В Иране прошли президентские выборы, результатов которых с интересом ожидали не только иранские избиратели. Сейчас Иран постоянно находится в фокусе внимания международного сообщества. Его политика пользуется повышенным вниманием в Вашингтоне, странах ЕС, в России, Китае, Японии и, разумеется, во всем исламском мире.

Всех прежде всего волнует вопрос, чем разрешится нынешний спор Ирана с Западом по поводу иранской ядерной программы. Спор ведь этот на самом деле идет не столько о допустимых объемах мирного использования Ираном атомной энергии, сколько о том, сумеет ли Иран сохранить свою нынешнюю независимую политику и роль ключевой региональной державы на Ближнем Востоке или сломается под давлением своих западных противников. Спор также о том, будет ли позволено Ирану и дальше суверенно распоряжаться своими нефтяными и газовыми богатствами, направляя их на модернизацию страны, строить взаимовыгодные отношения с Россией, Китаем, Индией и другими полюсами современного мира или его заставят вернуться на роль шахского сателлита США. Наконец, речь идет и о том, будет ли Иран и дальше перечить американцам в их попытках поставить под свой безраздельный контроль т.н. регион «расширенного» Ближнего Востока, навязать палестинцам угодные Израилю решения, смириться с израильской монополией на ядерное оружие в этом регионе.

Результаты иранских выборов разочаровали Запад, который симпатизировал кандидатуре бывшего иранского президента Рафсанджани. Он набрал всего 10 млн. голосов, в то время как его соперник, бургомистр Тегерана Ахмадинеджад — 17 млн. При таком перевесе заранее заготовленные в Вашингтоне заявления о фальсификации выборов хоть и были немедленно произнесены, но тут же безнадежно повисли в воздухе и больше не повторялись.

Раздраженный американский министр обороны Рамсфельд, правда, объявил, что новый президент «не друг свободы» и позволил себе следующий выпад: «Ну, я не очень много знаю про этого парня. Он молодой. Читал справки про него... Это личность, которая очень поддерживает нынешних аятолл, которые говорят народу этой страны, как им следует строить свою жизнь. Я, пожалуй, выскажу предположение, что молодежь и женщины со временем сочтут его самого и его хозяев неприемлемыми». Подобные заявления хоть и свидетельствуют о самоуверенности Пентагона, но вряд ли пойдут на пользу американским возможностям в Иране. Впрочем, не нам расстраиваться по этому поводу.

Новому президенту 48 лет. Он сын кузнеца, инженер по образованию. Участвовал в 1979 году, будучи студентом, в захвате американского посольства, служил в революционной гвардии, а в 2003 году неожиданно выдвинулся на пост бургомистра Тегерана. В этом качестве Ахмадинеджад хорошо зарекомендовал себя как заботливый и рачительный хозяин города, много строил, боролся с коррупцией, что привлекло к нему симпатии иранцев. Правда, одновременно он переделывал культурные учреждения в молельные залы, запрещал совместную езду в лифтах мужчин и женщин, закрывал рестораны типа Макдоналдс, предписывал городским чиновникам ходить в куртках с длинным рукавом, одним словом, проявлял себя как сторонник насаждения строгих исламских ценностей.

В ключе возврата к принципам исламской революции 1979 года он провел и свою президентскую кампанию, добившись убедительного успеха. В целом он подавал себя как некоего иранского Робина Гуда, защитника интересов бедных, борца с несправедливостью, безработицей и т.д. За Ахмадинеджада проголосовала городская беднота, иранское село, мелкие предприниматели, враждебно настроенная к Западу часть иранской интеллигенции.

Большое внимание привлекла пресс-конференция нового президента, проведенная сразу после выборов. Обратило на себя внимание, что в соответствии с прежними традициями она открылась чтением Корана. Но как бы упреждая подозрения в приходе к власти религиозных фундаменталистов, президент сказал, что не собирается вводить в Иране талибский режим, преследовать своих политических противников. Во внутренних делах политикой правительства будет «умеренность». Экстремизму «не будет места». Президент опроверг слухи о якобы предстоящем закрытии тегеранской биржи, подчеркнув, что заинтересован в привлечении в Иран иностранных инвесторов. В то же время он отметил, что «обстановка вокруг производства и экспорта нефти не очень ясная, надо внести в нее ясность» и намекнул, что впредь при выдаче лицензий и контрактов преимущество будет отдаваться отечественным фирмам.

