Корреспондент: Как вы считаете, являются ли эти выборы в Госдуму переломным моментом в новой истории России или после них продолжится траектория последних десяти лет?

     Сергей Телегин: Да, это переломный момент, и скорее всего, потоптавшись немного на этом распутье, события покатятся по наклонной плоскости вниз — по такому желобу, из которого не выпрыгнешь. Пока что есть некоторая неопределенность, но, думаю, она продлится недолго.

     Корр.: Этот новый желоб, по-вашему, поведет нас не к выходу из кризиса, а к его углублению?

     С.Т.: Пока «топчемся», у нас есть шанс выбора. Но вряд ли этот шанс будет использован. Тот коридор, который, похоже, уже выбрала власть, поведет нас к одному из худших вариантов — стабильности без развития, стабильности в «исторической ловушке». Как сказал со злорадством ярый реформатор Е.Ясин, «жить будем сносно, но недолго — пока не упадут цены на нефть». Боюсь, что тут он прав. Да прав и в том, как цинично определяет новый тип отношений В.В.Путина с СПС: «Путин выстраивал отношения с правыми так, чтобы пользоваться их разработками, но при этом отмежевываться от них публично».

     Другими словами, В.В.Путин проталкивает законопроекты, которые в тени готовят Чубайс и Гайдар, но на людях президент от этих одиозных типов дистанцируется. Тут уж новая власть дает фору Ельцину — она очень печется о маске, а тот не стеснялся компрометировать себя открытой связью с ненавистными фигурами. Как будто у нас в России завелся тайный орден либеральных иезуитов.

     Корр.: А что было бы в случае открытого прихода к власти милых сердцу Ясина правых?

     С.Т.: В этом случае мы бы не пожили сносно даже короткое время. Но правые не удержали бы нас в тупике — они уже полностью разоблачены, их неминуемо и быстро отодвинули бы от власти. Вот в чем разница — «единороссы» как будто обволакивают нас, с их полновластием мы теряем простор, на котором могли найти путь к выходу из кризиса.

     Корр.: Как произошло сужение этого пространства, в чем его признаки?

     С.Т.: В двух взаимосвязанных событиях, которые качественно изменили политическую систему. «Партия власти» получила в Госдуме подавляющее (конституционное) большинство, а левое движение, составлявшее ей реальную оппозицию, оказалось расколотым и дезорганизованным.

     Корр.: Да, В.В.Путин и его партия стали полновластными правителями. Теперь, без помех со стороны оппозиции справа и слева, они и смогут быстро вывести нас из кризиса — разве не так думают избиратели?

     С.Т.: Да, кое-кто так думает, но ошибается. Кстати, не в первый раз. Консолидация избирателей была достигнута во время выборов искусственно, с помощью «политтехнологий», то есть манипуляции сознанием. На деле между «партией власти» и основной массой населения глубокая пропасть — и в целях, и в ближайших задачах. Эта пропасть станет явной очень скоро — предвыборная риторика будет отброшена, а дела власти люди почувствуют на своей шкуре. В таких условиях власть не сможет стать организатором общих усилий по преодолению кризиса — даже если бы хотела.

     Корр.: В чем же суть этого разрыва, этой пропасти?

     С.Т.: «Партия власти» — это «партия начальников», той самой бюрократии, которая в начале 90-х годов произвела «номенклатурную революцию». Ведь это и есть причина развала страны и обеднения большинства. Тот факт, что сейчас эта революция «пожирает своих детей» типа Ходорковского, да и то условно, ничего не меняет в главном. Пришедшая сейчас к власти номенклатурная прослойка — те же «оборотни» из КПСС. По типу своего мышления они остались птенцами гнезда Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе. Ни ответственности, ни самоотверженности от них ждать нельзя.

     Эта партия отстаивает интересы своей действительной социальной базы — слоя «новых собственников». По 20 главным законам прошлой Госдумы «Единая Россия» голосовала абсолютно так же, как СПС, — один к одному! Это с интересами даже той половины населения, что пошли на выборы, расходится кардинально. О тех, кто не пошел на выборы, и говорить нечего — эти 53 миллиона человек вообще отвергают всю нынешнюю систему. И вот, голосуя при принятии законов абсолютно так же, как СПС, «единороссы» на выборах получают голосов в десять раз больше, чем те правые, что идут с открытым забралом! У нашего избирателя загадочная русская душа.

