Нет ничего более ужасного,
чем логика своекорыстия.
К.Маркс.

     Нравственное, честное и бессовестно пошлое, филистерское (мещанское) — эти два антипода всегда противостояли и противостоят друг другу во всемирной истории. В истории политической более, чем в какой-либо, что понятно: в ней решается судьба миллионов, за умы и сердца которых идет беспощадная война между правдой и ложью. Бесчестье в политике рядится в одежды чести, только бы достичь цели мещан-филистеров всех калибров (от господствующих в ней, политике, до нижестоящих) — утвердиться во власти, пробраться к власти, пусть даже кажущейся, ненастоящей. Мещане в политике не брезгуют ничем, в том числе и спекуляцией заветными идеалами человечества — коммунистическими идеалами.

     Х съезд КПРФ уже стал достоянием истории. Но нас, коммунистов, продолжает тревожить пронзительный вопрос: когда же наступит конец предательству? Как могло случиться такое, что в один день, 3 июля 2004 года, состоялись: съезд партии и пародийное сборище политических жуликов («мокрый съезд»)? Вопрос не праздный, если учесть, что групповое предательство (о нем еще скажем) имеет свое логическое продолжение — 11 сентября сего года, как стало известно из СМИ, состоится учредительный съезд новой «коммунистической» партии, что в отличие от КПРФ (это подчеркивается) либо назовется левой, либо партией «ленинского типа». Его организаторы и вдохновители все те же лица, что известны по сходке на теплоходе 3 июля: Астраханкина, Потапов, Тихонов и др. Словом, вся ренегатская рать. Кто они — бывшие члены Президиума ЦК и члены ЦК, заручившиеся нашим доверием в совсем недавнем прошлом? Почему и как они оказались среди нас?

     Вместе с нами они были на Конституционном суде по делу КПСС — КП РСФСР. Вместе с нами восстанавливали партию в 1993 году. И в этом же году шли на первые думские выборы. Сегодня они о том напоминают и всячески щеголяют своим «героическим» прошлым. Хотя в прошлом, в начале девяностых годов, никто из них не играл первой роли — работали в команде. Теперь же работа большой команды — всей партии — выдается за личные заслуги. Уверен, что в упомянутые годы они, ставшие ренегатами, искренне считали себя коммунистами, думали о себе, как о коммунистах. Но, как гласит марксистская истина, о людях надо судить не по тому, что они о себе говорят и думают, а по их поступкам — социальным действиям.

     Действия наших «героев» были весьма положительными в 1995—1999 годах, когда КПРФ шла по восходящей линии на думских и президентских выборах.

     Тогда все они славили Зюганова. Его лидерство никто не подвергал сомнению. Тогда же во фракции КПРФ сформировалась партийная аристократия, усмотревшая выгоду для себя быть в оппозиции к властвующему режиму. Для демонстрации своей оппозиционности достаточно было следовать известному ритуалу: громить антинародный режим в беспощадной его критике, но... Но помнить, что как только возникнет угроза роспуска Думы, надо проявить парламентскую гибкость — пойти на компромисс и выдать его за смелость диалектической мысли, конечно же, ленинской (так сказать: есть компромиссы и компромиссы). Помнится, что Тихонов (а он был не единственным) убеждал Президиум ЦК в необходимости, не иначе как революционной (?!), делегировать представителя КПРФ в олигархическое правительство Кириенко.

     Тогда, тогда уже проявились родовые признаки политического мещанства — приспособляемость к властям предержащим и чрезвычайная агрессивность ко всем, кто не понимает неизбежности этой приспособляемости и называет ее приспособленчеством или того хуже, оппортунизмом.

     Как множество раз замечал Маркс, мещане (филистеры) любят говорить красивые слова и не прочь выдать мир своих ограниченных потребностей за потребности «головы и сердца». Политические мещане не прочь прослыть борцами, всегда, впрочем, как и обыкновенные мещане, оставаясь борцами не «на смерть», а «на живот» и за «живот».

     Кредо стратегии и тактики политического мещанства — шаг вперед, два назад. Иными словами, создание видимости революционности при неизменности своей сущности приспособленчества.

