Состоявшаяся 24 февраля в Братиславе встреча Путина с Бушем не стала крупным международным событием, невзирая на попытки казенных российских СМИ изобразить ее неким очередным «эпохальным шагом» в развитии российско-американского сотрудничества и совместном формировании международной обстановки. Ни на том, ни на другом направлении ничего эпохального на самом деле не получилось.

Если верить американской печати, то главной темой трехчасового разговора двух президентов было внутреннее положение в России. Буш «в мягкой форме» критиковал Путина за скольжение по наклонной плоскости к авторитаризму (то есть к зажиму гражданских прав и свободы печати, превращению парламента в безвольный штамповочный цех президентских решений), за всепроникающий контроль над страной президентской администрации и за многое другое, что не нравится и самим россиянам — левых, правых и центристских убеждений.

Г-н Путин по понятным причинам огрызался, доказывая, что демократия в России должна иметь свою специфику, быть адаптированной к особым российским условиям. При этом он явно имел в виду, что демократия допустима в России ровно в таком объеме, который не ставил бы под сомнение всевластие президента и его окружения из числа чекистов, коррумпированных чиновников и олигархов.

Понимания тут достигнуто не было. Не успел самолет российского президента подняться в воздух и взять курс на Москву, как г-н Буш принялся расхваливать «цветочную» и «апельсиновую» революции в Грузии и на Украине, подтасовку выборов в Ираке, а также возвестил, что через 10 дней думает прибрать к рукам Молдавию, а чуть позднее — Белоруссию. Возникает вопрос: кто следующий? Не Россия ли?

Были на переговорах и рассуждения о том, что Ирану и КНДР нельзя позволять иметь ядерное оружие (в чем Путин был един с Бушем). Подписали соглашение о мерах по исключению распространения переносных зенитно-ракетных комплексов, которые могут быть использованы террористами. Путин пообещал американцам открыть дорогу в российскую газовую промышленность и т.п.

Главное, однако же, в том, что в туманной дымке (и, видимо, не случайно) так и остался вопрос, о чем говорили и договарились Путин с Бушем применительно к нашему ядерному оружию и ядерным объектам. О чем-то они явно договорились, ибо министру атомной промышленности Румянцеву было поручено уже к этому лету создать с американцами некий документ. В нем, видимо, будет согласовано, как перейти к производству ядерного топлива на основе низкообогащенного урана, как провести курсы повышения квалификации для тех стран, где есть развитые ядерные программы, и, наконец (и это основное!), как продолжить сотрудничество по усовершенствованию безопасности ядерных объектов.

Известно, что за пару недель до Братиславской встречи американцы выступили с идеей заключения с Россией пакта, который предусматривал бы повышение безопасности ядерных установок в России, совместные меры на случай нападения на них террористов и замену высокообогащенного урана на исследовательских реакторах, чтобы он не мог быть использован в оружейных целях. Как сообщала американская печать, пакт задумывался как серьезный шаг к постановке под контроль США российского ядерного потенциала.

Именно так его и восприняли в Министерстве обороны РФ, которое настоятельно не рекомендовало президенту идти навстречу американцам. Наши военные, судя по всему, не ошибались в своих оценках и призывах проявить осторожность. Бывшая главная переговорщица с Россией по ядерным делам при Клинтоне г-жа Роза Готемеллер так отозвалась об американском проекте: «Для него (Буша) это был бы крупный куш. Если он убедит Путина дать согласие на это, то это будет очень важный шаг».

Сделал ли этот шаг российский президент во имя ослабления давления американцев, которое ставит под угрозу его будущее как лидера России? Пока ответ на этот вопрос не вполне ясен. Но вот сообщение американской прессы из Братиславы: «Буш и Путин договорились повысить безопасность на российских ядерных установках и складах ядерного оружия; выработать новые процедуры реагирования на возможные нападения террористов и создать программу недопущения использования ядерного топлива для оружейных целей».

Ближайшие месяцы покажут, во что именно выльется это принципиальное согласие российского президента. Не подтвердятся ли худшие опасения?

Ю.КОТОФЕЕВ.