В России траур. А в североосетинском городе Беслан — бесконечная череда похорон. Город хоронит заложников, погибших в средней школе №1. Сейчас, по официальным данным, их 335 человек. Но эти страшные данные не окончательные. Одни в тяжелейшем состоянии в больницах, другие еще не найдены. Ни среди живых, ни среди мертвых. Десятки обезумевших от горя родителей ищут своих пропавших детей. «Он был таким озорным, подвижным мальчиком, — говорит в камеру женщина, показывая фотографию своего пропавшего сына лет 11. — Не представляю, как сидел там три дня без движения». В женщине еще не умерла надежда найти своего ребенка живым, но, видимо, даже не осознавая, она уже говорит о нем «был».

После Великой Отечественной войны наша страна еще не знала таких массовых детских похорон. А то, что происходило в Беслане в эти сентябрьские дни сравнимо разве что с самыми страшными преступлениями нацистов. По древнему кавказскому обычаю в доме, где случилось горе и смерть, открывают ворота. На всех улицах небольшого североосетинского городка теперь есть дома с открытыми воротами...

Учительница ходит по руинам того, что еще недавно было школой, где она работала. Под ногами оплавленное стекло, разодранные школьные рюкзачки, полуобгоревшие тетради и книги. «Они же все наши дети. Мы их вырастили. Я сама живу по соседству. Теперь на нашей улице нет дома, где не погиб ребенок», — плачет она.

Среди погибших опознано 8 работавших в школе учителей. Одна из них — учительница начальных классов Эмма Каряева. По свидетельству очевидцев, после взрыва она стала выбрасывать ребят своего класса из окна, что позволило спасти не менее 15 человек — половину класса. Сама учительница и ее дочка не спаслись.

Корреспондентка одной из местных газет, тоже оказавшаяся среди заложников, рассказывает, как ее утешал мальчик лет 12, сидевший рядом. Не бойтесь, говорил он, нас обязательно спасут. Теперь бывших заложников действительно спасают: направляют в лучшие больницы, обеспечивают лекарствами, обещают всяческую помощь. Но вплоть до страшного часа, когда прозвучал взрыв и начался расстрел бегущих из школы детей террористами, и хаотичные, ничем необъяснимые действия наших спецслужб и войск, — казалось, что люди спасают себя сами. Только сами.

Взрослые заложники удивляются, с какой выдержкой и мужеством вели себя даже малыши в нашпигованном под завязку взрывчаткой спортивном зале, под дулами автоматов. Почти никто не плакал, сидели спокойно часами, сутками. Ждали и верили, как тот мальчишка, что свои не бросят, помогут.

А «свои» тем временем были озабочены чем-то другим. Например, не сделать достоянием гласности истинные масштабы происходящей трагедии. По свидетельству многих бывших заложников, бандитов особенно бесило официально называемое число заложников — 354 (а в какой-то момент власти говорили даже о 120—150) . Они говорили захваченным людям, что властям на них наплевать, что их бросили, их жизнями легко пожертвуют.

Один из спасшихся школьников рассказал журналистам, что боевики, якобы, хотели захватить сначала интернат. Но, узнав, что в интернате только 150 человек, изменили свои намерения. То есть их жуткий и циничный план очевиден: поначалу они уверены были, что руководство страны не сможет поставить под угрозу жизнь такого огромного количества людей, прежде всего детей, и пойдет на какие-либо переговоры или уступки. Циничные до предела бандиты все-таки не сумели предвидеть, какую «стойкость» проявит официальное российское руководство.

А руководство это, как подтверждают последние сведения, изначально знало о количестве заложников. Да и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что в школе, где учится 890 детей, куда на торжественную линейку пришли 1 сентября целыми семьями, никак не могло быть меньше тысячи человек.

И еще. Помните уверение разных официальных лиц, что, мол, обращаются с детьми сносно, что состояние у них удовлетворительное. А Леонид Рошаль говорил даже за 2-3 часа до штурма, что «в запасе имеется 8-9 дней». А школьная повариха Сима Альбегова, бывшая среди заложников, рассказала корреспонденту «Коммерсанта», что уже на второй день у всех потрескались губы, их еще больше разъедала моча, которую некоторые, особенно малыши, пытались пить, изнемогая от жажды. Многие дети к утру пятницы не приходили в сознание. Какие тут 8-9 дней?

Не потому ли так тщательно пытались спрятать от общения женщин-заложниц, отпущенных 2 сентября? И какую правду прячут сейчас, запрещая, по сведениям «Газеты.RU», врачам и медперсоналу в Беслане и Владикавказе общаться со своими семьями, не отпуская их домой и, отобрав все мобильные телефоны?

Почему даже столь масштабная и непоправимая трагедия ничему не учит руководство нашей страны? Три дня после случившегося официальные лица не знали, как «сохранить лицо» в сложившейся ситуации, какое число участвовавших в операции бандитов обнародовать. Скажешь, тридцать человек, неизбежно возникнут вопросы: почему же многотысячная группировка войск и МВД, оснащенная танками и вертолетами, вела 13-ти часовой бой с темя десятками террористов. Назовешь число большее, начнут требовать объяснений, куда девались остальные, если объявлено, что убито и захвачено 32 человека.