     Пожалуй, никто лучше Генриха Гейне не выразил поэтически кредо обывателя-пройдохи:

     Я не хорош, но я и не плох,
     Ни глуп, ни умен, понятно,
     И если сделал шаг вперед,
     Тотчас иду обратно.

     Мещанство — своекорыстный образ жизни, реставрировалось в последние два десятилетия истории советского общества. Его возрождение нашло свое выражение в художественном слове — в драматургии Виктора Розова, в прозе Василия Шукшина, Виля Липатова. Именно в упомянутое время заявило о себе политическое мещанство — нашло свое гнездилище в КПСС. К правящей партии примазывались тогда молодые еще, воинствующие карьеристы. Мы — опора режима — так говорили они о себе. Нет, они не были дельцами теневой экономики. Предметом их вожделения была власть — власть партийная и советская. Горбачевская перестройка их встревожила, затем обрадовала и опять встревожила: далеко не все из них рискнули пойти за Ельциным, что оказался на коне, когда Горбачев провалился. Мещанин — трус. Он наглеет и звереет только в двух случаях: в случае попустительства его действий и когда возникает угроза его существованию.

     Далеко не все мещанствующие в КПСС рискнули пойти за Ельциным — себе дороже (вдруг провалится, как и Горбачев). К их неожиданности возродилась Коммунистическая партия в России, а места в ельцинской «демократической» когорте все были заняты. Подхваченный потоком коммунистического движения, мещанин сделал первый шаг в политике: прорвался на спине партии в Государственную думу — получил призрачную, но власть, на которую смотрел всегда, как на свою собственность. Сила КПРФ возрастала, и за этой силой шел мещанин, грозя власти гордо поднятым кулаком. Идти за Зюгановым было легко и выгодно. Славословя лидера КПРФ, будущая ренегатская группировка окапывалась в Госдуме — ее корыстолюбие получило удовлетворение.

     Политическое мещанство перетекло из КПСС в КПРФ: время было такое — каждому громко сказанному коммунистическому слову верили. Верили тому же Анпилову, лишь позже распознав его лицедейское юродство.

     Политическое мещанство — частнособственническое явление в КПРФ, почти незаметное в первые ее годы. Его выразители не успели, да и не были в состоянии стать «новыми русскими» — не хватило наглости, цинизма и... времени. Оно, это мещанство, заявило о себе (тогда мало кто обратил на него внимание) в 1998 году. Вспомним, читатель, как после решения Ельцина представить в Госдуму кандидатуру Кириенко на пост главы правительства Селезнев торопливо-воровато сказал представителям СМИ: «Надо голосовать за Кириенко». Он пошел на этот шаг самолично: на Президиуме ЦК решение не принималось. Затем состоялся Пленум ЦК партии. На нем Селезнев, вкупе с разъяренной Горячевой, доказывал протестующему большинству членов ЦК: «Не проголосуем за Кириенко — Ельцин распустит Думу. КПРФ вне Думы погибнет». Тихоновы и потаповы молчали — молча присоединились к большинству. Но чуть позже Тихонов, конечно же, не случайно ратовал за вхождение коммунистов в криминальное буржуазное правительство.

     Политическое мещанство в КПРФ шло к своему оформлению. Оно готово было на горбу КПРФ войти во власть и урвать (само собой разумеется, под коммунистическими лозунгами), пусть периферийную, но часть данной власти. Для него это означало — владеть частью собственности. Они — филистеры на «ура» приняли необдуманный тезис о врастании во власть — благими намерениями вымощена дорога в ад. Народ же воспринимался ими в качестве бульдозера, расчищающего дорогу к достижению их цели.

     В партии незаметно для большинства ее (партийных низов) вызрела порода мутантов — лицемеров высшей пробы. Почему незаметно? Да потому, что партийное руководство, что греха таить, во имя иллюзорного единства уговаривало себя: «Да нет, они — наши, но ошибаются, не понимают. Надо поговорить с ними, объяснить». На годы растянулись объяснения, разговоры, взывающие к совести, которой не было.