     Не надо забывать и о такой «мелочи», как шкурные мотивы. Растаскивание ресурсов страны на личное потребление «предпринимателей» и чиновников — огромная величина. Мы все время говорим об олигархах, покупающих виллы и яхты. Да, их покупки впечатляют. Но «Единая Россия» подняла наверх большую массу «начальников», которые при новой политической системе становятся совершенно бесконтрольными. В совокупности они отсосут из хозяйства, пожалуй, намного больше олигархов. А то, что не отсосут, затопчут и испортят из-за своего головотяпства. И люди этого не могут не понимать.

     Корр.: Вы считаете, что сдвига к поддержке реформ выборы не показали?

     С.Т.: Совсем наоборот. Все политологи сходятся в том, что выборы показали полный и окончательный отказ населения от рыночной реформы и «либеральных ценностей». Даже один из аналитиков режима пишет: «Выборы были левыми по настроению населения. То есть за власть и за ЛДПР, за «Родину» проголосовала, так сказать, левонастроенная часть населения — привлеченные лозунгами социальной справедливости, перераспределения собственности и т.д.». Это он пишет, предвидя для власти большие трудности в тот момент, когда привлекательные лозунги придется убирать в кладовку.

     Дальше он добавляет: «Общая поддержка власти на самом деле не выросла. Суммарно то, что получила «Единая Россия» — это примерно то же самое, что было на прошлых выборах, только у двух партий, у «Медведей» и у «Отечества». То есть роста доверия к власти не произошло. Но при этом произошло снижение активности избирателей, что является очень тревожным симптомом».

     Действительно, за «партию власти» проголосовали чиновничество и те, у кого не было выбора — обитатели СИЗО и военнослужащие. И при этом ей пришлось идти на выборы под чужими, «антиолигархическими» лозунгами.

     Корр.: Вы считаете, что лозунги придется убирать скоро?

     С.Т.: Очень скоро. Вот другой аналитик-«рыночник» пишет буквально на другой день после выборов: «Выпущенных на свободу во время выборов «джиннов» — национализма, возврата к госрегулированию экономики и ленинской «экспроприации экспроприаторов» — надо загонять обратно». Другой, уже депутат от «единороссов», откровенничает: «Одна из очевидных инициатив, которые теперь будет легко провести, — это изменение декларативной нормы Конституции, гарантирующей каждому право на жилье». То есть сразу нацелились даже статьи конституции менять. Даешь право на бездомность!

     Корр.: Но Жириновскому и «Родине» будет труднее снять свои лозунги, чем «Единой России».

     С.Т.: Это дело ловкости рук. Жириновский свою ловкость показывает уже десять лет, в Госдуме голосует строго по команде власти. А голосование за ЛДПР граждан влияния на власть не оказывает, оно важно лишь как свидетельство настроений части общества. Что же касается «Родины», то она скорее всего в Госдуме расколется, и о лозунгах не с кого будет спрашивать. Есть ли общие программные установки у Варенникова с Рогозиным, у Н.Павлова с Геращенко? Нет, их соединяет только абстрактное сочувствие русским и бедным. В момент превращения этого сочувствия в конкретные социальные программы возникнут острые разногласия.

     Корр.: Значит, никаких признаков того, что новая Госдума изменит курс реформ, нет?

     С.Т.: По сути нет. Может быть, немного оберет олигархов, упорядочит толкотню у кормушки, но курс на проедание последних ресурсов страны сохранится. Не видно, почему бы «партия власти» стала этот курс менять. Ведь стоящая за ней социальная группа давно сложилась, осознала свои интересы и организовалась. Можно сказать, у нее даже сложилось свое особое мировоззрение. И очень важно, что в этом мировоззрении нет идеалов строительства, развития, нет творческого импульса. Верх в нем взяла ориентация номенклатуры на застой, на распределение, на ренту. И ведь это очень сплоченная группа — сословие «жующие вместе».

