ДЕНЕК ВЫДАЛСЯ пренеприятнейший, тяжелый, нервный. Вернулся домой поздно, разбитый и усталый. Плотно поужинав, запив стаканом вина, сел в кресло у телика посмотреть вечерние новости. На экране возник зал заседаний Думы с бегающими по рядам депутатами. Вдруг я почувствовал себя на балконе зала, и кто-то крепко взял меня под локоть. «Простите, — сказал я, — вы кто?»

— Ангел, — просто ответил он.

— В каком смысле?

— В самом прямом. В смысле — хранитель. А для вас я еще и гид. Ведь прошло много лет. Такой Думы вы видеть не видели и слышать не слышали.

— Если вы ангел, почему в форме ФСБ и где крылья?

— Форма для отвода глаз, от соблазна, а крылья сдаем в гардероб, все равно летать по залу не разрешают. Да вы не смущайтесь. Я вам все покажу и расскажу в лучшем виде. Вот, смотрите, уже вышел спикер Кусалов. Сейчас начнет заседание.

В это же время на авансцену вышел толстый священник с большой бородой, перекрестил зал и стал его широкими взмахами окроплять кистью.

— А это, — сказал ангел, — архиепископ Огаревский и Барвихинский Мельхиседек. Депутаты жалуются: домовые, барабашки да еще полтергейсты всякие житья не дают, все дела путают, на грехи и мздоимство соблазняют. Вот и просят депутаты разогнать всю эту (ангел перекрестился), прости, Господи, бесовщину.

Когда Мельхиседек удалился, Кусалов возгласил:

— Заседание Думы считаю открытым. Прошу встать!

И в пустующем зале загрохотало: «Союз нерушимый республик свободных...»

— Прекратить! — заорал Кусалов в телефонную трубку. — Опять перепутали!

— Который раз, — заметил ангел. — Запросто. Композитор тот же, слова того же. Разгляди на этикетке, особенно если выпимши. То ли дело «Славься». Конечно, надо и там немного слова подправить. Зато благостно-то как! Что-нибудь вроде «Славься, российский ты наш президент, Господом данный нам главный...» Здесь просится «мент». Понимаю, не идет. Так я не поэт, нас, ангелов, в академиях не обучают. Начальники считают, что благие дела можно творить и без образования.

— Господа депутаты, — торжественно возгласил Кусалов, — Его Величество президент всея Руси, увы, без Малыя и без Белыя внес законопроект о дальнейшем сокращении бедных в пять раз. Прошу приступить к обсуждению.

— Чего там обсуждать, — выкрикнул депутат, очевидно, «единоросс», — только время терять, давайте голосовать.

— Не забывайте, что у нас «демократия», хотя и управляемая, — возразил Кусалов. — положено обсудить, дать высказаться оппозиции его величества.

— Прошу слова в порядке ведения, — заявил благовидный мужчина приятным баритоном.

— Слово предоставляю депутату Козлону!

— После списочных выборов «Единая Россия» имеет 90 процентов голосов, посему нет смысла в дежурных, бегающих по залу и нажимающих кнопки. Некоторые депутаты весят по полтора центнера, и беготня может вызвать у них инфаркт. Предлагаю установить одно место для дежурного депутата «Единой России», чтобы он сразу голосовал за всех депутатов.

— А не хотите в этом случае сократить всех «единороссов» и оставить одного с правом голосовать за всех? Дешевле и быстрее. Вот вы сами хотите попасть под сокращение? Козлон промолчал.

— Слово предоставляется главному оппозиционеру Сынюристову.

— Послушайте, что он несет? — обратился я к ангелу. — Как репортерам писать отчет, если большинство слов — непечатные?

— Репортеры уже привыкли. Есть многоточия, есть вполне приличные слова, например, «вашу мать». Любит он простую русскую речь. Кстати, он заканчивает.

— ...Таким образом, моя партия резко протестует против этого антинародного проекта, но, поскольку его внес любимый президент, моя партия будет единодушно голосовать «за».

— Слово от Партии русских дам имеет Исука Лахомада, — продолжил Кусалов.

— Когда я была в казино Лас-Вегаса (вы помните, меня показывали по нашему телевидению), мне понравилось, что там, встретив на улице интересного мужчину, можно зайти с ним в лавочку, обвенчаться, потом снять в гостинице номер на час, а выйдя из него, тут же развестись... Так сказать, сходить замуж... Очень удобно...

— Госпожа Лахомада, мы обсуждаем законопроект о сокращении бедных, — прервал ее спикер. — Прошу говорить по существу!

— Ну да, я и говорю, когда я была в Лас-Вегасе и меня спрашивали, есть ли в России бедные, я краснела от стыда. Помните, я говорила по телевидению: «Бедным быть в наше время стыдно, бедным быть унизительно. Бедный всегда завидует богатому, а потому способен на все...» Бедные в основном — пенсионеры и инвалиды. Вот лишили их льгот, и сразу их число сократилось. Предлагаю лишить их пенсий. Естественным путем бедные исчезнут.

— Ставлю на голосование. Так. «За» — 30 процентов, «против» — 70. Отклоняется. Но замечу, — строго сказал Кусалов, — что дисциплинка у «единороссов» ослабла. Понимаю, что предложение соблазнительное, но ряд депутатов нарушил решение фракции о единодушном голосовании. Кроме того, избиратели нас не поймут. А теперь слово от партии «Я» предоставляю депутату Яр-Блинскому.

— Это что за партия одной буквы? — спросил я ангела.

— Партий развелось, прости, Господи, как блох у собаки. Названия все расхватали. Было у партии три вождя, взяли они три буквы фамилий, какой-то фрукт получился. Потом Яр-Глинский тех совождей вытеснил, одна буква и осталась. Но очень подходит. Он, как Людовик ХIV, неустанно повторяет: «Партия «Я» — это я». И это — святая истина.

— Я, — говорил Яр-Глинский, — как Герцен, переехал в Лондон и за отсутствием «Колокола» звоню сам. Народу никто не поможет, если он сам себе не поможет. Известно, что спасение утопающих есть дело самих утопающих. Что касается бедных, то мой долг защитить бедных олигархов. В Лондоне они начали скупать футбольные клубы. Скупив все клубы, они превратят Россию, на радость народу, в великую футбольную державу. Опять же у них яйца. Я имею в виду Фаберже. Полюбуются бедняки на их яйца и сами захотят стать богатыми. Бедным олигархам помочь надо. А что мы видим? Наш светоч — Ходорковский — сидит в тишине. В Матросской. Другие — в очереди...

— Перестань храпеть, — вдруг голосом жены сказал мне ангел.

— Простите, не понял.

— Храпишь так, что стены трясутся, — повторил он тем же голосом. — Вот-вот дом рухнет. Иди в кровать!

Зал Думы исчез вместе с ангелом. Я стал приходить в себя и понял, что это был сон. К чему бы такой сон? Не к добру, ох не к добру.

Анатолий ТИЛЛЕ.