     Они же — наши «герои», убедившись во всепрощенческом терпении партийного руководства, все более наглели, доходя до озверелой агрессивности. Их агрессивность стала нарастать в геометрической прогрессии, как только выяснилось, что путь к победе у КПРФ будет куда более трудным, чем им казалось, и куда более долгим. Выяснилось это после президентских выборов 2000 года.

     Выиграл на них Путин. Начался период более изощренной, чем при Ельцине, социальной демагогии, прикрываемой игрой нового президента в народность: государство должно стать социально ориентированным — вот так! Начался период системной дискредитации КПРФ по технологии методичного внушения через СМИ обывательской мысли: Зюганов устарел, нужен новый лидер, молодой и перспективный, такой, как Глазьев, а может, и Семигин. То был сигнал для властолюбцев в КПРФ, и они его приняли.

     До того восхвалявшие Зюганова, они обрушились на него, обвиняя во всех бедах партии. Нет, не устали они бороться за народную власть, поскольку имитировали борьбу за нее, не испытывая недостатка в «революционном» пафосе. Они устали от другого — от ожидания обладать властью. От этой усталости пошли против партии, находясь внутри нее. Пошли на раскол КПРФ и ее перерождение, сознавая: рассчитывать на успехи (места в Госдуме), что были прежде, уже невозможно. Рассчитывать можно только на новые успехи в преобразованной по заказу власти партии без Зюганова. Политмутанты начали агрессию против КПРФ.

     Но если ранее они обвиняли Зюганова в непонимании необходимости конструктивных (читайте — соглашательских) компромиссов с властью, то теперь — в отсутствии у него революционности. Типичная позиция для зараженных частнособственнической, мелкобуржуазной психологией. Хорошо помнится, как, будучи членом Президиума ЦК КПРФ, ответственным за рабочее движение, тот же Тихонов выступал с докладами, не оставляя камня на камне от существующего режима власти. Но как только стал губернатором Ивановской области, забыл о своих революционных устремлениях и не зовет рабочих к классовой солидарности и борьбе, даже в конституционных пределах. Появилась у него эдакая искательность перед властью. Тот же путь, что и Тихонов, прошли другие организаторы теплоходного действа и предстоящего «съезда» политмещан. Вспомним, к примеру, бешеную критику Зюганова Астраханкиной: она обвиняла его в том, что не взывал он к революции, конечно же, пролетарской. Она же в последние два года с угодливым подобострастием превозносила имя конструктивного к власти доллорового миллионера Семигина.

     Подобного рода кульбиты — от призыва к пролетарской революции до конструктивного коленопреклонения перед олигархической властью (и наоборот) — характерны для мелкобуржуазной революционности, всегда готовой на продажу. Давая ей оценку, Ленин писал: «Неустойчивость такой революционности, бесплодность ее, свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, даже в «бешеное» увлечение тем или иным буржуазным «модным» течением, — все это общеизвестно». Когда общеизвестные аксиомы забываются, за это приходится дорого платить — урок для руководства КПРФ, да и для всей партии.

     Ну разве не к области фантастики относится мысль генерала Варенникова о том, что надо бороться за партию ленинского типа, признавая при этом, что Путин спас государство Российское?! Подобная фантастика есть ирреальность, которая рождается от раздвоения личности: человек был коммунистом, но перестал им быть, поскольку добровольно изменил свою политическую соответственно и идеологическую позицию. По привычке он пользуется прежними понятиями, а они не отвечают его новому социально-политическому положению. Понять этого он либо не желает, либо уже не в состоянии. Пребывает в иллюзии, что он еще коммунист. И находятся люди, принимающие данную иллюзию за чистую монету. Генерал — член фракции «Родина», руководитель которой (Рогозин) обожает президента. Генерал знал, к кому и для чего он шел или был направлен? Служить коммунистическому идеалу и его противоположности — две вещи несовместимые.

     Как говорил Фихте в свое время, какую философию ты себе выбираешь, зависит от того, какой ты сам. Политмутанты выбрали для себя философию политического жульничества, криминала, что закономерно: мелкобуржуазная революционность, что на продажу, ведет в тупик. Тупик в условиях криминального буржуазного строя современной России — политический и идеологический криминал — блеф коммунистичности.