     Новая политическая конструкция — это симбиоз скрытых западников-рыночников («либералов») с этими «жующими вместе». Ничего хорошего это нам не несет, хотя в Госдуме и не будет Немцова с Хакамадой. Недаром Греф прямо заявил, что после выборов президента в марте реформы будут проводиться с большей, чем сейчас, интенсивностью. При этом он сказал буквально следующее: «Основной вопрос — можно ли говорить в свете происходящего о продолжении либерального курса реформ. Однозначно — да. Я знаю, что Владимир Путин является убежденным либералом, и не представляю себе его действия, меняющие этот курс. В России возможен любой поворот событий, но не с этим президентом».

     Корр.: И вы считаете, что 7 декабря этот гибрид либералов с бюрократией окончательно пришел к власти?

     С.Т.: Пришел к власти, но, конечно, не окончательно — кормушка рано или поздно опустеет. Главное, что он на время пришел к полной власти, наконец-то загнав обратно в бутылку «джинна» сомнений и гражданского чувства, которого выпустили во время перестройки. Этот «джинн» наломал много дров, но и вырваться из нынешнего болота без него уже нельзя.

     Корр.: Не преувеличиваете ли вы возможности власти? Ведь, устранив в Госдуме влияние оппозиции, «Единая Россия» и президент будут нести полную ответственность за все наши беды.

     С.Т.: Думаю, это новый миф, который внедряют в наши головы уже после выборов. Какая ответственность? Какие есть для нее рычаги? На то и полновластие, чтобы вычистить все и так иллюзорные механизмы ответственности. Деньги, телевидение, закон и карательные силы в руках власти — кто же может что-то с нее спросить. Куда уж больше — у нас в год отлетает миллион жизней по «неестественным», чисто социальным причинам. Миллион! Разве кто-нибудь спросил с власти за это? Ну, станет отлетать по два миллиона — и опять никто не спросит. Ведь власть сплотилась, а силы сопротивления — наоборот. Без ясного осмысления сути происходящего никакие страдания не порождают воли, которая только и может воздействовать на власть. А ясного осмысления не будет без укрепления левой оппозиции в тех идейных и организационных формах, которые были бы адекватны новой реальности.

     Корр.: То есть вы считаете, что идейная и организационная базы оппозиции в этот раз были неадекватны?

     С.Т.: Конечно. Сокращение, почти вдвое, числа голосов за КПРФ — факт. Для этого были объективные причины, которые партия не успела учесть — смена поколений, новый президент и технология власти, некоторый рост доходов населения. Но подождем анализа самой партии.

     Корр.: Скажите, а те «политтехнологии», которые применялись перед выборами, сильно повлияли на избирательную базу КПРФ?

     С.Т.: Разумеется, очень сильно. Урок этот очень ценный, из него следует много важных выводов, в перспективе это пойдет на пользу, но тактически удар нанесен сильный. Это, кстати, и воспринято как демонстративный удар по росткам гражданского общества. В газетах мелькает выражение: «психологическая война на истребление КПРФ». Война на истребление! Это — выбор власти, значение его фундаментально. Власть пошла не на общественный договор, а на подавление оппозиции. Это, кстати, говорит о том, что сама власть поставила крест на попытке построить политическую систему западного типа, как в «развитых странах». Там залог стабильности — равновесие сил между властью и оппозицией, и сама власть считает необходимым это равновесие поддерживать.

     Корр.: В том числе и в отношении левой оппозиции?

     С.Т.: В европейской системе — да. Не говорю уж о социал-демократах, но даже и коммунистов берегут как необходимый компонент культуры и политической системы. Когда мы в конце 80-х годов поближе познакомились с Западом, это сильно удивило. Один видный правый политик, влиятельный масон, был очень озабочен перестройкой и говорил мне, что «без СССР Запад оскотинится». Он, оказывается, ряд лет финансировал поездки делегаций советских ученых на международные конгрессы, даже в 1993 г., причем из разных республик. Другой деятель, тоже правый, владелец СМИ, примерно так же объяснял, почему в европейских парламентах нужна сильная фракция коммунистов — «без них буржуазия оскотинится». Меня удивило буквальное совпадение слов у разных людей.