Вот какие вопросы волнуют российские власти в то время, когда страна хоронит своих детей. А что все-таки случилось 3 сентября около часу дня, наверное, навсегда останется загадкой. По крайней мере, на это очень рассчитывают те же власти. Сейчас все больше говорят о том, что штурм, бой, а, значит, и такие колоссальные жертвы, спровоцировала «случайность». Мол, у ополченцев, вооруженных местных жителей, не выдержали нервы, и они начали стрельбу, а террористы решили, что это штурм и взорвали спортзал, где содержались заложники.

Но если это действительно так, хотелось бы знать: почему в особо-охраняемой зоне, в зоне оцепления, оказались гражданские, никому не подконтрольные люди, да еще во взвинченном, поскольку у многих находились в захваченной школе дети, состоянии?

Почему уже во время боя никто даже не подумал удалить с простреливаемой площади родственников заложников? Почему все, что происходило в Беслане 3 сентября после 13 часов дня, иначе чем «хаос», назвать невозможно? Как часть бандитов смогла вырваться из «оцепления» и отстреливаться еще несколько часов?

Сколько еще этих безответных вопросов «как» и «почему». Но самый главный из них: почему такое вообще могло случиться? И сколько бы власть не городила лжи под предлогом «не навредить» ( а к чему эта ложь приводит, все мы только что с ужасом увидели), только поиски правды помогут на него ответить.

Боевики говорили заложникам, что добраться с оружием до их города им было очень легко: просто давали взятки. А основные арсеналы, судя по первоначальным данным, были привезены в школу еще в июле, во время ремонта. Никто из представителей правоохранительных органов не заметил. Или не захотел заметить?

Год назад тогда еще в никому не известном североосетинском городке Беслан у моего приятеля, гражданина Армении, местные представители правопорядка в форме МВД России отобрали все имеющиеся деньги. На возражения, что это незаконно, а сами они позорят свою страну, пообещали немедленно найти в кармане наркотик. Может быть, у кого-то из этих милиционеров сейчас непоправимое горе. В Беслане не самая плохая в России милиция — такая же, как везде. А, значит, завтра бесланский кошмар может повториться где угодно. Если, конечно, мы, граждане России, сами не сделаем выводы.

А выводы эти неутешительны. Власть наша беспомощна и недееспособна. Сейчас, в пятую годовщину взрывов домов в Москве и Волгодонске, это стало особенно очевидным. За эти пять лет страна наша стала еще более небезопасной и раздираемой противоречиями, войнами и терроризмом, чем прежде. Руководство же возложило на себя лишь функцию похоронной конторы: каждый раз обещает выплатить компенсации (по существу, мизерные) погибшим и пострадавшим, вместо того, чтобы обеспечить безопасность граждан.

Но граждане сами выбрали такую власть и такого президента, который и является по Конституции, гарантом наших прав и свобод, но не может гарантировать даже права на жизнь. Граждане сами выбрали эту власть уже после взрывов на Пушкинской и в Тушино, после Дубровки и терактов в Кисловодской электричке и московском метро.

«В чем мы виноваты перед вами?» — спрашивали террористов отчаявшиеся заложники. «В том, что голосуете за своего Путина», — отвечали они. Нет, перед террористами, этими двуногими нелюдями, мы не провинились ни в чем. Наша вина — перед погибшими, и не только в Беслане, детьми, которые никогда и ни за кого не голосовали.

Пока мы этого не понимаем, нас по-прежнему будут уничтожать: вместе и поодиночке. И по-прежнему будут лгать. И, конечно, не сыщется виноватых. Верховный главнокомандующий не хочет брать на себя ответственность за развал и беспомощность вверенной ему армии. Гарант Конституции и не думает попросить прощения у своей страны, своих граждан, после того как Россия в одночасье потеряла сотни своих детей. Виноват кто-то.

Впрочем, и у подавшего в отставку министра внутренних дел Северной Осетии ее не приняли. И это понятно: тогда стали бы спрашивать, почему не подают в отставку другие, не менее виноватые. А так: террористы убиты, других преступников и виновников трагедии — нет. Впрочем, и Путин, и Дзасохов объявили, что люди, требующие мести и разжигающие национальную рознь, будут приравнены к террористам. Например, те, кто потерял своих близких и отчаялся ждать правды от государства...

«В Испании взорвали поезда. Люди вышли на улицы. Молча прошли по городу и выбрали нового президента. А мы?» — это один из откликов на случившуюся трагедию обычных людей, рядовых граждан. Девушка Оля не очень хорошо разбирается в политическом устройстве Испании, но понимает самое главное. Главное зависит от нас.

Жители Беслана хоронят детей. А мне вспоминается телерепортаж. Пожилая женщина, рыдая, умоляет спасти ее внука: «Первый раз пошел в школу, так ждал, так рвался. Говорил: бабушка, я буду хорошо учиться, я буду лучше всех учиться. Пожалуйста, спасите наших детей». Репортаж передавали вечером 1 сентября. Тогда еще была надежда...

Екатерина ПОЛЬГУЕВА.