     Частнособственническое «я» — вот что объединило всю мещанскую рать и привело к преступлению перед партией, к ее обману — комедиантским «пленуму» и «съезду». Искать среди братии, собравшейся на них, готовых за идею пострадать, — дело пустое. Нет среди них идейных меньшевиков и эсеров, шедших ради своих убеждений, пусть и ложных, в ссылку, в тюрьму, на каторгу. Да, они правые соглашатели, сколь часто ни стреляли бы коммунистической фразой. Но правые не по убеждению, а по мещанской сути своей. Не пытайтесь найти в этой братии подобных Мартову, Плеханову или Вилли Брандту. Нет тут ни культуры, ни способности к теоретическому мышлению.

     Они пошли на авантюру в расчете на вероломство. Полагая, что оно морально и психологически подавит волю партии — волю делегатов, представляющих ее преобладающее большинство в «Измайлово». Они действовали втихаря, доведя до высшей степени совершенства ложь, лицемерие, обман, лицедейство. «Праведный» А.Куваев, всегда утверждающий — классовая точка зрения — превыше всего! — за день до их самозваного «пленума» участвовал в заседании Президиума ЦК, в обсуждении доклада, с которым от имени ЦК должен был выступить на Х съезде КПРФ Зюганов. Представил свои незначительные замечания в доклад и постановление по нему одобрил. Сославшись на неожиданные дела, ушел с заседания Президиума до его окончания — спешил «к своим», что теперь ясно. Все он знал, этот «праведный революционер», поборник классового подхода. Знал, что завтра, до того, как начнет работу последний перед съездом Пленум ЦК, соберется их мифический «пленум». Знал, что об их «пленуме» раструбят все средства массовой информации. Знал, что принимать участие в провокационном сборище его, Куваева, Московская партийная организация не уполномочивала. Все он знал и пошел на подлог со знанием дела. Как ни суди о куваевском действе с точки зрения классовой или общечеловеческой морали, а все выходит одно — подлость, предательство... Он — не новичок в партийной работе: все понимал. Полагаться было не на что, но машина подлога давно приведена в действие — остановить ее нельзя.

     Машина обмана и самообмана (думаю, что и это случилось) уже как два года тому приведена в действие человеком с повадками дуче Муссолини, составившим свой значительный капитал (16 млн. долларов по официальной декларации) в период криминальной приватизации, — Геннадием Семигиным. На данной персоне стоит остановиться, чтобы понять одну (не единственную) из причин группового предательства в партии.

     Это тип «нового русского», буржуа-прыща, облученного примитивными удовольствиями легко нажитого богатства: дорогие одежды, машины, парфюм, обслуга и... чистопородное хамство, когда что не по нему: презрение к стоящим ниже по имущественному цензу. Циник во всем, но циник, готовый обаять доверчивого собеседника простотой манер (эдакий парень из народа) — все напоказ. Типичный преуспевающий мещанин — не глуп и не умен, конечно же, доктор политических наук и, наверное, уже профессор.

     Геннадий Юрьевич Семигин, что теперь ясно, — типичный представитель того капитала, для которого политическая афера, типа операции «Крот» — источник прибыли и сверхприбыли, когда попадутся доверчивые партнеры. Политическая сфера для него, что фабрика — предмет бизнеса. Не случайно он воззрел на КПРФ. Семигину и иже с ним Компартия представлялась лакомым объектом: воздействуя на нее в нужном для себя направлении (перехватив в свои руки рычаги партийного управления), можно максимально использовать силу левопатриотического давления на власть и тем самым заставить ее поделиться, т.е. предоставить капиталу, опоздавшему к дележу власти, достойное место под солнцем. Получится — прекрасно, не повезет — доход все равно обеспечен, ибо властные и околовластные структуры в проекте заинтересованы — и деньги пойдут. Смеем предположить, что так оно и случилось.