     Корр.: А вам не кажется, что наша буржуазия оскотинилась даже при коммунистах, еще в зародыше?

     С.Т.: Да, тут мы и Запад удивили. Наши нувориши стали позором нации, такого хамства и подлости никто в мире не ожидал. Массовая покупка вилл и яхт ценой иногда до сотни миллионов долларов — при двух миллионах беспризорных детей, стриптиз с купанием проституток во французском шампанском по цене за бутылку выше средней зарплаты по стране. И при этом нам говорят: «Пересмотра результатов реформы не будет!»

     Корр.: Может быть, у нас «истребление оппозиции» ведется просто из удобства, ради экономии усилий для власти? Почему вы считаете это принципиальным выбором?

     С.Т.: Потому, что власть выбрала путь упрощения политической системы, сокращения ее разнообразия, а это как раз и ведет к перерасходу усилий и ресурсов. Система без разнообразия работает с большими перегрузками, она не «обучается» и несет тяжелый ущерб из-за постоянных ошибок. Подавление оппозиции ведет к тому, что ошибочные решения складываются в цепную реакцию, и система просто захлебывается. В условиях кризиса и раскола в обществе это путь к катастрофе. Этот выбор нынешней власти — акт отчаяния, он говорит не о силе, а о глубине кризиса. «Верхи не могут управлять по-старому», то есть даже в рамках ельцинской демократии.

     Корр.: Так может, речь идет не о выборе, а просто об ошибочном решении?

     С.Т.: Когда год назад в Госдуме отстранили коммунистов от руководства комитетами, это еще выглядело как ошибочное решение. Дальнейший ход событий показал, что речь идет о целой доктрине, о новой модели власти. «Известия» пишут о выборах: «Достигнута цель, к которой кремлевские отцы-основатели новой модели шли 3 года». Зам. гендиректора Первого канала телевидения Марат Гельман говорит более откровенно: «Первая сенсация нынешних выборов — падение коммунистов. И тут нам есть чем гордиться, потому что мы над этой темой работали начиная с 1996 года… Так что можно сказать, что у нас сегодня именины...». Нет, речь не об ошибке.

     Корр.: Какие технологии использовали идеологи власти в этой кампании?

     С.Т.: Все главные технологии манипуляции сознанием. Одна эта кампания могла бы дать исчерпывающий учебный материал по этим технологиям. Новизна в том, что жесткость и интенсивность манипуляции были таковы, что вся эта кампания подпадает под определение психологической войны. Это действия, абсолютно недопустимые на территории своей страны. Они считаются недопустимыми в мирное время даже против населения страны — потенциального противника. Многие приемы, примененные в этой кампании против КПРФ, относятся к категории «черного пиара» и по западным законам трактуются как преступные. Власть санкционировала их применение в РФ, и это показывает, что на деле в стране уже идет тлеющая гражданская война — пока что превентивная война власти против существенной части общества.

     Корр.: Выходит, выборная кампания вместо института демократии может стать разрушительной для общества акцией?

     С.Т.: Конечно, и история это видела не раз. Например, в этой кампании был интенсивно использован мотив «социального возмездия». С явного одобрения режиссеров кампании Жириновский с экранов телевизора кричал: «Всех! Всех повесить!» Разжигать это чувство — совершенно недопустимо для власти, которая желает консолидации общества. Это все равно что для снятия социального напряжения натравливать банды подростков на индусов, позволять им время от времени жечь машины на улицах и бить витрины. На Западе эти технологии отработаны, но их применение в России столкнет нас в пропасть.

     Корр.: Вы считаете, что прошедшая выборная кампания вызвала в обществе культурный кризис?

     С.Т.: Безусловно. И так уже в нашей «политической элите» отход от норм рационального мышления и цивилизованного общежития достиг красной черты, все держится на ниточке. А в этой кампании просто сорвались с цепи взаимные оскорбления, бессвязные выкрики, площадная брань. Все это сдобрено уголовной лексикой — и полное отсутствие логики и ответственности. Вы верно сказали — культурный кризис.

