намек в названии статьи «...И национальный вопрос». Дело не в национальности, а в бессовестности и в попрании святынь. Генрих Гейне написал в «Шекспировских девах»: «Вся Европа поднимает себя до уровня евреев». Однако и заседание парламента ПАСЕ, вылившееся в осуждение коммунизма, и позорное выступление на нем российского «сына юриста», и даже журнал с претенциозным названием «Литературный европеец» показывают, до какого уровня опустилась сегодня дряхлеющая Европа, забывшая о христианстве, и кто среди европейцев — политических и литературных — правит бал.

Наши распри

Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию.

Василий РОЗАНОВ

Замечательный писатель, не написавший ни одного художественного произведения, национальный мыслитель, не создавший внешне стройной системы, Василий Розанов родился 150 лет назад, в апреле 1856 года. Юбилей его — впереди, но творчество Розанова, рожденное русской смутой на прошлом переломе веков, — удивительно современно, и я буду обращаться к нему весь год.

Пришло из Калиниграда от Н.Медведева письмо без обратного адреса, которое пронизано скепсисом, обличительством, ненавистью к религии — «и пусть эта религия прикрывается чем угодно — православием или католицизмом, сущность ее одна: ложью увести людей от истины, от борьбы, ибо суть религии — ложь и только ложь». Ох, если бы так просто, по Медведеву — все вековечные вопросы сами бы разрешились. Но я не собираюсь вступать в мировоззренческие споры, укажу лишь на один краеугольный камень «Моего месяцеслова». Калининградец упрекает в своем пространном письме: «Ваши материалы, Александр, хороши, пишете вы все правильно. Но есть одно «но» — религия, без которой не обходится ни одна ваша статья. Сейчас все заигрывают с религией и церковью: одни из конъюнктуры, другие из выгоды, третьи из страха, четвертые из-за невежества, пятые... причин множество, все даже не хочется перечислять». Поразительный пример изверившегося, обозленного читателя, судящего всех по себе. Он в числе побудительных берет исключительно негативные мотивы, даже не допускает искренней веры, стремления постичь глубочайшую тайну и высшую истину, наконец, причину, заставляющую задуматься смертного человека, а что там, за чертой, есть ли Высший суд? Или все здесь заканчивается, а потому — твори что хочешь, молись не Спасителю, а золотому тельцу, плюй на униженных и оскорбленных?

Великий писатель, выстрадавший молитву за униженных и оскорбленных, Федор Достоевский, 125-летие со дня смерти которого мы вспомнили 10 февраля, писал: «...Кто не понимает православия — тот никогда и ничего не поймет в русском народе». И далее: «Нации живут великим чувством и великою, все освещающей снаружи и внутри мыслью, а не одной лишь биржевой спекуляцией и ценою рубля... Оставить славянскую идею и восточную церковь — все равно что сломать всю старую Россию и поставить на ее место новую и уже совсем не Россию». Мне сегодня все кругом, начиная с Кремля и заканчивая обслуживающими его западными интересами СМИ, включая тех, кто ходит на парадные богослужения, — исподволь внушают, что главное — «цена рубля» (удвоение ВВП, капитализация «Газпрома», монетизация заботы о страждущих), что наиболее важный вопрос для населения по Познеру, Соловьеву, Максимовской — в какой валюте хранить насундученное? А я хочу смотреть на предназначение России, на ее сокровенную жизнь, даже на национальный календарь под иным углом. И понимаю, в частности, что величие нашей Победы, мудрость Сталина заключались еще и в том, что он повернулся к славянской идее и восточной церкви. Об этом вообще мало говорят, даже сами священнослужители, за редким исключением, вроде покойного о. Дмитрия (Дудко), не вникают в высшую суть государственной политики. А уж что говорить про униженную сегодня культуру: сплошная боль жизни, если вспомнить слова Розанова.

15 февраля (2 февраля по ст. стилю) — Сретение Господне. Не все понимают содержание этого двунадесятого праздника. Кто там с кем встречается — зима с весной только? Нет, в лице последних ветхозаветных праведников Симеона и Анны произошла встреча (сретение) уходящего Ветхого Завета (око за око) с Новым Заветом Иисуса Христа — новой, высшей заповеди любви, принесенной миру Спасителем, пострадавшим потом во искупление наших грехов.

На Сретение в 1976 году, тридцать лет назад, скончался Владимир Шульгин, один из лидеров правого крыла Государственной думы, известный публицист. В 1917-м он принимал отречение у государя, потом стал одним из идеологов Белого движения. В конце Гражданской войны эмигрировал, затем возвратился на родину, более 12 лет провел в лагерях и тюрьмах, после освобождения поселился во Владимире, где и был похоронен.

Публицист и проигравший политик, написавший известный труд «Что нам в них не нравится», трезво оценивает прежде всего своих — русских: «Мы (особенно остро это чувствуется со времен революции) не лишены патриотизма; мы любим Россию и русскость. Но мы не любим друг друга: по отношению к «ближнему своему» мы носим в душе некое отталкивание. Мы страдаем, когда долго не слышим русской речи, не видим русских лиц; мы как будто стремимся друг к другу, но соединяемся мы как будто только для того, чтобы начать бесконечные споры, которые немедленно переходят в распри». Увы, эти распри сильны сегодня как никогда на моей памяти, что показывает письмо из Калининграда, и они умело распаляются врагами России.

В современной России, где истаивает население, горят здания и рукописи, преступность неуклонно растет, а социальное расслоение превышает все мировые показатели, нет объединяющей и сплачивающей идеи. Власти нужен вот такой — изверившийся, охмуренный телевидением и спившийся народ, лишенный любви и благодати. Русский не может с этим смириться, потому и говорил я в февральских заметках о традициях, литературе, вере, объединяющих началах, что нынешняя студеная зима с пожаром обнажила эту страшную безыдейность.

Александр БОБРОВ