     Ничтоже сумняшеся, Семигин и его партнеры заявили о себе, как о полпредах национального (читайте — патриотического) капитала, да еще с «социалистической» ориентацией (!). И ведь поверило им руководство партии! Увы, поверило. Партийные публицисты (Зюганов, Белов — автор данной статьи) доказывали в своих публикациях: без сотрудничества с национальным капиталом КПРФ не обойтись. Теоретически возможно и верно, но практически... Названный капитал пока лишь зарождается (чему всячески препятствует олигархат), что же касается его дешевых заменителей, их хоть отбавляй. Надо признаться в этом, как и в том, что за поспешные выводы пришлось заплатить дорогой ценой — ценой запоздалого прозрения.

     Политическая и идеологическая диверсия против КПРФ началась с того момента, как только Семигин был избран председателем исполкома НПСР. Именно тогда пошли позывные всем партийным властолюбцам, мечтавшим быть депутатами Думы, прежде всего. И лучше всего — как можно дольше. В расчете на таковых Семигин с послушным ему исполкомом разрабатывает концепцию выборов думских (2003 год) и президентских (2004 год) в формате «КПРФ — НПСР».

     Концепция выстроена по американским и западноевропейским политтехнологиям: громи президента и правительство, но не вздумай идти на массовые акции протеста, против них направленные; главное — результат: количество выигранных мест в парламенте; цель оправдывает средство.

     До ее опубликования в региональные организации партии (через каналы НПСР) уже пошли деньги, и немалые. Деньги сделали свое дело — возжелавшее их мещанское меньшинство определилось. На деньгах была создана Семигиным политическая корпорация, которой задана цель: произвести в КПРФ верхушечный переворот, захватить власть (лучше всего это сделать на Пленуме ЦК) и довести партию до состояния разброда и шатаний, т.е. до самораспада. На руинах КПРФ предполагалось сфабриковать новую партию даже с временным сохранением названия «Коммунистическая». Партию западноевропейского социал-демократического типа, послушную власти, но с внешне оппозиционной коммунистической и патриотической риторикой. Опытным плацдармом для достижения поставленной цели была выбрана Ленинградская партийная организация, бывший первый секретарь которой Корякин увидел для себя возможность быстрой политической карьеры. Именно ему было доверено сформулировать идеологическое кредо «обновленной» КПРФ. И он сформулировал его типично по-филистерски: «КПРФ должна стать партией людей состоятельных и состоявшихся». Будь сказано к чести ленинградских коммунистов: они последовательно вывели Корякина на чистую воду — лишили его политического и нравственного доверия.

     Провал в Ленинграде не обескуражил семигинцев. Они сочли его досадным эпизодом. Исполком НПСР продолжал проводить свои расширенные заседания, где собиралась вся корпорация. Было время, когда ее члены ликующе возглашали: «У нас уже сто членов ЦК!». Что последовало потом, партии хорошо известно: затянувшаяся история рпзборки с Глазьевым, который работал в тандеме с Семигиным и не скрывал своих социал-демократических пристрастий; позорный первый этап IX съезда, когда семигинцы ликовали — их патрон был включен в федеральный список; бешеный накат на партию, на Зюганова в особенности, до и в период думских выборов, с первыми провокационными выступлениями на телевидении представителей семигинской корпорации (власть аплодировала); драматический XIV Пленум ЦК с поименным голосованием «за» и «против» Зюганова (первый крупный провал семигинцев); второй этап IX съезда, на котором, можно сказать, партия прошла над пропастью (Семигин проиграл Харитонову всего 18 голосов при тайном голосовании).

     Положение в партии было критическим и могло стать кризисным, если бы... Если бы «Советская Россия» не стала трибуной партийных низов. Если бы Зюганов, а затем Зюганов и Никитин (Председатель Центральной контрольно-ревизионной комиссии) напрямую не обратились к коммунистам. Именно такое обращение (вспомним Ленина: «Побольше света! Пусть партия знает все!») коренным образом изменило положение в КПРФ. Правда, сказанная до конца, с прямым признанием своих ошибок, подняла партию до осознания реальности грозящей опасности — ликвидации КПРФ «пятой колонной». Партийные низы (первички) взяли в свои руки подготовку к Х съезду — земля уходила из-под ног семигинцев. Их провал на предстоящем съезде стал очевиден. Им ничего не оставалось, как пойти ва-банк, пойти на вероломную авантюру. И они пошли на нее.