     Смотрите, как рассуждает, например, элитарный идеолог, одобряющий курс власти, А.Ципко: «И Жириновский, и «Родина» получили широкую поддержку прежде всего за обещание «сажать», за обещание «отправить в тюрьму и олигархов, и демократов». Он это одобряет, как одобряет и средства, использованные властью: «На минувших выборах Кремль использовал административный ресурс, контроль над голубым экраном на полную катушку». Демократов-западников, мол, «замочили» поделом, а применяемые средства не важны, в матушке-России на это не смотрят: «Даже Геннадий Зюганов, которого действительно в наглую, напрямую отключили во время выборов, строго говоря, не имеет моральных оснований для жалоб… С проигравшими в России никогда не считаются». Но ведь эти рассуждения — признак культурной деградации. «Антисоветские патриоты» дозрели до нравственного маразма.

     Корр.: В.В.Путин сказал, что эти выборы отражают «реальные симпатии населения и то, что думает народ России, реалии политической жизни». Разве он не прав?

     С.Т.: Это заявление не делает чести его советникам. «Реалии политической жизни» в огромной степени создаются самой властью, а «реальные симпатии населения» — телевидением. Если бы речь шла о «реальных симпатиях», то «Единая Россия» должна была бы получить столько же голосов, сколько СПС, ибо реально «партия власти» была, как выражаются политологи, «голосовальной машиной» СПС. Но даже если и возникают в обществе какие-то стихийные «симпатии и реалии», государство на то и существует, чтобы вводить их в рамки права и культурных норм — мы же не в джунглях живем. Есть у нас теперь такие «реалии», как почти два миллиона тяжких и особо тяжких преступлений, как полсотни тысяч смертей от фальшивой водки — разве это надо принимать как нечто приемлемое? Открытые призывы «Всех повесить!» — никакие не «реальные симпатии населения», а искусственное создание психоза и провокация, проведенная с прямого согласия власти. И это — скользкий путь.

     Корр.: Изменилась ли кампания против КПРФ в содержательном отношении? Или тематика антикоммунизма осталась прежней?

     С.Т.: В этот раз подход был иной. Прежде ставилась цель ограничить круг избирателей КПРФ. Для этого расписывались ужасы советского строя и жестокость большевиков — коллективизация, ГУЛАГ, очереди. По мере углубления реформ все эти ужасы людей перестали пугать. В ходе уничтожения промышленности и подрыва сельского хозяйства проклятья в адрес индустриализации и коллективизации выглядели глупо. И даже к репрессиям люди стали относиться неоднозначно — после того как наяву повидали дела «внучат Троцкого».

     Поэтому теперь главный упор делался на раскол ядра избирателей КПРФ и раскол самой партии. Профессиональные антикоммунисты типа Караулова стали обращаться к избирателям с новой песенкой: в КПРФ — плохие коммунисты, они обуржуазились, они не идут на баррикады за дело трудящихся, в их рядах есть богатые. Казалось бы, нелепость — приказчики олигархов болеют за чистоту рядов Компартии. На деле расчет был верный, так же поступал «Голос Америки», когда вел антисоветскую пропаганду именно исходя из идеалов равенства и справедливости. Но в РФ этот спектакль был поставлен с размахом — мы видели даже демонстрации «настоящих коммунистов» против КПРФ, разгневанных ветеранов «марксистов-ленинцев», которые так и лезли со своими откровениями к классовому врагу.

     Было также создано или оживлено около десятка «партий», которые шли под привычными лозунгами КПРФ и отняли у нее часть избирателей, смущенных «разоблачениями» манипуляторов. Работа была проделана большая, Марат Гельман ест хлеб свой в поте лица своего, русский народ может поклониться этому своему учителю.