Попытки западных журналистов наскакивать на него по вопросу о правах человека в Иране Ахмадинеджад ловко отбил, указав на серьезные нарушения прав человека на Западе и ссылками на иранскую специфику. «Религиозная демократия является единственным путем к народному процветанию и наиболее продвинутой формой управления, которую когда-либо имели люди», — безапелляционно объявил президент.

После этого западные СМИ грустно констатировали, что надежды на углубление раскола между духовным лидером Ирана Хаманеи и президентом страны с приходом к власти Ахмадинеджада придется отставить, а значит, и отказаться от расчетов на организацию в скором времени в Иране какой-либо цветочной или фруктовой революции.

Что касается ядерных программ Ирана, то новый президент был довольно категоричен. Он указал, что ядерная энергетика — это результат «научного развития народа Ирана, и никто не может перекрыть дорогу научного развития народа». Это право иранского народа, по его убеждению, будет скоро признано теми, кто до сих пор его отрицал. Эти высказывания перекликаются с недавним заявлением иранского МИДа, что добровольный мораторий на обогащение урана и производство собственного ядерного топлива будет снят. По словам Ахмадинеджада, ядерная программа Ирана — это вопрос национальной гордости. В этой связи он предложил европейской «тройке» (Англия, Франция, Германия), ведущей переговоры с Ираном, «спуститься на землю» и не слишком заноситься. «Мы будем защищать права иранского народа, на этот счет не может быть сомнений.» «Если у них (ЕС) есть разумный подход к делу, то европейцы обязаны реализовать свои предложения. В этом случае мы скоро пришли бы к завершению (переговоров)».

Холодный душ, пролившийся на ЕС из Тегерана, вызвал там неоднозначную реакцию. Комиссар ЕС Фраттини пригрозил «заморозить диалог с Ираном». Немецкий мининдел Фишер был более осторожен, пожелав получить от Ирана надежные гарантии, что его ядерная программа преследует исключительно мирные цели. Его английский коллега Стро пожелал новому президенту побыстрее действовать, чтобы устранить международную озабоченность по поводу иранской ядерной программы. Как водится в подобных случаях, для нажима на Иран по западной печати пошли сообщения, будто канцлер Шредер во время своей встречи с Бушем может быть вынужден рассмотреть с американцами вопрос о применении против Ирана санкций, например, установление морской блокады. ЕС, мол, в последний раз напоминает о своем предложении договориться до конца июля, иначе для Ирана могут возникнуть неприятности.

Президента Ахмадинеджада с помощью подобных приемов явно пытаются заранее «приструнить». По сведениям из осведомленных, но как всегда безымянных источников, в Вашингтоне якобы даже радуются такому исходу иранских выборов, поскольку он дает возможность посоветовать ЕС больше не цацкаться с Тегераном и перейти к решительным действиям. Один из помощников Буша якобы еще до выборов поведал журналистам: «Независимо от того, кто выиграет, нам, видимо, предстоит этим летом подготовиться к двум одновременным кризисам по оба конца земли», т.е. в Иране и КНДР.

Однако многие сомневаются, способен ли все глубже вязнущий в Ираке Буш начать какие-то силовые действия еще и против Ирана. К тому же он хорошо знает, что вряд ли его «решительные действия» встретят поддержку со стороны европейских союзников. Похоже, что вдоволь посердившись и потопав ногами, Вашингтон вынужден будет вести дела и с новым иранским президентом. Кроме того, там отлично понимают, что смена президента по большому счету не очень много значит для стратегического курса Ирана, который как определялся так и определяется духовным лидером страны, а не президентом.

Пока же ответ президента на американские угрозы звучит так: «Мы великая нация, и пусть они не разговаривают с иранским народом в таком наглом тоне. Наша нация идет своей дорогой прогресса и на этом пути не очень-то нуждается в США».

Б.ЛЬВОВ.