     КПРФ столкнулась с явлением, впервые возникшим в столетней истории партии российских коммунистов. Оно получило точное определение на страницах «Советской России» — «семигинщина». Данное определение не публицистического характера, как до сих пор иные полагают. Оно есть определение сути той опасности, что еще не всеми осознаваема и потому полностью не преодолена в КПРФ. «Семигинщина» сродни «зубатовщине», но много коварнее последней. Полицейский полковник Зубатов, как известно, во времена царствования Николая II создал подсадные рабочие организации с целью совратить рабочее движение России на путь монархического патриотизма. Имел своих тайных агентов в социал-демократической среде.

     Семигин встал под знамя путинского «государственного патриотизма», что не всеми патриотами осмыслено, да и коммунистами тоже. Но в отличие от полицейского полковника сделал ставку не на тайных, а на явных агентов своего влияния в КПРФ — увидел в ней «пятую колонну» и организационно оформил ее под эгидой исполкома НПСР. Разглядеть семигинских агентов было не так-то легко. В большинстве своем — это, теперь уже бывшие, первые секретари региональных организаций, возглавлявшие региональные отделения НПСР. Так сказать, в одном лице представляли единство коммунистической и патриотической идей, на что обращалось особое внимание. Немало в семигинской корпорации и бывших членов ЦК. А когда они были настоящими, действующими, то как это подавалось: в ЦК — мы сила! Все члены корпорации усердно имитировали и имитируют борьбу за идейную чистоту, прикрывая свою идеологическую пустоту марксистско-ленинской терминологией. Столь же усердно имитировали и непримиримую (не взирая на лица) внутрипартийную критику. Делали это с пафосным надрывом: «Зюганов продал партию олигархам!» В общем, все, как у Караулова, — бездоказательно, но впечатляет. Слушают Караулова наивные и легковерные, слушают... Слушают они и семигинцев, на что и расчет. Все подобно бросанию песка в глаза — пока их протрут, дело будет сделано.

     «Семигинщина» — никоим образом не самостоятельное идейное и политическое течение в КПРФ. Не случайно среди выразителей данного явления мы видим людей антиподных — заядлого русофила Макашова и Трушкова, на дух не переносящего всего русского. Остановимся здесь и заметим, что филистерство многолико. Оно может принимать рафинированные формы, в которых его распознать не так-то просто. Оно выступает не только в обличье бывшего советского рабочего, того же Вани Захарова, но и в одеянии «деятеля искусств» (Драпеко) и философа — доктора наук Трушкова. Но все они одним миром мазаны — миром своекорыстия и мишурного неуемного тщеславия. «Семигинщина» есть явление политического авантюризма, политического криминала. Авантюризма и криминала, объединившего людей убийственно амбициозных, претендующих на роль политических звезд, людей с уязвленным самолюбием, преисполненных чувства мести партии, в первую очередь Зюганову, и людей с примитивным хватательным рефлексом. Мы были убеждены, что криминал возможен лишь у нынешних либералов-демократов. Увы, он проник в КПРФ с вхождением на ее патриотическое поле агентов криминального капитала. Таящиеся в партийном организме эмбрионы частнособственнической психологии и морали (мое — превыше всего!) дали о себе знать.

     «Семигинщина» есть результат врастания в коммунистическое движение того политического криминалитета, который характерен для современной России. Данный криминалитет опасен тем, что он прикрыт красной партийной драпировкой.

     Итак, не единожды предавшие нас, блефующие коммунистичностью собираются на свой съезд для образования параллельной КПРФ партии. Почему так спешат? Да потому, что их авантюра быстро тает, проваливается — после Х съезда начался процесс очищения партии. Начался он снизу. Диверсионная деятельность потаповых — тихоновых местного масштаба (а они пытались ею заниматься в послесъездовские дни) оказалась невозможной. «Преобразователей» КПРФ коммунисты стали изгонять из своих рядов: натерпелись — баста!