     Но все это — интриги, обман, грязный выигрыш. На этом политику не построить. Главный факт признан всеми наблюдателями — избиратели КПРФ, отдав свои голоса другим или не пойдя на выборы, вовсе не сдвинулись к поддержке реформ Горбачева — Ельцина — Путина. Наоборот, произошел массовый сдвиг настроений граждан к социалистическим программным установкам. Более того, произошла радикализация этих настроений, о чем и говорят успех ЛДПР и «Родины», вынужденная риторика и жесты «партии власти». И этот радикализм захлестывает уже центр, включая Москву.

     Корр.: Говорят, была и прямая фальсификация?

     С.Т.: Признаки есть, хотя в рамках технологии выборов доказать это, исходя из наличных данных, очень трудно. На это нужно время и деньги — ведь неглупые люди разрабатывают такие технологии. Так, например, математики из Калифорнийского университета (с участием наших демократов) работали полгода, чтобы доказать фальсификацию референдума РФ по конституции 1993 г. Согласно их выводам, тогда к урнам пришло менее половины избирателей. Но политического результата это не имело — и «поезд ушел», и США эта работа была нужна, только чтобы слегка шантажировать Ельцина. Бурбулис верно сказал: «Через ухо, через задницу, но мы эту конституцию протащили». Мол, чего уж теперь.

     В нынешние выборы возникли крупные неувязки с числом избирателей. На 15 час. 7 декабря в списки избирателей было внесено 107 048 432 человека. В 8.00 8 декабря значилось уже 108 402 934 человека, а к 15 час. их стало 106 091 236, то есть на 2,3 млн. меньше. Прессе этих колебаний объяснить в ЦИКе не смогли, а величина немалая — два миллиона туда, два миллиона сюда. Пересчет первичных данных в КПРФ показывает, что, возможно, на деле «Яблоко» преодолело пятипроцентный барьер. Но говорить об этом рано, да и вряд ли Явлинский станет бунтовать.

     Корр.: А зачем КПРФ пересчитывает голоса за «Яблоко» и СПС? Это же ее принципиальные противники! К чему такая широта души в политике?

     С.Т.: Думаю, вы в вашем вопросе исходите из ошибочной установки. В политике неприятность, доставленная противнику, вовсе не всегда вызывает радость. Разве можно радоваться, если, например, ограбили твоего соседа, с которым у тебя плохие отношения? Фальсификация подрывает сам институт выборов, отталкивает людей от политики, убивает гражданское чувство. Сегодня это бьет прежде всего по трудящимся — для нас демократические права, пусть урезанные, остаются важным средством преодоления кризиса без катастрофы. Если люди потеряют надежду и возьмутся за дубину, тогда, конечно, о таких мелочах никто не вспомнит. Но этого исхода надо избегать до последней возможности.

     Поэтому, если факт фальсификации обнаружен, надо быть непримиримым, независимо от того, кто от нее пострадал. Тут надо будет идти до конца — требовать наказания виновных, а в крайнем случае даже отказываться от участия в выборах. Поддерживать фарс — значит полностью утратить вариант демократического пути развития.

     Корр.: В целом, видимо, эти выборы демократическими назвать никак нельзя?

     С.Т.: Да, никак нельзя. Поэтому общее настроение радостным не было, даже в среде «победителей». Переборщили! К тому же пресса пестрит такими сообщениями: «Глава парламентской ассамблеи ОБСЕ Брюс Джордж, выступая в понедельник на пресс-конференции в Москве, заявил, что выборы в Госдуму не соответствуют международным требованиям и представляют угрозу для российских демократических реформ». Конечно, Запад нам не указ, да и не будет он ссориться с Путиным, но по западной прессе это мнение гулять пойдет.

     Корр.: В той картине, что вы нарисовали, видна возможность для левой оппозиции обрести «второе дыхание».

     С.Т.: Именно так. Это — исторический шанс, и его нельзя упустить. Положение трудное, но воздух очищается, противоречия предстают в чистом виде, людей ждут испытания. Если мы не сделаем верных выводов из нынешнего поражения, не выработаем новый язык и новую стратегию действий, если не расширим круг сторонников и союзников, то за предстоящие четыре года нас действительно придушат. И следующему поколению придется восстанавливать утраченное с огромным трудом.