     То, что они, называющие себя твердыми ленинцами, побежали из партии и собираются на свой учредительный съезд, есть для КПРФ факт исторического значения — ее очищение от скверны изменничества состоялось. Это факт, свидетельствующий об идеологическом, политическом и нравственном здоровье партии: ее организм освободился от нечистот.

     Мы знаем, как в народе называют то, что плывет и не тонет (с 3 июля они плывут). Семигинская корпорация, чтобы выполнить заказ главных управляющих правящего режима, выжить и оправдать спрос на нее, вынуждена преобразоваться в партию. И, конечно же, в партию «коммунистическую», в противном случае, она не нужна хозяевам, ее распустят. Сколь громадные средства были потрачены на содержание корпорации, на издание провокационной литературы, на ее доставку, на телешоу у Караулова и Сванидзе! И что — все впустую?! Да никогда с этим не согласятся организаторы провокационной деятельности в КПРФ. Не согласятся потому, что им до зарезу нужно дискредитировать, опорочить партию российских коммунистов в глазах народа, довести ее до раскола, распада, самоликвидации. Понятно почему: КПРФ с объективной закономерностью может стать (еще не стала) центром притяжения всех социальных групп и слоев, испытывающих на себе политику социального убийства миллионов (иначе не скажешь), ставшую очевидной даже для легковерных с момента верноподданнического голосования «Единой России» в Думе за так называемую монетизацию льгот.

     Семигин сам по себе и созданная им политгруппировка мало что могут, да ничего не могут без поддержки их высшими властными силами. Партия политических провокаторов будет создана — для продолжения блефа о расколе КПРФ, для запутывания наших избирателей на выборах (размывания социальной базы КПРФ), для спекуляции социалистической и патриотической идеями (торговли ими), для того, чтобы пускать пыль в глаза отчаявшимся, исстрадавшимся, наивным и доверчивым. Для этого она получит зеленый свет на радио, телевидении, в печати.

     Нам, коммунистам, как можно быстрее необходимо осознать, что сегодня антикоммунизм переведен на профессиональную основу. Мы столкнулись с профессиональным антикоммунизмом, когда против нас используют наши средства и методы — наши идеи, нашу методику обличения власти. Это и многое другое, взятое из арсенала нашей борьбы, будет задействовано против КПРФ создаваемой провокаторской партией. Считайте, что она уже вписана в систему профессионального антикоммунизма. Но одного, главного, у властолюбивых мещан никогда не будет — бескорыстия, глубинного понимания народных нужд. Из одного кирпича строят рабочий клуб и казино. Методы строительства одни и те же, но различно их целевое предназначение. В конце концов партия потаповых — тихоновых разоблачит себя — люди на горьком опыте научились отличать подделку от подлинника. Но мы не имеем права успокаивать себя данной мыслью.

     КПРФ, таково мое мнение, надо продолжить очищение себя. Очищение не только от политических карьеристов, что уже свершилось, хотя, думаю, не до конца, но и от непростительных и недопустимых слабостей — изъянов прежде всего в руководстве партии.

     Непростительно и недопустимо отсутствие постоянной, да, да (!) отсутствие постоянной идеологической, политической и нравственной бдительности. Иными словами, классового чутья положения в партии. Мы — руководство КПРФ (автор входил в него — был членом Президиума ЦК) с летнего Пленума 1998 года (на нем решался уже упомянутый вопрос — поддержать в Думе Кириенко или нет) тянули ясное для большинства решение об исключении Селезнева из партии. Четыре года не решались сделать, что должно. Более того, в 2000 году вновь выдвинули его на пост председателя Госдумы — как же, имя! В итоге получили еще одно предательство. За четыре года под патронажем Селезнева сформировалась во фракции КПРФ партийная аристократия. На нее и сделал свою ставку Семигин. Они нашли друг друга: политикан от аферного бизнеса и «пятая колонна». Их встреча и их альянс состоялись на глазах у партийного руководства. Что — разве не очевиден был принцип их романа: «да не оскудеет рука дающего, да не отсохнет рука берущего»?

     Мы прозевали подготовку IX съезда: знали уже, кто такой Потапов, видели, как он цепляется за рычаги управления, но оставили в его руках всю организационную работу в партии. Полагали, что на такое — селекцию делегатов съезда — он все же не решится. А он решился при нашей нерешительности. Положение пришлось исправлять ценой чрезвычайного напряжения всей партии. Почему так быстро, можно сказать, мгновенно откликнулись коммунисты на обращение к ним Зюганова? Да потому, что давно ждали: когда вы — руководство — решитесь на действия! Партия — в опасности!

     А разве не был понятен Глазьев с его поучениями КПРФ два года назад на страницах «Правды»? И с ним возились, пока он не плюнул нам в лицо. Опять-таки — гипноз имени.

     Необходимо, и давно, очищение жизни партии от губительной для нее практики — делать ставку на имена, которые мы сами создаем и культивируем до выборов в Думу, не проверив носителей имен на готовность к бескорыстию, самопожертвованию. Перед каждыми думскими выборами секретарям региональных партийных организаций предлагалось внести в зональный список «имя», а то и «имена» и внушалось: «Так надо». В погоне за «именами» сколько честных имен бескорыстных товарищей по партии, да и верных ее сторонников, не кричащих о своих заслугах, мы обошли стороной?! Стыдно признаться в этом.

     Не «именитые», а простые, рядовые члены КПРФ, как принято о них говорить, — они спасли партию, отвели от нее грозящую опасность раскола. Они — совесть партии.

     Из всего, что произвело на меня (знаю, что не только на меня) самое большое впечатление в ходе подготовки Х съезда КПРФ — это письма в «Советскую Россию» рядовых коммунистов. Сколько в них живой мысли — совестливой, творческой, мужественной. Писали рабочие и крестьяне, люди науки и искусства, молодые и старые. Писали и беспартийные. В них, этих письмах, выражена тревога за судьбу партии и вера в нее: КПРФ — надежда России. Многие обращались к Зюганову — мы с тобой, но и ты борись за нас решительнее и смелее. Одна мысль, думаю, что это заметили читатели, была сквозной: задуманные КПРФ дела — правильные, но их надо организовать лучшим образом; обещала партия проведение народного референдума — когда начнет? В письмах, статьях, теоретических и публицистических, вскрыты причины, обнажены идеологические и политические корни мещанского оппортунизма. Но самое сильное, что сказано в них, так я думаю, — это о нравственно-духовном противостоянии партии и «пятой колонны» в ней. О противостоянии корысти и бескорыстия, расчетливого эгоизма и самоотверженного коллективизма. При чтении и перечитывании писем народных корреспондентов «Советской России» непроизвольно вспомнилось одно из редко цитируемых до конца положений ленинской работы «Великий почин». Вот оно: «Нельзя ручаться, что именно «коммунистические субботники» сыграют особо важную роль. Не в этом дело. Дело — в поддержке всех и всяческих ростков нового, из которых жизнь отберет самые жизнеспособные. Если японский ученый, чтобы помочь людям победить сифилис, имел терпение испробовать 605 препаратов, пока не выработал 606-й, удовлетворяющий известным требованиям препарат, то у тех, кто хочет решить задачу более трудную, победить капитализм, должно хватить настойчивости испробовать сотни и тысячи новых приемов, способов, средств борьбы для выработки наиболее пригодных из них».

     Речь у Ленина идет не о настойчивости вообще (ею отличается и крайний индивидуалист, стяжатель-мещанин: как настойчив хозяйчик, страстно желающий стать хозяином!), а о настойчивости, «чтобы помочь людям», — о настойчивости в самоотверженном, бескорыстном труде. Без такой постоянной, непрерывной настойчивости — готовности к самопожертвованию не может быть подлинной коммунистичности в партии, которая берет на себя ответственность называться Коммунистической. Коммунистом нельзя стать сразу, одномоментно, на всю жизнь, подобно тому, как научиться плавать. До конца дней своих надо подтверждать право называться коммунистом. Никогда этого не поймут и не исполнят филистеры, прикрывающие свое филистерство псевдокоммунистичностью. Не может быть в их рядах тех, что есть в КПРФ, — людей бескорыстия и чести.

     Очищение партии от своекорыстных — доказательство того, что не зря она называется Коммунистической.

  Юрий БЕЛОВ.